Осенью 2018 года в Грузии состоятся президентские выборы. Правящая партия "Грузинская мечта" пока еще не назвала своего кандидата, однако уже известно, что конкурировать в борьбе за пост главы грузинского государства вместе с остальными будет женщина, экс-спикер парламента, дважды занимавшая должность исполняющего обязанности президента, ныне оппозиционер Нино Бурджанадзе, главным приоритетом которой является урегулирование отношений с Россией и восстановление территориальной целостности Грузии. В преддверии Международного женского дня 8 марта Бурджанадзе дала интервью корреспонденту РИА Новости в Тбилиси, в котором рассказала о предвыборном духе, существующих проблемах в грузино-российских отношениях и о путях их решения, а также о необходимости изменения основных направлений во внешнеполитическом курсе страны.
— Осенью текущего года в Грузии состоятся президентские выборы, и вы заявили о намерении принять в них участие. В условиях того, что теперь в стране значительно сокращены президентские полномочия, какие первые шаги вы бы предприняли в ранге главы государства?
— В первую очередь я считаю совершенно неверным ограничение функций президента. Грузия не та страна, в которой правильно может работать парламентское правление. Для парламентской республики необходимо иметь серьезную демократическую базу, иметь традицию политических партий и традицию парламентского правления. Всего этого, к сожалению, в Грузии нет, а деньги и влияние имеют достаточно большое значение, поэтому парламентская республика в Грузии сделает ее недемократичной, а более зависимой от финансовой опеки олигархов и в первую очередь господина Бидзины Иванишвили. Появляется вопрос, какой смысл баллотироваться на президентский пост в условиях ограниченных возможностей? Я могу ответить так: как раз сейчас очень важно, кто будет президентом, так как с ограниченными полномочиями президент только благодаря своему авторитету и своей компетенции, своим контактам и своей решительностью сможет реально повлиять на политическую жизнь и судьбу страны.
— Вы неоднократно выражали недоверие результатам прошедших за последние годы в Грузии парламентских и местных выборов. Надеетесь ли на проведение справедливых, прозрачных президентских выборов?
— Пока на это надеется не приходится, так как несмотря на очень серьезные проблемы, нарекания и прямые призывы со стороны международных организаций, в том числе Венецианской комиссии, правительство ничего не делает для того, чтобы улучшить правовую базу и создать более менее адекватную и справедливую систему для выборов. Тут также играют важную роль огромные финансовые ресурсы господина Иванишвили, в этом его переиграть невозможно. На его стороне финансовые ресурсы, ресурсы административного управления, и он полностью действует по указкам американского посольства. Но есть одно большое "но", которое может изменить ситуацию, — это единство оппозиционных партий. Сейчас все реальные оппозиционные партии пришли к выводу, что бороться с неформальным правлением Иванишвили можно только объединив свои усилия, и я считаю, что совет лидеров, который был создан во время местных выборов, сможет сыграть очень важную роль… Это может серьезно повлиять на ситуацию. Необходимо, чтобы грузинский народ осознал, что от него многое зависит.
— Какой процент населения страны, по вашему мнению, готов вас поддержать на выборах?
— Во время предыдущих президентских выборов я прошла во второй тур. Я никогда не говорила, что победила в первом туре, но во второй прошла. Все более-менее здравомыслящие люди понимают, что таких политиков, как я, которые имеют опыт и могут принять решающие шаги, в Грузии нет. Поэтому все больше людей, которые понимают, что моя позиция относительно внутренней и внешней политики Грузии действительно прагматична и верна. Это касается в том числе российско-грузинских отношений. Однако Россия не очень многое делает для того, чтобы в Грузии появилось больше позитива в отношении этой страны.
— Какова реакция населения Грузии, в том числе политиков, когда вы совершаете очередные визиты в Москву и проводите неформальные встречи с высокопоставленными лицами российского руководства?
