Уже несколько лет в России сфере культуры уделяется особое внимание общества — от развития киноиндустрии до дела "Седьмой студии" и ареста руководства нескольких театров, и министр культуры Владимир Мединский всегда занимал активную позицию по всем острым вопросам. В интервью РИА Новости он рассказал о своем отношении к директору РАМТ Софье Апфельбаум, ситуации вокруг скифского золота, а также о своей диссертации и развитии киноиндустрии. Беседовали генеральный директор МИА "Россия сегодня" Дмитрий Киселев и специальный корреспондент РИА Новости Тамара Ходова.
— Сейчас вокруг театров много шумихи, Генпрокуратура выписала представления по поводу нарушений в трех театрах из-за конфликта интересов, когда худруки заключают договоры сами с собой…
— Я читал об этом расследовании, но официального представления прокуратуры на этот счет министерство не получало. А комментировать интернет-сообщение с моей стороны было бы преждевременно.
— А что по поводу руководителя РАМТа Софьи Апфельбаум? Она работала в министерстве руководителем департамента, когда, по версии следствия, вступила в сговор с Серебренниковым. У вас когда-нибудь были нарекания к ее работе?
— Софья Апфельбаум не так долго с нами работала, до 2014 года — сначала замдиректора департамента, затем директором, в функционал которого входит господдержка театральных институций. Могу сказать о ней только хорошее. Мы это отразили в положительной характеристике, которую направили в правоохранительные органы. Скажу откровенно, любая ситуация, когда сфера культуры является объектом внимания правоохранительных органов, когда работников культуры помещают под арест, даже домашний, крайне неприятна и сложно объяснима в публичной сфере.
— А как обстоят дела с бюджетом на культуру в следующем году и в 2019-2020 годах? Планируется ли его сокращение?
— Исторически Министерство культуры всегда рыдало, что не хватает денег. Мы называли это "нашим плачем Ярославны". Сейчас придерживаемся реализма: денег столько, сколько есть, и задач столько, сколько есть. В проекте федерального бюджета на 2018 год чуть более 90 миллиардов на культуру в целом: это касается не только министерства, но и тех культурных учреждений, которые подведомственны другим министерствам — образования, обороны и так далее. Это несколько меньше, чем в текущем году.
Надеюсь, и в бюджете на 2018 год за счет поправок получится в целом ассигнования восстановить. Гораздо тревожнее ситуация с бюджетами 2019-2020 годов. Каким-то образом там издавна предусмотрено существенное снижение бюджета, но это уже будет задача следующего года — доказать руководству страны, что эти планы не обоснованы.
— Вы выступали с инициативой создания культурной столицы Крыма с центром в галерее Айвазовского в Феодосии. Какова судьба этого проекта?
— Эта инициатива принадлежит Дмитрию Анатольевичу. Он побывал в позапрошлом году в Феодосии в картинной галерее и как любой культурный человек пришел в ужас от состояния музея, где хранится замечательнейшая коллекция — самая большая коллекция картин Айвазовского, между прочим, в мире. Она находилась в полуразрушенном здании местного муниципального музея. По инициативе Дмитрия Анатольевича музей сразу передали в региональное подчинение, и мы совместно с Третьяковкой, которой исторически близко творчество Айвазовского, разработали комплексный проект создания в Феодосии целого музейного квартала. В этом красивом месте на берегу моря, где жил Айвазовский, планируем создать музейно-выставочный кластер с объединением разрозненных и разрушенных домов в единый комплекс, с реновацией экспозиции, созданием современного выставочного комплекса. Все это реально сделать за четыре года при наличии финансирования.
— А реставрация в Крыму будет происходить за счет федерального бюджета?
— Да, это деньги ФЦП, они поступают в бюджет Крыма, и его правительство выступает заказчиком реставрационных работ. Непосредственно Минкультуры России реставрирует объекты в федеральном управлении — Херсонес и музей обороны Севастополя.
