Город Сунжа раньше был казачьей станицей Слепцовской. Он пережил выселение казаков, депортацию ингушей, конфликты с соседями и нападения боевиков, а две чеченские войны шли буквально в двух километрах. Сейчас здесь даже уютно — по узким улицам ходят довольные кошки, в маленьких кафе готовят традиционные галушки с мясом и чапильгаш (это вкусно). В центре бывшей станицы находится Ново-Синайский мужской монастырь с единственным на всю Ингушетию действующим православным храмом Покрова Пресвятой Богородицы. О том, как живут осколки терского казачества, почему на Кавказе так ценят взаимоуважение и что станет с самым древним ингушским храмом, — в материале РИА Новости.
Свое название Сунженский монастырь получил в память традиций православного монашества Cинайского полуострова. На протяжении четырнадцати веков монахи живут там под защитой "фирмана Мухаммеда". Согласно этому документу, автором которого считается сам основатель ислама, христиане принимаются под защиту "против любого противника", а каждый, кто осмелится "силой принуждать их к повиновению", "изгонять монахов и разрушать дома молитвы", объявляется "клятвопреступником перед лицом Аллаха и мятежником перед Пророком его". Что-то похожее происходит сейчас и в Ингушетии — власти мусульманской республики делают все, чтобы возродить православие и вернуть в нее русскоязычное население, массово покинувшее свои дома после известных всем трагических событий.
На рынок с бородой
"Если ты идешь по улице в подряснике, это вызывает уважение. Прихожу на рынок и вижу только улыбки. Ну, и борода, конечно, вызывает здесь огромное уважение. На блокпостах сначала косятся, но потом видят усы — и настороженность проходит: ваххабиты же все безусые", — смеется иеромонах Пахомий (Шепель), насельник Ново-Синайской обители. Потомственный казак, отец Пахомий был рукоположен в Дагестане и в Ингушетию вернулся, по собственным словам, домой. Но казаков здесь сегодня почти не осталось, а их дети давно уехали.
Однажды священника попросили приехать в станицу Троицкую неподалеку от Сунжи, где скончался девяностолетний казак. Его поразило, что во время обряда отпевания люди стояли и улыбались. "Не было ни одного причитания, никаких слез, и не потому, что они дедушку не любили, а потому, что у них культура воинская. Убеленные сединами, они стоят и светятся", — рассказывает он.
Слепцовскую большевики переименовали в станицу Орджоникидзевскую — в честь одного из главных идеологов "расказачивания" Григория Орджоникидзе. Но до сих пор о казаках здесь напоминают традиционные мазанки на улицах, а рядом с Сунжей течет речка Иерусалимка. В монастырь приезжают и последние казаки соседней чеченской станицы Ассиновской, пережившей страшные события в начале девяностых годов.
Неканонизированные святые
Название этой станицы в первую чеченскую стало нарицательным из-за жестокостей, творившихся боевиками над этническими русскими и казаками. Здесь был осквернен и разрушен православный храм, а широкомасштабные столкновения боевиков с федеральными войсками фактически не оставили от станицы Ассиновской камня на камне.
"Мне запомнилась одна казачка оттуда. Такого духа веры я еще не видел, когда человек стоит в храме, как имеющий на это право, заходит к своему Богу с высоко поднятой головой, причащается с гордостью за Него. Этот дух безграничной внутренней свободы не передать. Таких, увы, остались единицы, но это прекрасно", — рассказывает иеромонах Пахомий.
Двадцать восьмого марта 1999 года в Сунже прямо из храма на глазах прихожан был похищен его настоятель — протоиерей Петр Сухоносов, которого даже мусульмане уважительно называли "русским муллой". После перестрелки с военными боевики вместе со священником скрылись на территории Чечни. Через полгода после похищения по телевидению был показан сюжет, снятый в каком-то подвале, где в лежащем на полу без сознания человеке опознали отца Петра. О его дальнейшей судьбе достоверно ничего не известно до сих пор. Сейчас лик священника изображен на стене Покровского храма Ново-Синайского монастыря, места его последнего служения. Он не канонизирован, но в народе отца Петра почитают как пострадавшего за Христа страстотерпца.
Почему на Кавказе нельзя бояться
В Сунже есть небольшой продуктовый магазин. Его держат православная 80-летняя кореянка и ее муж, верующий мусульманин. Познакомились они в Казахстане, куда советская власть депортировала чеченцев и ингушей и где живет множество выходцев из азиатских стран. "Мы очень много говорим о религии, о толерантности, о сосуществовании. А они просто берут и сосуществуют — православная кореянка и ингуш-мусульманин", — смеется отец Пахомий.
В последние годы мусульмане стали заходить в монастырь — посоветоваться и просто поговорить в тяжелых жизненных ситуациях. Раньше подобное считалось немыслимым. Национальная ингушская телекомпания запустила еженедельную православную телепередачу, а на богослужениях в храме после большого перерыва появились семьи с детьми.
Мечта о храме и священнике для воинов
В горах южнее Сунжи стоит древний христианский храм Тхаба-Ерды. По преданию, его построили грузины еще тогда, когда горцы были язычниками. На соседних отрогах, словно охраняя его, высятся десятки легендарных ингушских башен. Здесь до сих пор неспокойно, у подножия храма находятся две большие заставы пограничных войск, а по крутым дорогам постоянно ездит бронетехника. Мечта отца Пахомия — возродить в храме богослужения.
"Здесь мог бы жить войсковой капеллан, помогать солдатам. К сожалению, этот институт возрожден только на бумаге, в жизни его пока нет. Потому как занимать должность заместителя командира по воспитательной работе среди верующего состава — это одно, а жить и тянуть лямку с солдатами — совсем другое. И дело это, как мне кажется, сугубо монашеское", — считает отец Пахомий.
По данным Синодального отдела Московского патриархата по взаимодействию с Вооруженными силами и правоохранительными органами, на территории Чечни, Ингушетии и Дагестана окормлением воинских частей занимаются 10 священнослужителей. Солдаты федеральной армии и служащие других силовых подразделений составляют как минимум половину прихожан практически всех храмов на территории трех республик. Здесь сильно сказался отток русских в неспокойные годы.
"Кому сейчас вообще нужно православие здесь, в Ингушетии? Солдатам? Последним казакам? Власти?" — интересуюсь я.
"Православие в Ингушетии нужно в первую очередь самому Христу. И поэтому оно отсюда никогда не уйдет", — помолчав, отвечает иеромонах.
Автор благодарит фонд "Православные инициативы", Фонд президентских грантов и Махачкалинскую епархию Русской православной церкви за помощь в подготовке материала.
