Масштабная программа развития цифровой экономики, которая стартовала в России, призвана изменить все сферы привычной для нас жизни — от образования до платежных систем. В правительстве эту работу курирует первый заместитель аппарата Максим Акимов. В интервью РИА Новости он рассказал, почему российским инновационным центрам сложно конкурировать с западными, возможно ли в РФ создать экосистему, подобную Google и Alibaba, как будет развиваться связь 5G, появится ли в нашей стране аналог китайского WeChat и как стимулировать бизнес инвестировать в новые технологии. Беседовала Дарья Станиславец.
— Многие страны, в том числе и Россия, готовятся к внедрению стандарта 5G. Насколько сейчас наша инфраструктура и компании готовы к внедрению этой новой системы? В каких городах пройдет тестирование этого стандарта уже в этом году?
— На 2018 год у нас стоит основная задача — расчистить частотный спектр, и это сложная работа. Международный стандарт будет утвержден в 2019 году, и нужно быть к этому готовыми. Согласно программе, в 2020 году в России уже будет один город численностью населения более миллиона человек, где будет устойчивая связь 5G.
— Вы уже определили этот город?
— Я не готов пока назвать такой город. И, возможно, он будет не один. Мы рассчитываем, что все будет реализовано гораздо быстрее.
— Будет ли в России создан инфраструктурный оператор по развитию 5G?
— Эту развилку нужно пройти вместе с бизнесом. Мы не будем навязывать здесь какие-то решения. Операторы связи должны сами, мне кажется, договориться и выбрать, какая модель экономически более целесообразна.
— В соответствие с программой цифровой экономики доля компаний, использующих национальную платежную систему, должна вырасти с 25% в 2018 до 90% в 2024 году. Речь идет в том числе о частных кампаниях? Как вы будете стимулировать их переходить на национальную платежную систему?
— Хороший вопрос. Но тут есть другой вызов. Он появился, пока мы писали программу. Он заключается в том, что будут развиваться альтернативные платежные сервисы, связанные с использованием, например, мессенджеров, и нам тоже нужно двигаться в эту сторону. Я думаю, что мир платежных карт таким, каким мы его знаем, мир пластика уйдет в прошлое в скором времени.
— Карт к 2024 году уже не будет?
— Может, и будут, но какая будет пластиковая карта? Какие к ней будут сервисы привязаны? Я верю в то, что можно будет все оплатить через смартфон, а также совершить многие юридически значимые действия.
— Как WeChat в Китае? Речь о создании подобной системы в России?
— Смысл того, что написано в программе, это то, что мы должны иметь суверенную платежную систему. Это абсолютно точно, здесь нет сомнений. Когда говорим "мы", то должны все время помнить, мы — это ЕАЭС со свободным перемещением людей, товаров, услуг. Мы огромная страна, по территории самая крупная, входим в десятку самых населенных экономик мира. Поэтому мы обязаны иметь суверенную финансовую систему и приложения, построенные на ее основе.
Но в основе нашего финансового суверенитета необязательно должна быть карта "Мир". Это может быть и платежная система, построенная на использовании новых технологий, в том числе таких, как мессенджеры. Что это будет? Как это будет выглядеть? На этот счет в Банке России, в ассоциации "Финтех" идут дебаты, и, как мне известно, эксперты приходят к тому, что карта "Мир" не должна быть единственным средством национальной платежной системы.
— Это должен быть государственный мессенджер? Свой мессенджер, разработанный под платежную систему?
— Что значит свой? Компания, принадлежащая на сто процентов государству, или, например, работающая по стандарту с надлежащим уровнем безопасности? Я верю во вторую модель. То есть считаю, что должны развиваться частные платежные сервисы в доверенных средах.
Что мы должны регулировать? Мы должны регулировать криптографию, она должна быть отечественной. Мы должны регулировать способы идентификации, должны следить за финансовой состоятельностью таких систем, за их способностью отвечать на вызовы.
Например, если ваши транзакции перестанут проходить, вы куда писать будете? Я сейчас пишу в банк или, например, в MasterCard, и они мне деньги возвращают. А в мессенжерах вы кому будете писать? Все это надо отрегулировать, и тогда можно использовать эти приложения в качестве платежных средств и не только.
— Правительство реализует масштабную программу по развитию цифровой экономики. Можно ли в России создать экосистему, способную конкурировать с Google или Alibaba, на базе какой компании она может быть создана?
