Геворг Мирзаян, доцент департамента политологии Финансового университета при Правительстве Российской Федерации, для РИА Новости
В эпицентре начавшегося в феврале на Мальдивах политического кризиса оказались три местных президента: Мамун Абдул Гаюм, Мохаммед Нашид и Абдулла Ямин. Товарищи банально не поделили власть.
С 1978 по 2008 год Мальдивами бессменно правил президент Мамун Абдул Гаюм. Правил и не тужил до тех пор, пока в том самом 2008 году его не угораздило провести первые в стране демократические выборы, во втором раунде которых он немного уступил кандидату от демократической оппозиции Мохаммеду Нашиду.
Через четыре года Мамун Абдул Гаюм взял реванш. Правда, совсем не демократический. Близкие к нему силы вывели людей на улицы и в феврале 2012 года принудили Нашида, заигравшегося в либерализм (мальдивское население все-таки традиционно и консервативно — не случайно по количеству отправившихся на стажировку в ИГ в процентах к остальному населению Мальдивы, по некоторым данным, находятся на первом месте среди неарабских стран), подать в отставку.
Через полтора года после переворота — в сентябре 2013-го — на Мальдивах наконец-то прошли новые выборы. Нашид баллотировался и проиграл, а новым президентом стал сводный брат Мамуна Абдул Гаюма — Абдулла Ямин Абдул Гаюм (у их отца было 25 детей от восьми жен). Обычно в СМИ его называют просто Абдулла Ямин — чтобы совсем не запутаться.
Собственно, Абдулла Ямин повел себя так, как и большинство поставленных президентов, — начал узурпировать власть, отстраняя от нее бывших соратников. Мало того, что он подгреб все денежные потоки под себя и назначил на хлебные должности своих людей, он еще и отправил в тюрьму членов семьи сводного брата Мамуна — в частности его сына Фариса. В результате, как отмечает Asia Times, состоялся "нечестивый альянс" между Мамуном Абдулом Гаюмом и свергнутым ими Мохаммедом Нашидом. И в сентябре 2018 года для Абдуллы Ямина должен был настать судный час — в стране ожидались президентские выборы, по итогам которых Ямин с большой долей вероятности проиграл бы коалиции Гаюма и Нашида.
Именно поэтому Ямин решил нанести по объединенной оппозиции превентивный удар. Поводом стал его конфликт с Верховным судом, который а) традиционно для Южной Азии независим от исполнительной власти и б) сильно эту исполнительную власть недолюбливал, поскольку Ямин покушался на их независимость и даже сумел сократить число судей с семи до пяти.
С подачи Верховного судьи Абдуллы Саида и его товарища Али Гамида Верховный суд единогласно снял обвинения с девяти высокопоставленных оппозиционеров, обвиненных в целой серии преступлений — от терроризма до коррупции. Судьи решили, что обвинения "политически мотивированы и не имеют под собой оснований". Шестого февраля президент Абдулла Ямин оспорил это решение известным ему способом — арестовал Саида с Гамидом и аннулировал вердикт. Оставшиеся на свободе трое судей поняли намек и отказались от своего решения, однако было поздно — Ямин позиционировал его как попытку переворота и ввел в стране чрезвычайное положение (ибо, по его словам, "не было иного способа расследовать преступление судей"), начав массовое преследование оппозиции. Сам Мамун Абдул Гаюм был, конечно же, арестован, а до Нашида не дотянулись — в марте 2015-го его посадили на 13 лет, в начале 2016-го неосторожно выпустили на лечение в Великобританию, откуда он домой, естественно, не вернулся и с тех пор проживает в Шри-Ланке.
Собственно, все вышеозначенное не имело бы мирового значения, если бы не место — Мальдивы. Ведь архипелаг из 1200 островов не только известный курорт, но и важнейшая стратегическая позиция, расположенная на пересечении торговых путей. Тот, кто контролирует их, может контролировать транзит грузов через Индийский океан между Восточной Азией с одной стороны и Ближним Востоком, Африкой и Европой с другой.
Вплоть до недавнего времени этой позицией владела Индия. И при президенте Гаюме, и при Нашиде Мальдивы четко придерживались политики India First (Индия на первом месте), позиционируя Дели как своего основного партнера и уважая индийские интересы во всем и везде. Однако при президенте Ямине ситуация изменилась — новый глава государства начал поглядывать в сторону злейшего врага Индии — Китая. "Формально президент Ямин не отказывался от политики "Индия на первом месте". Просто у него и у Дели разное понимание этого термина. Ямин на каждой встрече заявляет, что Индия для Мальдив — главный торговый партнер и старший друг, пытаясь таким образом выкачать из Индии больше ресурсов и заработать внутриполитические очки. Но при этом он стремится к диверсификации за счет контактов с китайцами и саудитами. Индийцев же такая диверсификация тревожит — как и любая политическая коллизия, в которой замешан Китай. Дели хочет сохранять полный политический контроль над Мальдивами", — поясняет РИА Новости старший научный сотрудник ИМЭМО РАН, кандидат исторических наук Алексей Куприянов. Из-за разного понимания термина Мальдивы стали единственным соседом Индии, который индийский премьер Нарендра Моди ни разу не посещал со времени своего прихода к власти в 2014 году.
