Ростислав Ищенко, обозреватель МИА "Россия сегодня"
Два года назад, 11-12 февраля 2015 года, в ходе встречи в Минске руководителей государств так называемой нормандской четверки был согласован документ под названием "Комплекс мер по выполнению Минских соглашений", получивший в просторечье наименование "Минск-2". За прошедшее время кто только не хоронил "Минск-2" — между тем он действует до сих пор. Желание аннулировать соглашения вслух высказывает только Киев, но у "Минска-2" есть хорошие шансы пережить украинское государство.
В чем же причина такой устойчивости договоренностей, негативно (либо с подозрением) воспринятых большей частью активной общественности не только на Украине, но и в России, и в ДНР/ЛНР? Как разрешается противоречие, когда непопулярное соглашение оказывается устойчивее некоторых государств?
Кто, с кем и о чем договорился
То есть написали соглашения одни государства, а выполнять их поручено другим. При этом одна из сторон соглашения (Украина) не признает вторую (ДНР/ЛНР) в качестве участника переговорного процесса.
Россия, Франция и Германия выступили гарантами выполнения соглашений, целью которых объявлена деэскалация вооруженного конфликта на Востоке Украины. Страны-гаранты, а также ДНР/ЛНР считают, что конфликт носит гражданский характер. Официальная позиция Украины заключается в том, что конфликт спровоцирован "российской агрессией".
Как видим, уже на этапе согласования и подписания документов позиции сторон расходились сразу по нескольким ключевым вопросам, в частности:
· квалификация характера конфликта;
· определение непосредственных участников;
· цели урегулирования.
Еще два варианта соглашений в минском формате
Напомню, что это не единственный минский формат урегулирования на постсоветском пространстве с участием России. Наиболее известные, но не единственные — минские форматы по Приднестровью и Карабаху.
Степень накала противостояния в Карабахе и Приднестровье не идет ни в какое сравнение с тем, что происходит в Донбассе, где Минские соглашения так и не смогли остановить боевые действия, продолжающиеся в виде террористических обстрелов городов Донбасса Вооруженными силами Украины и периодических столкновений отдельных пехотных подразделений на линии соприкосновения.
Такое резкое отличие связано именно с тем, что и в случае с карабахским, и в случае с приднестровским урегулированием — непосредственные участники процесса признали друг друга сторонами конфликта и вели переговоры, хоть и при помощи посредников, но напрямую друг с другом.
То есть бесперспективность военного решения признавалась обеими сторонами конфликта, каждая из которых не испытывала иллюзий по поводу того, с кем именно она воюет.
Снять напряжение по линии Россия — ЕС
Понятно, что в такой ситуации не только не могло быть достигнуто устойчивое урегулирование на основе минских пунктов, но даже сколько-нибудь продолжительное прекращение огня становилось недостижимой мечтой. Если бы все зависело только от Украины, Минские соглашения уже давно были бы отправлены в утиль.
Но дело в том, что Минские соглашения были не заключены Киевом с Донецком и Луганском, а продиктованы им Москвой, Берлином и Парижем. При этом три страны-гаранта исходили из необходимости найти компромисс в первую очередь между собой — снять напряжение в отношениях по линии Россия — ЕС.
И это в целом удалось. Фактически в 2015 году в Минске ЕС и Россия заключили перемирие на украинском фронте и начали вырабатывать единую позицию по формату будущего урегулирования.
Россия выиграла внешний контур украинского кризиса
Я неслучайно многократно говорил и писал, что победу в украинском кризисе одержит тот, кто победит в Сирии. Сирийский кризис — реперная точка глобального противостояния. Контроль Сирии обеспечивает контроль Ближнего Востока. Следовательно, глобальная стратегическая обстановка резко изменяется в пользу победителя в Сирии.
После этого украинский кризис становится бессмысленным обременением для проигравшего в Сирии — черной дырой, пожирающей дефицитные ресурсы без какой-либо отдачи. Возникает потребность выскочить из него без дальнейших потерь или с минимальными потерями.
Таким образом, внешний контур украинского кризиса был выигран Россией за два года действия Минских соглашений. Аналогичным образом практически выигран внутренний контур. Минские соглашения вполне сознательно были выписаны так, чтобы любая попытка их выполнения приводила к конфронтации олигархической власти и ее нацистской вооруженной опоры. Чем дольше и активнее Киев пытался маневрировать на внешней арене, тем сильнее данные маневры стимулировали внутриполитические противоречия.
Когда же на противоречие между олигархическим характером украинской власти и нацистской движущей силой февральского переворота 2014 года наложились еще и постоянно возрастающие олигархические противоречия, вызванные истощением ресурсной базы украинской государственности, внутриполитический конфликт в Киеве стал окончательно неразрешим в рамках олигархического или олигархо-нацистского компромисса. Осталось дождаться того момента, когда накопившийся в украинской внутренней политике пар противоречий сорвет крышку с котла виртуальной стабильности.
Подписал — делай
В результате к концу января 2017 года все великие державы, задействованные в процесс урегулирования украинского кризиса, пришли к единой позиции по поводу выполнения Минских соглашений. Они должны быть исполнены так, как прописаны. Пожелание Киева в первую очередь получить контроль над границей никто не собирается удовлетворять. Украина несет свою (определяющую) долю ответственности за срыв всех графиков выполнения соглашений. "Минска-3" не будет ни при какой погоде.
Это солидарная позиция России, ЕС и США. При сохранении между игроками тактических расхождений она не оставляет Киеву надежды. Порошенко окончательно потерял возможность использовать внешнеполитический и военный факторы для стабилизации своего режима.
Более того, любой режим, который придет к власти после Порошенко, если он будет пытаться позиционировать себя в качестве общеукраинского, должен будет присягнуть Минским соглашениям. Окончательный отказ от них может произойти только в том случае, если Украина исчезнет. В таком случае по причине отсутствия одного из субъектов переговорного процесса придется констатировать коренное изменение ситуации, связанной с украинским кризисом, и начать вырабатывать новый международный механизм его локализации и урегулирования.
Так что ко второй годовщине всеми нелюбимых соглашений вопрос из плоскости "Когда кончится "Минск"?" перешел в плоскость "Когда кончится Украина?".
