Виктор Мараховский, для РИА Новости
Вначале — новости. После коллективного выхода женщин Голливуда в трауре на "Золотом глобусе" в знак протеста против домогательств пришло время оформления общественного движения. Одна из участниц действия Опра Уинфри собрала актив (в том числе "блондинку в законе" Риз Уизерспун и "королеву Амидалу" Натали Портман) и поставила вопрос ребром.
А именно — как движение "Время вышло" (ранее — "Меня тоже") поможет жертвам домогательств, в первую очередь женщинам, за пределами индустрии развлечений: "Как мы поможем этой кампанией женщине в офисе, на ферме, на заводе?" — спросила Уинфри.
И, по сообщениям американских СМИ, пока что четкого ответа у женщин шоу-бизнеса нет. Ну кроме очевидного и беззубого "мы привлекаем общественное внимание к проблеме".
В перспективе движение, конечно, станет интернациональным: на этот счет имеется множество механизмов — от идеологической обработки массового сознания землян тем же американским агитпропом и до обычного подражательства в обществах остальных стран.
Но нас в этом смысле интересует другое. Пресловутый харассмент — то есть домогательство — имеет в передовых странах самое широкое значение. Это не только внезапные хватания коллег и знакомых за разные места, или приглашение в сауну в ответ на просьбу о продвижении по службе, или доставание эсэмэсками. Это еще и "нежелательные сексуальные предложения и другое словесное или физическое поведение сексуального характера, которые прямо или косвенно влияют на занятия человека, необоснованно мешают или создают запугивающую, враждебную или оскорбительную атмосферу".
Как легко заметить, данная формулировка по факту дает самому "объекту действий" решать, где они являются еще просто ухаживанием, а где уже домогательством. Домогательство, в частности, это "Дастин Хоффман пригласил меня на вечеринку в узком кругу, а потом подбросил до дома. И когда мы с ним ехали на заднем сиденье, он внезапно (!) положил руку мне на грудь, и я вся замерла в ужасе".
И так далее.
Фактически речь идет (в частности) о том, что инициативное мужское поведение в самом широком спектре проявлений отныне является актом риска — поскольку может быть истолковано женщиной как криминальное.
В чем тут беда. Наличие бесчисленного числа инцидентов, в ходе которых мужчины настойчиво предлагают женщинам (ну и мужчинам тоже, если уж на то пошло) программу "секс в обмен на карьеру", сомнению не подлежит. Достаточно вспомнить инфернальное существо Ларри Нэссера, многолетнего врача американской сборной по гимнастике, который годами обменивал секс с малолетними спортсменками на возможность их участия в соревнованиях (сейчас он, кстати, начал отбывать 60-летнее заключение — но не за это, а за хранение детского порно).
Более того, кто ни разу не слышал о попытках несильно привлекательных самцов использовать свое положение с целью добиться секса, пусть поднимет руку.
Потому что сама по себе мужская инициативность прописана в базовых алгоритмах сексуального поведения человека. Вне зависимости от того, идет речь об Исландии или о поселении австралийских аборигенов, знаки внимания красивой женщине выказывает мужчина.
И, внимание, вопрос: как он это будет делать, зная, что его комплименты и приглашения на танцы могут внезапно оказаться подшитыми в дело о сексуальном домогательстве?
Если мы что-нибудь в чем-нибудь понимаем, то это выльется в очередную волну ужесточения правил публичного поведения — на улице, на работе, в интернете и далее по списку.
Вплоть до того, что женщинам в качестве первого шага будут предлагать подписать контракт о том, что она, например, "дает согласие на принятие ухаживаний первого уровня, перечисленных в приложении номер два". Это выглядит густой пелевинщиной, но уже по меньшей мере есть сверхпопулярный литературный прототип будущих отношений, а именно — былинный контракт, который подписала Анастейша перед тем, как окунуться в бездны необузданной страсти с четко оговоренными рамками с миллиардером Греем.
Мужчины (и компании, не желающие платить компенсации), само собой, будут защищаться как могут. В частности — ужесточением дресс-кода, в рамках которого женщинам попросту запретят (а во многих местах им уже запрещено) быть красивыми и украшенными. Никаких длинных ногтей с ярким лаком, никакой косметики, прическа — понитейл, одежда, скрывающая формы. Никаких улыбочек и шуточек. Никакого сексуально провокационного (то есть просто кокетливого) поведения.
Практически при развитии тренда единственным легитимным местом для знакомств станут соответствующие лицензированные сайты, которым делегируют права на спаривание жителей передовых стран. А масскульт, вплоть до теневой своей части — порноиндустрии, подвергнется насильственным изменениям. Из вечных сюжетов будут исключены "Учительница в очках показывает небритому старшекласснику, как это делается" и "Босс показывает секретарше, как добиться должности". Фольклорный персонаж "Лысый из Brazzers", возможно, начнет зачитывать перед, во время и после каждого сюжета спичи о гендерном равенстве и недопустимости повторения подобных сценариев в жизни. И тому подобное.
Если это все не антиутопия, то я Папа Карло. Но фокус в том, что данная антиутопия имеет ненулевые шансы реализоваться в самом открытом и свободном как бы обществе.
И тут стоит порассуждать о том, почему именно Америка может стать застрельщицей в этом походе на базовые человеческие инстинкты.
У меня есть версия.
На этом фоне не могли развиться "лайфхаки" неуспешных в чисто капиталистическом смысле, но тоже инициативных слоев. Битва за равные возможности была взята на вооружение длинным списком "подавленных групп", которые приступили — вполне в американском духе — к выгрызанию возможностей для себя. И перечень этих "разгневанных жертв" пополняется непрерывно.
Секрет успеха оказался прост: во-первых, объявить себя притесняемой частью общества, затем поднять хай и, наконец, добиться квот и преимуществ.
В итоге налицо парадокс. Реализуя "соревновательные" установки, эти группы активистов разрушают изнутри саму идею свободной конкуренции, в свое время сделавшую (наряду с массой благоприятных внешних обстоятельств) Америку великой.
И результаты очевидны.
Штука вся в том, что социальный организм — вещь куда более сложная, чем даже запуск пилотируемого космического корабля.
Что разрушило американскую культуру "производства космонавтики" — можно только догадываться. Не исключено, что пришествие какого-нибудь эффективного менеджмента.
Но что-то похожее может случиться и с самой культурой производства "победительного американства" как такового. Для этого достаточно, чтобы чемпионами жизни там в массовом порядке становились не самые полезные (со всеми своими минусами), а наиболее соответствующие требованиям новой идеологии.
Как держава, переживающая подобную внутреннюю "охоту на чемпионов", будет восстанавливать свое уже частично утраченное мировое лидерство — вопрос риторический.