— Экосистемы, подобные Facebook, Alibaba или Google, появились в экономике другого типа. Но у России, если ей удастся построить data-центричную экономику, есть шанс встроиться в процесс цифровой трансформации.
С моей точки зрения, сделать ставку на определенную компанию или назначить такие компании административно со стороны государства было бы ошибкой. Для выращивания компаний глобального масштаба нужно прежде всего создать базовые предпосылки для развития цифровой экономики, зафиксировать рост новых бизнесов, поддержать этот рост и сделать его устойчивым.
В первую очередь нужно сформировать и защитить цифровую идентичность. Это то, что позволит не украсть вашу личность в цифровой среде, которая формируется на протяжении всей жизни цифровыми следами, например, во время разговора, пребывания в отеле, пользования различными сервисами и так далее.
Второе — нужно сформировать и отрегулировать на государственном уровне онтологию данных, которая позволит упорядочить и стандартизировать производимые различными системами данные. Экономика производит добавленную стоимость, а цифровая экономика производит данные.
— А что мешает развивать цифровую экономику в России?
— Сегодня одна из серьезных наших проблем состоит в том, что российские компании и организации производят критически малое количество данных в стандартизированных машиночитаемых форматах. Это не позволяет эффективно обмениваться этими данными, в том числе с государственными информационными системами, извлекая общую экономическую выгоду. Для решения этой проблемы в программе "Цифровая экономика" запланировано создание национальной системы управления мастер-данными.
Также необходимо поддерживать на передовом технологическом и качественном уровне системы и сети передачи данных, которые являются кровеносной системой цифровой экономики.
И последнее — нужно правильно выстроить систему финансовых и нефинансовых стимулов для создания и развития бизнеса, включая налоговые льготы для компаний цифровой экономики. Важно создать такие условия, чтобы желание и у крупных акул бизнеса, и у студентов первого курса развивать и внедрять передовые цифровые технологии не угасало. Если удастся сформировать эти базовые условия цифровой трансформации, то у нас появится шанс создать не только в России, но и в рамках ЕАЭС компании — глобальных лидеров, которые смогут составить конкуренцию таким игрокам, как Google и другие. Я считаю, что потенциал здесь очень большой.
Думаю, что уже через три-четыре года мы вряд ли увидим привычные банковские сервисы или торговые платформы, имеющие организационные или функциональные границы. Это будут цифровые платформы для обеспечения всех сфер человеческой деятельности, грани между разными видами услуг размоются, главным станет человек и его потребности. С моей точки зрения, как раз цифровые экосистемы позволят России серьезно продвинуться в целом ряде отраслей, от логистики и здравоохранения до образования.
— Оператором таких экосистем должна быть компания с госучастием?
— Я больше, конечно, верю в частные инициативы. Повторюсь, задача государства — это создание регуляторной среды и инфраструктуры, а также достойной системы образования. И это ключевой вызов для нас.
— Как нужно поменять образование в России? Может быть, стоит ввести обязательные уроки по технологии блокчейн и искусственному интеллекту? Изменить систему приема экзаменов, переобучить учителей?
— Блокчейн и искусственный интеллект это, скорее, прикладные решения, которые позволят трансформировать образование. Уверен, что существующая система образования в ближайшее десятилетие окончательно уйдет в прошлое. Процесс обучения будет индивидуализирован на протяжении всей жизни человека. Школы и вузы должны будут ответить на вызов цифровизации, применяя современные цифровые образовательные технологии и проводя внутренний реинжиниринг процессов.
Но есть и другая важная задача — научить людей правильно жить в цифровой экономике. Люди должны понимать риски и возможности цифрового мира. Для этого в рамках программы "Цифровая экономика" запланирована реализация комплекса мероприятий по повышению цифровой грамотности населения.
— Над какими проектами вы работаете в данное время с Минобрнауки?
— Речь о двух проектах. Первый — план мероприятий, обеспечивающий подготовку кадров для цифровой экономики. Эту работу будут вести Минэкономразвития и Минобрнауки с участием заинтересованных организаций. Все согласования по нему уже завершены, и мы утвердили его на правительственной комиссии по использованию информационных технологий.
Второй — это приоритетный проект "цифровая школа", который как раз обеспечивает внедрение современных технологий в образовательный процесс. Проект находится в высокой степени готовности.
— Какие меры налогового регулирования нужно разработать для развития цифровой экономики, что уже в проработке?
— Льготный режим обложения доходов от реализации интеллектуальной собственности, упрощенный режим налогового резидентства высококлассных специалистов, дополнительные меры, стимулирующие инвестиции в исследования и разработки.
