АФРИН (Сирия), 12 фев — РИА Новости, Михаил Алаеддин. Жители города Джендерес в сирийском Африне робко выходят из подвалов, узнав, что к ним приехали иностранцы. Далеко от убежищ никто не отходит: турецкие артиллерия и авиация могут начать атаку в любой момент.
Корреспондент РИА Новости — один из первых журналистов, побывавших в поселениях кантона Африн на севере Сирии, где проходит военная операция турецких вооруженных сил, — узнал о жизни в горных пещерах и потанцевал с курдскими детьми под лестничным пролетом, пока авиация наносила удары по городу.
"Оливковая ветвь"
Анкара 20 января объявила о начале операции против формирований курдов в Африне, которых считает террористами. Там также находятся боевики "Сирийской свободной армии". Дамаск решительно осудил действия турецких военных. Москва призвала стороны к сдержанности и уважению территориальной целостности Сирии.
Всего за первые две недели, как сообщили власти, погибли почти 150 мирных граждан и около 400 получили ранения.
Ожесточенные бои между курдскими партизанами и протурецкими силами шли в пограничных селах и на высотах. Информация с фронта поступает противоречивая: в то время как турецкие военные докладывают о более тысячи бойцов курдских сил самообороны, ополченцы сообщают о потерях турецкой армии и боевиков, предоставляя видео уничтоженной бронетехники и танков.
Основные поселения Кантона — Африн, Ражу и Джендерес — пока не захвачены, бои не дошли и до окрестных деревень.
Били "террористов", побили мирных жителей
В Джендерес едем вместе с врачом-фармацевтом Абдулом, выпускником советского вуза. Отправляемся сразу, как получаем разрешение на перемещение по кантону.
От Африна до Джендереса около 30 километров. По пути — бесконечные оливковые сады по обе стороны дороги. Кантон Африн считается основным производителем оливкового масла и мыла в Сирии. Всего здесь, по разным данным, более 40 миллионов деревьев.
"Представляешь, они назвали свою операцию "Оливковой ветвью". Это просто издевательство! Вот они, оливки, и это символ мира, и это наши деревья. Сказать по секрету, как мы называем нашу операцию против них? "Охота на лис". Сейчас там на границе идет настоящая охота, а что происходит здесь, ты увидишь сам", — говорит Абдул на подъезде в Джендерес.
Город кажется вымершим. Лишь время от времени проезжает машина, на улице почти никого нет. Паркуемся во дворах, прижимаясь к зданию. "Так надежнее, нам бы отсюда еще на чем-то уехать", — улыбаясь, объясняет доктор.
Из подвала недостроенного здания начинают медленно выходить дети, потом и взрослые. Но далеко от убежища никто не отходит.
Подземное помещение поделено на два сектора: в одном обитают курды — жители самого города, а во втором — арабы-беженцы, пришедшие в Джендерес несколько лет назад из соседних провинций.
В убежище есть пара небольших газовых баллонов с конфоркой, одеяла, тонкие матрацы и банки с едой, а освещение только от диодных фонарей.
"Мы выходим отсюда днем, ненадолго, за едой и вещами. Мы знаем, что бомбить начинают где-то с трех часов дня до пяти, потом с девяти вечера до пяти утра. Странно, почему сейчас не бомбят", — говорит один из пожилых мужчин.
К бомбоубежищу на мотоцикле подъезжают два ополченца, просят нас показать документы и разрешение на посещение Джендереса. Старший, проверив все необходимое, докладывает по рации и извиняется за подобные меры безопасности.
"Дело в том, что буквально пару дней назад проникли в соседнее поселение боевики под видом беженцев и хотели организовать диверсию", — объясняет ополченец Али.
Он соглашается провести нас самым безопасным путем в старую часть города, которая больше всего пострадала от бомбардировок.
Дома в старом городе почти полностью разрушены. Самые смелые граждане осматривают, что осталось от их жилищ.
"Смотрите, они даже мечеть не пожалели", — показывает на потолок боец. Наверху три больших отверстия от снарядов, книги Корана все в пыли и кусках бетона, в конце молельного зала садится незнакомый нам старик и начинает бережно вытирать от грязи священные писания. Артиллерия не пощадила и кладбища — снаряды повредили свежие могилы.
После мечети решаем вернуться к машине и поехать на поиски деревни, где в горных пещерах укрываются курдские беженцы. Али предложил помощь, а по дороге пригласил заехать к нему домой. Во время обеда с его родителями раздавались звуки артиллерии.
"К сожалению, у противника много ушей и глаз здесь. По всей видимости, им доложили, что в Джендересе иностранцы, артобстрел прекратили, мы уехали, и все понеслось по новой", — рассуждает Али.
