Мария Шустрова
Сегодня весь мир отмечает Международный день памяти жертв холокоста — день, когда Красная армия освободила крупнейший лагерь смерти Аушвиц-Биркенау. К этой дате Европейский еврейский конгресс приурочил день памяти холокоста в Европейском парламенте, на который были приглашены выжившие узники концлагеря. Их истории — в материале РИА Новости.
Убита вся семья по списку
"В апреле 45-го года была эвакуация, лагерь должны были закрыть, мы понимали, что нужно бежать, пока нас всех не "ликвидировали". Но не успели. Нас перевезли из Аушвица в Дахау, под Мюнхен. 1 мая меня освободили американцы. Мне было 19 лет", — рассказывает Поль Соболь.
Душ раз в 10 месяцев
Еще один бельгийский еврей, Нейман Херман, вместе с семьей был арестован по доносу.
"Некоторые сдавали евреев и получали за это деньги. У немцев были списки всех евреев, живших в Бельгии. Иногда дети жертвовали собой ради родителей: они сами сдавались, чтобы не арестовали взрослых", — вспоминает он.
У него были два брата с женами и детьми: у одного — четырехмесячный ребенок, у второго — полуторагодовалый. "Мне с братьями удалось спастись, но их женам и моим племянникам — нет", — говорит Херман.
Он провел в лагерях почти три года. Первое время евреям разрешалось носить свою одежду. Форму узника концлагеря ему выдали только в апреле 1944 года, когда его перевезли в Аушвиц 3.
"Мы работали с 6 утра до 6 вечера. На работе нам запрещалось есть. Да и в остальное время кормили скудно. Нас брили наголо. Помню, было жутко холодно. Не всем удалось выжить. Мне повезло — я был молод. Люди постарше и те, кто физически был слабее, погибли. Это была настоящая каторга. До апреля 44-го я ходил в той же одежде, в которой меня арестовали. Мыться нам разрешали крайне редко. За все время я только три раза был в душе. Всю накопившуюся грязь трудно было смыть", — рассказывает Херман.
Из Освенцима Неймана вместе с другими выжившими узниками эвакуировали, когда стало понятно, что Красная армия уже близко и неминуемо захватит концлагерь. Двадцать дней арестанты шли пешком.
"У некоторых не было сил идти. Выходили из лагеря семь тысяч человек, а дошли до Бухенвальда и других лагерей только 1200 человек. Тех, кто не мог идти, расстреливали на месте. У нас даже обуви не было, мы оборачивали ноги тряпками. Мы шли, словно по стеклу, и нас били по ногам, чтобы мы шли быстрее. За все время перехода нам лишь дважды давали картошку. В апреле 45-го меня из Бухенвальда освободили американцы, мне было 19 лет", — говорит бывший узник.
"Счастливое детство"
О трагическом прошлом своих родителей поведал и спикер Кнессета Израиля Йоэль Эдельштейн.
"Мои родители, Анита и Юрий Эдельштейн, не много рассказывали о том, что им довелось пережить в годы холокоста. Потому мне так запомнились слова отца: "Знаешь, у меня нет друзей детства". Я вдруг осознал, что так оно и есть! Никто из его друзей не знал его в юности, в Киеве — со всеми он познакомился уже на более поздних этапах жизни. "Да, — продолжил отец, — все те дети, с которыми я играл, остались в Бабьем Яре", — вспоминал политик.
Мама рассказывала ему о жизни в гетто Шаргород в Транснистрии, например, как однажды она срезала с одежды отца пуговицы — чтобы поиграть с детьми на улице. "Я слушал ее, и мне казалось, что жизнь в гетто не была такой уж ужасной. Но потом я встретил женщину, выжившую там. "Знаешь, — сказала она мне, — твои родители и в самом деле очень тебя любят. Иначе твоя мама рассказала бы тебе правду о гетто Шаргород", — заключил Эдельштейн.
Цель — выжить любой ценой
Профессор Томаш Радиль (Чехия) родился в 1930 году в регионе, который стал частью Венгрии.
"Меня и мою семью привезли в Аушвиц-Биркенау грузовом вагоне, и все мы вместе должны были подойти к сортировочному пункту. Мои родители были совершенно здоровы, им было 63 и 56 лет. Они хотели остаться вместе. Их желание было исполнено: их вместе отправили в крематорий. А у меня спросили профессию и возраст. Я ответил: "Слесарь, 16 лет". Это было неправдой, потому что я еще учился в школе, и мне не было и 14-ти. Но я понял, что надо адаптироваться, иначе тебя убьют. Это было абсолютно ясно уже на входе", — вспоминает бывший узник.
Его отправили в так называемый Zigeunerlager ("цыганский табор") в Биркенау. Для подростков был специальный барак. Там более 3000 цыган убили за одну ночь — в живых никого не осталось.
"Условия были очень тяжелыми, мы выживали странным образом. Немцы, СС, организовали что-то типа отбора 15-летних малолеток. Никто точно не знает зачем. Мы так этого и не узнали. Но постепенно стали убивать людей, проводя отборы. Я просто расскажу о некоторых из них. Их было очень много", — говорит Радиль.
Один раз его с несколькими сверстниками отвели на соседнее футбольное поле, где зондеркоманда иногда играла в футбол с эсэсовцами, охраняющими крематорий. Один из эсэсовцев пришел с доской и прибил ее к воротам. Подростки должны были быстро бежать друг за другом и либо стукнуть по доске и остаться в живых, либо не стукнуть и умереть. Так отбирали тех, кто "не достоин" выжить. Друг будущего профессора тогда этот отбор не прошел.
"Следующий отбор проводил Менгель, главный врач Биркенау. Он сидел и скучал: группа неквалифицированных капо не очень умело организовала процесс. И он по очереди указывал пальцем на мальчишек: в одну сторону — убить, в другую — оставить жить. Ему было скучно и совсем неинтересно. Целый день убивать людей — просто выматывающая работа", — рассказывает господин Томаш.
Узники поняли, что в одиночку не выжить, и стали объединяться в группы. Многие впадали в панику и перебегали из одной группы в другую — от приговоренных к смерти к тем, кому позволили жить. Группа Радиля состояла из пяти человек. Они использовали совершенно иной подход к Менгелю.
"Мы пятеро стали маршировать, вели себя как немецкие солдаты, своими движениями и поведением хотели показать, что очень хотим служить рейху. И он указал в правильном направлении. Поэтому я и выжил", — говорит профессор.
Его отобрали в команду, разгружавшую картофель. Потом ему повезло: его отправили в главный трудовой лагерь Аушвица, где условия были получше. Там он попал в команду, которую нацисты планировали обучить профессии каменщиков. А 27 января 1945 года концлагерь освободили советские войска.
"Мы были счастливы, что бойцы Красной армии помогли нам. Ощущение счастья продолжалось часы, может быть дни, но не больше. Поскольку раньше у нас была четкая цель — выжить. А после войны не осталось никаких определенных целей, мы не знали, что же конкретно нам делать. И не знали, что случилось с нашими семьями, что нас ждет дома… Вскоре я начал кашлять кровью", — рассказывает Радиль.
Он вспоминает, что советские солдаты были очень добры к нему. Они отправили его к своим врачам, поскольку было понятно, что он болен туберкулезом. Ему выдали специальный документ взамен паспорта, его подвозили в военных эшелонах, кормили. Так за два месяца он добрался до дома.
"Я пришел домой первым. Счастливых не было. Некоторые люди вернулись, большинство — нет. После всего этого я долго не видел улыбающихся лиц", — заключил бывший узник Освенцима.