Все эти меры мы должны проработать в 2018 году. Важно научиться администрировать эти льготные и упрощенные налоговые режимы, чтобы полноценно интегрировать их налоговую систему уже в 2019 году.
— Не секрет, что молодые российские технологические компании зачастую смотрят в сторону Кремниевой долины, а мы у себя в России не хотим создать такую долину?
— У нас уже реализуются подобные проекты — Иннополис, Сколково, инновационный кластер в Санкт-Петербурге, научно-технологическая долина МГУ им. Ломоносова. Эти инновационные экосистемы точно будут жить и развиваться. Я просто уверен в их будущем.
Вопрос в финансировании жизнеспособных стартапов, в емкости российского рынка, его восприимчивости для покупки или продажи инноваций. К примеру, если у нас владелец перспективного стартапа может продать свой бизнес или его часть за 5 миллионов условных единиц, то в раскрученных экосистемах, таких как Кремниевая долина, он может получить на порядок, а то и на два больше.
Российская экономика до сих пор характеризуется вниманием инвесторов к традиционным, в основном сырьевым отраслям, а нам надо мотивировать инвесторов к покупке стартапов, чтобы они стоили дороже, продавались легче, а налогообложение доходов от продажи было более приемлемым, и емкость этого рынка росла. Да, конкурировать с отстроенными инновационными системами США, Канады, европейских стран тяжело, но возможно.
— Как вы лично относитесь к криптовалютам? Это все-таки эффективный инструмент вложения средств или больше поле для деятельности мошенников?
— Мне кажется, что мир криптовалют ждет период стабилизации после бурного неконтролируемого роста. Считаю верным, что российское правительство заняло осторожную, сдержанную позицию, не позволив сделать из нашей экономики глобальную песочницу по отмыванию преступных средств.
Все прекрасно понимают, что если мы разрешим конвертацию криптовалют в фиатные деньги, то это будет иметь тяжелейшие последствия для всей социально-экономической системы. Вместе с тем в сфере финансирования стартапов выпуск токенов, цифровых облигаций вполне применим и эффективен.
В этом году будет сформирована правовая основа для обращения криптовалют в России. Там есть развилки, и мы их пройдем с участием экспертов.
— Какова сейчас ситуация по широкополосному интернету в социальных учреждениях?
— Не очень хорошая, но она будет очень быстро исправлена в соответствии с поручениями президента. Все медицинские учреждения будут обеспечены широкополосным доступом в 2018 году, по образовательным учреждениям у нас срок до 2024 года. Я думаю, мы будем двигаться, конечно, гораздо быстрее. У нас нет ни технологических барьеров, ни оснований затягивать с этими задачами.
Цифровые технологии в медицине позволят спасти сотни тысяч жизней, повысить эффективность использования бюджетных средств на здравоохранение как минимум на треть. Это колоссальный эффект. И это просто за счет того, что вы начинаете оперировать данными: по закупке лекарств, по графику врачей, по использованию оборудования. Вы начинаете правильно управлять потоками данных.
Я уже не говорю про такие вещи, как чтение снимков с искусственным интеллектом, как 24/7 доступ к персональным медицинским данным, их накопление, машинная обработка, совершенно новый уровень диагностики, предиктивная аналитика, которая позволяет с высокой долей уверенности говорить, какими болезнями мы можем заболеть в будущем.
— Какой объем средств потребуется до 2024 года в целом на программу "Цифровая экономика" и будут ли привлекаться иностранные инвестиции в этот проект?
— Мне кажется, частные операторы услуг связи и сервисов, которые активно работают в программе, точно готовы привлекать иностранные инвестиции. В этом нет никаких сомнений. Объем средств оценить сложно. Сейчас в программе заявлено более 570 миллиардов рублей, включая частное финансирование. Однако будут появляться и новые отраслевые направления программы, которые потребуют дополнительных средств.
Эти цифры не должны никого пугать и удивлять. Так, Китай на поддержку 51 компании в 2018 году только на разработки в сфере искусственного интеллекта потратил более 12 миллиардов долларов. А это только одна из девяти сквозных цифровых технологий, которые нам необходимо развивать в одном из разделов программы, посвященном технологическим разработкам и их коммерциализации.
Гигантские средства наши глобальные партнеры тратят, например, на квантовые компьютеры — технологию, которая обещает перевернуть весь мир криптографии, шифрования и способы защиты данных. Поэтому вкладываться в цифровую экономику придется основательно, и для этого нужно находить нестандартные решения.