Десять тысяч под землей
Деревня, куда бежали в основном жители Джендереса, находится в низине, укрытой холмами со всех сторон. Здесь, по словам старейшины деревни Халтана Хасана Васука, в пещерах живут около десяти тысяч человек. Гуманитарная обстановка близится к катастрофической, не хватает питьевой воды и продуктов. Основной едой для деревенских и гостей стало оливковое масло: его переливают в алюминиевые фляги, которые затем складывают в укромных местах, опасаясь, что обычный склад могут разбомбить.
Там живут несколько десятков человек. Пещеру поделили на две зоны: в дальней ее части отсиживаются во время авианалетов, а в ближней ночуют.
"Места немного, поэтому спят и там и там. Ложатся плотно — так теплее и все умещаются. Вот посмотрите, здесь хоть кто-то похож на террориста? Зачем же нас бомбить?" — уже с отчаянием в голосе говорит Васук.
Абдул рассказывает, что до начала операции в поселениях Африна придерживались политики мира. В населенных пунктах запрещалось ходить с оружием даже ополченцам, чтобы максимально избежать ощущения войны. Полицейские носили пистолеты в скрытых кобурах.
Только в самом городе Африн, по данным властей, сегодня проживает около 1,2 миллиона человек, из них местных жителей — 400 тысяч. Многие приехали сюда, так как все семь лет войны в Сирии это место считалось островком мира и стабильности.
"Мы очень надеемся, что Россия надавит на (президента Турции Реджепа Тайипа. — Прим. ред.) Эрдогана, чтобы война скорее закончилась, а мы смогли спокойно вернуться к работе и нормальной жизни. Мы верим в Россию — она наша единственная надежда", — продолжает Васук, провожая нас уже в обратный путь.
Танцы под авиаударами
В Африн возвращаемся уже в сумерках. По периметру города продолжает работу тяжелая техника, возводят укрепления и роют рвы.
"Это на самый крайний случай, если все-таки туркам удастся прорваться к городу. В чем я очень сомневаюсь", — объясняет Абдул.
"Мархаба!" — здороваемся по-арабски.
"Можете говорить по-русски, здесь все говорят по-русски", — отвечает одна из врачей, выпускница Первого Московского медуниверситета.
С начала военной операции врачи здесь работают без выходных. Многие отдали свои дома семьям беженцев, а сами живут в больнице, спят по очереди в кабинетах в редкие свободные часы.
Палаты заполнены тяжелоранеными. Людей с легкими травмами стараются лечить на местах или, оказав помощь, сразу выписывают. Четыре операционные работают постоянно. Иногда в ожидании операции образуется очередь в коридоре. Как правило, самое напряженное время ночью, после вечерних бомбардировок.
Выпив кофе, обсуждаем последние сводки с фронтов. Ожесточенные бои продолжаются в районе поселения Раджу и в деревнях рядом с пограничным городком Бюльбюль. Обстановка везде разная: местами силы с турецкой стороны наступают, потом курдские ополченцы контратакуют. А жители Африна каждый день молятся — лишь бы хватило сил партизанам самообороны сдержать турецкие атаки и не подпустить их к городу.
"В тесноте да не в обиде — ведь так в России говорят", — улыбаясь, замечает Абдул.
Ближе к полуночи раздается сильный взрыв, от которого шатаются окна и стены. В коридоре за дверью поднимается шум и детский плач. Выбегаем на лестничную площадку и прорываемся с оператором и корреспондентом через собравшихся беженцев на крышу здания. В воздухе слышна авиация, но не видно разрывов. После длительных минут ожидания раздаются еще два удара совсем близко — под прицелом центр города.
Спускаемся вниз поговорить с людьми. На лицах женщин и детей паника. Несколько десятков человек столпились на маленьком пятачке, спасаясь под лестничным пролетом.
"Дядя, они придут в наши дома и всех нас убьют? Что будет с нами? А если бомба попадет в этот дом, мы все умрем?" — спрашивает восьмилетняя Виан, вцепившись в рукав куртки.
"Никто не умрет, наши парни там в горах не дадут нас в обиду, давай лучше потанцуй с дядей, видишь, он не боится и с радостью тебя научит танцевать, как это делают дети в России", — говорит одна из женщин и смотрит в глаза.
Под мелодичную песню в телефоне и аплодисменты начинаем танцевать, подключается молодежь, и два последующих авиаудара уже кажутся не такими страшными.
*Террористическая организация, запрещенная в России.
Развитие ситуации — в спецпроекте РИА Новости "Война в Сирии" >>