Естественно, китайцы были только рады попытаться перехватить у Дели острова, которые играют одну из ключевых ролей в контроле над торговыми путями в Индийском океане. Китайские компании стали осваивать многомиллионные проекты в регионе (же в конце 2012 года индийская компания лишилась контракта на модернизацию столичного аэропорта и это дело было отдано на откуп товарищам из Китая, которые сейчас также строят важнейший Мост Дружбы между двумя мальдивскими островами), а китайские граждане — осваивать пляжи. На сегодняшний день жители КНР оказались на первом месте во всем турпотоке (порядка 300 тысяч из 1,4 миллиона, ежегодно посещающих Мальдивы).
Апогеем дрейфа Мальдив в сторону Пекина стало подписание в декабре 2017 года Соглашения о свободной торговле между двумя странами. Экономисты предупреждали, что оно лишит бюджет около четырех миллионов долларов доходов от тарифов, а также приведет к резкому росту китайского импорта, еще больше увеличивая катастрофический торговый дефицит (сейчас он составляет более 80 процентов от объема импорта — то есть почти 1,5 миллиарда долларов). Однако правительство уверяло, что соглашение создаст перспективы увеличения продажи рыбы (97 процентов всего мальдивского экспорта) на китайский рынок, а также привлечет китайские инвестиции. Ямин фактически заставил парламент своей страны его ратифицировать. "Правительство дало нам лишь час времени на то, чтобы рассмотреть и принять 1000-страничный документ", — возмущалась оппозиционная Мальдивская Демократическая Партия. Помимо этого, президент Ямин вписал свою страну в китайский Морской шелковый путь.
В Индии, конечно, возмутились и заявили, что ожидают "от близкого и дружественного соседа более чуткого отношения к нашей обеспокоенности относительного его следования политики "Индия на первом месте"". Индийские власти полагают, что Мальдивы попали в полную экономическую зависимость от Китая (на который приходится также 70 процентов внешнего долга Мальдив, и только на обслуживание этого долга, по словам Нашида, уходит около 20 процентов бюджета страны), и догадываются, как Китай воспользуется этой зависимостью. Напомним, что в Пакистане (который должен Пекину десятки миллиардов долларов) китайцы уже контролируют порт Гвадар. В Шри-Ланке произошло похожее. Местные власти не смогли обслуживать многомиллиардные долги Китаю, поэтому частично расплатились натурой — в виде долгосрочной аренды порта Хамбантота. Поэтому индийское руководство всерьез опасается, что такая диверсификация приведет к созданию китайской военно-морской базы на Мальдивах, которая станет еще одной бусиной в так называемом Жемчужном ожерелье — цепи баз в Индийском океане, которые должны защищать китайские торговые пути. И Дели (недавно потерявший Непал, где к управлению пришли прокитайские силы, а также утративший доминирование на Шри-Ланке, где индийцы на выборах сделали ставку не на того кандидата) не может позволить себе лишиться еще одного союзника.
Поэтому неудивительно, что индийцы использовали нынешний политический кризис для того, чтобы оказать давление на президента Ямина. В Индии уже выразили озабоченность "отказом правительства подчиняться единогласному решению Верховного суда" и "временной приостановке действия конституционных прав". В Китае, конечно же, выразили озабоченность озабоченностью Индии, попросив юго-западного соседа не вмешиваться в суверенные дела третьих стран. "У внутренних сил достаточно мудрости и возможностей для того, чтобы самим разобраться в ситуации", — отметил представитель китайского МИД Гэн Шуан.
Вопрос в том, что последует за озабоченностью? Мальдивская оппозиция, конечно же, хочет решительных действий. Мохаммед Нашид публично предложил Дели отправить на острова посланника и добиться освобождения его заключенных соратников. Для лучшего убеждения представителя будут сопровождать индийские солдаты, которые должны навести порядок на островах.
Есть и еще один тонкий момент. "За последние годы Нью-Дели тщательно создавал себе имидж защитника малых государств региона от китайского империализма. Понятно, что в случае интервенции Индия выступит куда большим империалистом, чем Китай, который пока использует в основном экономические методы. И в придачу к этому Пекин и Исламабад сделают все возможное для формирования имиджа Индии как страны-агрессора через работу в ООН", — говорит Алексей Куприянов. Именно поэтому индийские власти уже подготовили полуторатысячный экспедиционный корпус, однако пока не отправляют его на курорт. Пока пытаются договориться с Ямином по-хорошему.