— Очень многие люди смотрят на эти визиты с большим вниманием и надеждой. Есть, конечно, те, которые впадают в истерику, но они меня мало интересуют. Я знаю, что, то что делаю, — правильно. Без встреч с высоким российским руководством и без прямого диалога невозможно будет решать грузино-российские проблемы. Конечно, мне далеко не все нравится в этих отношениях, например, то, что со стороны Москвы не делаются позитивные шаги, которые могли бы еще больше укрепить мнение людей относительно необходимости сотрудничать и иметь тесные контакты с Россией. Не всегда правильные люди занимаются на среднем уровне теми проблемами, которые касаются отношений двух стран. Именно поэтому нужно, чтобы лидеры двух стран вели разговоры, но со стороны Грузии ведь никто не идет на переговоры с российскими лидерами. Поэтому люди, которые видят, что я, даже будучи в оппозиции, могу вести беседу с высокопоставленными людьми в России и тем более с президентом России, конечно, надеются, что если я буду наделена широкими полномочиями и доверием народа, то смогу решить очень серьезные и важные вопросы.
— Какие главные послания вы передаете России во время ваших визитов и какие основные месседжи привозите из Москвы?
— Во-первых, в России все прекрасно знают мою позицию и понимают, что суверенитет и территориальная целостность, включая Абхазию и так называемую Южную Осетию в грузинскую территорию, для меня является красной линией, которую я никогда не перейду. Я разговариваю с российскими лидерами честно. Я не играю ни с кем, а говорю честно, что самый важный приоритет для меня это восстановление территориальной целостности, объединение страны, реальный суверенитет моего государства, то есть никто — ни из Вашингтона, ни из Москвы — не будет диктовать нам, что делать и как жить. С другой стороны, я с пониманием отношусь к законным, подчеркиваю это слово, интересам Российской Федерации на своих южных границах. Понимаю, что Москва нуждается в том, чтобы со стороны Грузии не угрожала нестабильность или какая-либо опасность. Когда я возвращаюсь из Москвы, то всегда привожу месседжи о том, что российская сторона готова сотрудничать с Грузией, готова встречаться с грузинскими руководителями, но наши настолько боятся того, что им прикрепят пророссийский ярлык, что даже не собираются с ними встречаться.
— В Москве неоднократно сообщали, что восстановление дипломатических отношений с Тбилиси невозможно до тех пор, пока Грузия не признает независимость Абхазии и Южной Осетии. На фоне таких заявлений к чему может привести прямой диалог грузинских властей с российскими, о необходимости которого вы так часто говорите? Ведь Грузия не намерена признавать независимость этих территорий. Верите ли вы в то, что Россия отзовет признание независимости?
— Любые переговоры нацелены на то, чтобы договориться о чем-то, изменить позицию друг друга. Если все согласовано, все сделано и все так, как ты хочешь, тогда зачем нужны переговоры. Переговоры не проходят для того, чтобы зафиксировать статус-кво. Россию силой заставить изменить свою позицию не может не только Грузия, но и весь мир, поэтому нужно ее убедить, ей доказать и ее заинтересовать в том, чтобы ее позиция была изменена. Это азы дипломатии, азы политики, которые, к сожалению, мне приходится среди грузинских политиков всегда доказывать.
— Продолжите предложение "Если бы не война 2008 года…"
— В первую очередь не было бы признания. Я в этом абсолютно уверена, на сто процентов. Я всегда была против военных действий. Как мать, как разумный человек, который прекрасно понимал, что Россия не останется в стороне, я не могла поддержать военные события. Думаю, очень многое было бы совершенно в другом русле.
— Есть ли смысл совершать визиты в Сухум и Цхинвал и попытаться начать переговоры о примирении с местными властями?
— Это абсолютно необходимо, если мы действительно хотим восстанавливать наши отношения с абхазами и осетинами, иначе невозможно решить конфликт. Мы должны им показать, что глубоко сожалеем о произошедшем и понимаем, что такое никогда не должно повториться.
