Ростислав Ищенко, обозреватель МИА "Россия сегодня"
Президент Франции Эммануэль Макрон добился резкого роста уровня поддержки сограждан. Его рейтинг, летом опускавшийся до 40%, поднялся до 52%. До 54% вырос рейтинг премьер-министра Франции Эдуара Филиппа. С такими показателями Европа не сталкивалась. Да и в мире столь резкая смена предпочтений случалась крайне редко. При этом системность роста рейтинга (всей власти, а не одного президента) свидетельствует о том, что это не случайный всплеск, а долговременная тенденция.
Ни одному президенту (а пытались многие) не удалось сломить сопротивление французов, защищавших свое право на жизнь за государственный счет со значительно большим упорством и героизмом, чем Париж в 1940 году. Закон Макрона, меняющий трудовое законодательство, принят и уже действует. И вместо дальнейшего падения рейтинга мы видим его резкий рост.
В этом заключается первое отличие Макрона от предшественников. Он довел реформу до конца, несмотря на препятствия. Реформа начала работать. Она действительно, как и предупреждали противники Макрона, привела к сокращению социальной поддержки населения, но зато выросло количество рабочих мест. Кроме того, реформа трудового законодательства сопровождалась законами, отменявшими право депутатов на получение денег на представительские расходы и на специальные фонды. Депутатам, сенаторам, министрам и представителям местного самоуправления было запрещено нанимать на работу близких родственников.
В общем, Макрон, с одной стороны, пойдя на несущественные уступки профсоюзам, с другой стороны, продемонстрировал французам, что отказываться от бесплатных плюшек придется всем слоям общества (чего никогда не было раньше). В результате число противников реформы сократилось, а по мере воплощения ее в жизнь французы начали чувствовать отдачу. В конечном итоге лозунг: "Освободить энергию, освободить французов, инвестировать в экономику", под которым Макрон начал реформы, обещал трудности бездельникам, но улучшение правил игры для работающих. А государство держится именно на работающих, а никак не на получателях социальных пособий.
Это — еще одно верное решение Макрона. Как правило, политики стараются решать внутренние проблемы за счет усиления внешнеполитической активности. Но, не имея достаточной внутренней базы, проводить долговременную последовательную внешнюю политику невозможно. Более того, перераспределение в пользу внешней политики дефицитных ресурсов, которых не хватает внутри страны, приводит к усилению кризисных явлений в экономике и в конечном итоге к парализации как внешних, так и внутриполитических возможностей.
Поставив на первое место внутриполитическую проблематику и на время абстрагировавшись от активной внешней политики, Макрон с выгодой для Франции использовал трудности Ангелы Меркель, которая не могла по объективным причинам в такой же степени сосредоточиться на внутригерманских проблемах.
Германия была вынуждена поддерживать высокий уровень внешнеполитической вовлеченности, поскольку, будучи лидером Евросоюза, должна была проводить в рамках ЕС ту же политику рационального отношения к ресурсам, которую Макрон реализовывал в рамках Франции. Однако против политики экономии выступали восточноевропейские иждивенцы ЕС и бедный Юг, сидящий на кредитах богатого Севера. Связанная борьбой с партнерами по ЕС, Германия нуждалась во Франции. Берлин своими усилиями и за свой счет обеспечивал продвижение реформы Евросоюза, задумывавшейся в том числе и в интересах Парижа, позволяя Макрону стабилизировать и укреплять экономику своей страны как базу будущей внешнеполитической активности.
Тогда-то и стало ясно, насколько важными были предыдущие годы. Они дали главное — экономику, устоявшую под санкциями, и общество, спокойно перенесшее информационное давление Запада.
Макрон повторяет эту последовательность ходов. Его заслуга в том, что он первый среди многих западных политиков, изучивших и пытавшихся повторить историю успеха путинских реформ, сумел добиться хотя бы начального результата, сосредоточившись на важнейшем направлении. Остальные слишком хотели всего и сразу.
При этом надо понимать, что запрос на сильных лидеров, на статус которого сейчас претендует Макрон, в Европе существует давно. Об этом свидетельствует и высокая популярность Путина как успешного лидера среди европейских элит и народов. Даже те, кто не любит Россию и намерен до конца сражаться против нее, отдают должное российскому президенту.
Об этом говорит и долговременная популярность Ангелы Меркель, которую немцы считают самым сильным национальным политиком. Поэтому при всех претензиях к проводимой ее правительствами политике всегда стараются номинировать именно Меркель на должность канцлера.
Качиньский в Польше, Клаус в Чехии, Орбан в Венгрии — все они с большим или меньшим успехом играют роль сильного лидера. И получают поддержку на национальном уровне. Другое дело, что на уровне реформированного ЕС сильным лидером может быть представитель либо Франции, либо Германии. И на фоне уставшей, теряющей популярность Меркель молодой Макрон имеет неплохие шансы. Если, конечно, у него и дальше будет получаться.