— Владимир Ростиславович, много разговоров велось о введении взноса в пять миллионов рублей за прокат фильмов, но в итоге от этой инициативы отказались. Это произошло по требованию индустрии? Я знаю, было очень много недовольных этим предложением.
— О разовом неналоговом сборе в пять миллионов — это была реплика в ходе обсуждения главного вопроса: о рыночных преференциях для российского кинематографа. Причем инициатива о таком сборе исходила непосредственно, напомню, от Фонда кино. Да, такая схема удобна и фонду, и крупнейшим кинопрокатчикам: большим игрокам выгоднее платить разовый сбор, а вот для малых игроков с небольшими сборами это накладно. Мы идею пробросили, проанализировали реакцию индустрии и пришли к выводу, что будет честнее и правильнее остановиться на процентном сборе по франко-польскому варианту. Процентный сбор действует в ряде стран, наиболее известный пример — это Франция, там сбор большой: 12% с каждого кинобилета. Потом эти средства поступают в национальный Фонд поддержки кино. Думаю, что от французских цифр наши прокатчики и дистрибьюторы тоже ужаснутся, так что надо посмотреть для начала цифры более взвешенные. Но это в любом случае справедливо, когда богатый платит больше. Именно в таком виде Министерство культуры будет вносить в правительство законопроект.
— Сейчас представители киноиндустрии высказываются за реформирование работы Фонда кино. Как вы считаете, есть ли какие-то проблемы в работе фонда, которые нужно решить?
— У Минкультуры не может быть нареканий к работе фонда, мы ему не начальники. Есть рабочий диалог, в котором позиция министерства очень простая — мы хотим эффективности. Чтобы каждый бюджетный рубль, который тратится на господдержку кино, давал максимальную отдачу. Фонд создавался как организация, которая финансирует коммерчески успешное кино, подставляет свое плечо производителям, чтобы они возвращали в кинотеатры наших зрителей. Все изменения в правилах, которые мы очень осторожно и поэтапно вводим, должны служить именно этой цели — повышению эффективности работы фонда.
Сейчас приняты новые правила, причем на три года вперед — чтобы не было суеты и у отрасли был горизонт планирования. Мы оговорили, какие есть критерии эффективности, какую максимальную сумму может тратить фонд на один проект, потому что раньше было много субъективизма и было не всегда понятно, почему один фильм получает от фонда миллион долларов, а другой — двадцать.
Вводятся единые правила: максимальный размер субсидии для мейджоров и кандидатов в мейджоры. Теперь любая компания, не обязательно входящая в этот элитный круг кинопроизводителей, может обратиться со своим проектом в Фонд кино.
Нам не хватает законодательных протекционистских мер. Мы немного продвинулись в деле борьбы с пиратством: Минкультуры выступало в качестве главного лоббиста этой истории, и оговоренные антипиратские правила как-то работают, но этого мало. Мы хотим больше. Мы пока не продвинулись по пути разумного ограничения западной кинопродукции, в том числе взимания с нее процента, но будем двигаться в этом направлении, иначе не победить Голливуд в условиях дикой свободной конкуренции.
Вот пример из свежих: фильм "Салют-7" — у него на сегодня касса около 750 миллионов рублей, это хороший показатель. Бюджет производства при этом равняется пяти минутам какого-нибудь заморского комикса. "Салют-7" — талантливое, замечательное кино о наших героях, об истинных ценностях, и мы должны создавать для него условия посильного благоприятствования.
Я, кстати, жалею, что продюсеры кино поверили киносетям и мало защитили в прокате этот фильм. Тогда можно было бы и на миллиардные сборы замахнуться.
— То есть Министерство культуры продолжит практику, когда оно само назначает дату проката того или иного фильма?