— Вы сами планируете посетить эти территории?
— Да, я очень хочу поехать и, конечно же, работаю в этом направлении. Однако для того, чтобы отправиться туда, мне необходимы определенный фундамент и поддержка населения.
— Как вы относитесь к позиции грузинских властей, которые утверждают, что возвращение потерянных территорий возможно лишь в том случае, если Грузия станет привлекательной для абхазов и осетин и сами эти народы захотят жить с грузинами в одной единой семье?
— Я говорила об этом намного раньше, чем грузинские власти вообще понимали, что такое политика. Это одна из предпосылок, которая действительно может сыграть позитивную роль в урегулировании конфликта, но не единственная.
— Что мешает отмене визового режима со стороны России для граждан Грузии и будет ли грузинский народ так сильно рад отмене, как радовался во время либерализации визового режима со странами Евросоюза?
— После одного из моих визитов президент Владимир Путин заявил, что российская сторона готова отменить визовый режим для граждан Грузии. Я была очень рада это услышать. Но в Тбилиси ответили, что нас визовый режим не волнует, нам это не интересно и если Россия хочет, пускай отменяет. Разве после этого Россия могла отменить визовый режим? Конечно же, нет, соответственно, это дело повисло в воздухе. Намного больше людей будут рады отмене визового режима с Россией, чем это было с Европой. В стране намного больше тех граждан, которые связаны с Россией, у которых там есть родственники, которые желали бы отправиться на заработки, чем тех людей, которые связаны с Европой. Но когда в Грузии пускали фейерверки в честь того, что добились отмены визового режима с ЕС, как будто Абхазию вернули, такого в случае с Россией, конечно, не будет.
— Есть ли в НАТО место для Грузии и насколько сильно мешают урегулированию грузино-российских отношений стремление Грузии в НАТО и регулярные совместные широкомасштабные учения, проходящие на грузинской территории?
— Места для Грузии в НАТО нет, потому что НАТО никогда не примут страну, у которой на территории два нерешенных конфликта, и это ясно и четко понимают все. Что касается того, нужно ли нам членство в НАТО, — сейчас нет, а раньше, пока Россия была слабее, да. Но сейчас, после войны 2008 года, однозначно нет. Для Грузии не только не нужно, но и вредно говорить о членстве только потому, что членство в НАТО означает отказ от Абхазии и Южной Осетии. Пусть мне кто-нибудь объяснит, разве нас примут в НАТО вместе с российскими базами?
— Вы хорошо знакомы с Михаилом Саакашвили. Могли ли вы себе представить, что так сложится его судьба? Что бывшего президента объявят на родине во внутригосударственный розыск, против него возбудят ряд уголовных дел, что он останется человеком без паспорта и так далее?
— В 2008 году я уже думала о том, что все идет к этому. Конечно же, масштабы его падения я не могла до конца предугадать, но в том, что что-то подобное с ним произойдет, я была абсолютно уверена. Я его об этом предупреждала.
— О чем вы мечтаете?
— Я мечтаю, чтобы моя страна была достойной и люди чувствовали себя достойными гражданами. Я мечтаю, чтобы моя страна была единой и реально независимой и демократической. Я хочу, чтобы мои дети жили в нормальной стране и чувствовали себя гражданами единого государства.
— Приближается Международный женский день 8 марта. Есть ли в вашей семье традиция отмечать этот праздник?
— Конечно, 8 марта в свое время было отменено в Грузии как якобы коммунистический праздник. И я очень горжусь тем, что по моей инициативе во времена, когда я занимала должность председателя парламента, 8 марта снова отмечается в Грузии как Международный женский день, этот день снова стал нерабочим. Это праздник всех женщин, маленьких, больших, будущих матерей. В этот день чаще всего мне дарят, конечно же, цветы. Не надо бороться с праздниками. Этот праздник имеет право существовать как по идеологическим соображениями, так и по человеческим.