— Министерство ничего не назначает. Но может вести разумный диалог с прокатчиками и киносетями, когда есть возможность дать преференцию хорошему российскому кино за счет того, чтобы немного сдвинуть по времени конкурирующие западные релизы. Такую практику министерство будет продолжать. Но инициатива должна идти от самих кинопроизводителей. Мы не хотим, чтобы чиновники кормили зрителя "демьяновой ухой" и сами решали за правообладателей и за бизнес, где и когда лучше выходить.
— Владимир Ростиславович, вы не раз уже высказывались за сокращение количества голливудских фильмов в российском прокате, но проблема состоит еще в том, что даже если отечественных фильмов будет больше, не факт, что зрители пойдут на них, потому что они могут даже про них и не узнать. Как решать проблему с продвижением российского кино?
— Да, есть такая проблема. Договорились, что со следующего года Фонд кино будет выделять деньги не только на производство, но и на продвижение нашего кино в прокате. Свои деньги кинопрокатчики, к сожалению, вкладывают мало. Не рискуют. Не хватает у нас Вайнштейнов пока… в хорошем смысле этого слова. Вот у Голливуда — они просто давят нас массированной рекламой. Если бы наши создатели хороших фильмов про космос могли тратить на продвижение столько же, сколько Голливуд тратит на примитивные подростковые комиксы, ситуация была бы кардинально другой.
— Недавно был снова поднят вопрос о перезахоронении тела Ленина. Ваша здесь позиция?
— Я бы не сказал, что это вопрос культуры. Если только не рассматривать мавзолей как объект культурного наследия. Сейчас, будучи ответственным за госполитику в сфере культуры и членом правительства, не имею никакого права выступать с частной позицией, которая может вызвать раскол в обществе и которая не является ни предметом общественного консенсуса, ни, честно говоря, предметом общественной озабоченности.
— Еще одна тема, помимо любовных связей Николая II, которая будоражит общественность, — ваша диссертация. Министерство образования и науки поставило в этом вопросе точку, подписав приказ об отказе в лишении вас ученой степени, однако споры в научном сообществе не утихают. Так, некоторые СМИ пишут, что глава экспертного совета ВАК уволился именно из-за этой ситуации. Как вы считаете, стоит ли еще обсуждать этот вопрос или тема закрыта?
— Глава экспертного совета ВАК так часто менял свою точку зрения, что я уже не могу за ним уследить, то меня надо лишить степени, то не надо лишать, то он воздерживается, то он уволился, то его на самом деле уволили, то это плановое сокращение. Мне кажется, не мое дело обсуждать вопросы кадровой политики в системе ВАК.
Что касается вашего вопроса, то в странной инициативе общественников из "Диссернета" — задним числом пересмотреть научную ценность диссертации — точка поставлена. А вот дискуссия о содержании работы пусть продолжается: я считаю, это всем на пользу. Благодарен всем, кто принял участие в этой дискуссии, особенно критикам. Научные работы для того и пишутся, чтобы их обсуждали, чтобы они в конце концов служили популяризации истории.
— Уже долгое время длится процесс по золоту скифов. Крымские музеи подали апелляцию в голландский суд. Как вы считаете, есть у них возможность вернуть экспонаты?
— Все нормы международного права, музейного права, прецеденты, традиции находятся на стороне крымских музеев. Эта коллекция была найдена на территории Крыма, исследована и хранится там же. Речь идет о беспрецедентном отчуждении музейных ценностей. Это можно сравнить только с музейными хищениями времен итальянских походов Наполеона или фашистской агрессии. Считаю, что решение голландского суда абсолютно политизировано, оно разрушает саму систему выставочного обмена. Я теперь не очень понимаю, как мы будем делать с Голландией выставки. Например, привезешь туда собрание из Эрмитажа или Третьяковки — и гадай, не придет ли в голову какому-нибудь еще судье эти ценности на сторону отдать.
— Могут межмузейные отношения России с другими странами ухудшиться из-за этого прецедента?
— С Голландией точно. Если это решение войдет в силу, я буду не вправе санкционировать любые выставки на территории страны, где создается опаснейший прецедент изъятия культурных ценностей.
