Дмитрий Добров, обозреватель Inosmi.ru
Ровно 25 лет назад, 7 февраля 1992 года, в голландском городе Маастрихт двенадцать стран-членов ЕЭС подписали договор об учреждении Европейского союза. ЕЭС (Европейский экономический союз) превращался в ЕС, что выводило его участников на принципиально новый уровень интеграции.
Этот уникальный проект был прежде всего политическим: ставилась задача объединить европейские государства-нации в единую федерацию, своего рода Соединенные Штаты Европы.
Надо отметить, что на первых порах проекту сопутствовал успех: ЕС успешно развивался, в его состав были приняты государства Южной и Восточной Европы, введена единая европейская валюта евро, заметно вырос международный авторитет нового объединения.
Договор провозглашал переход к единой европейской валюте — евро, — которая была введена в обращение в 2002 году. Будущие члены еврозоны были обязаны выполнять "критерии Маастрихта", они теряли "монетарную суверенность" и в дальнейшем — право самим устанавливать размер бюджетного дефицита.
Лиссабонский договор — вынужденная мера
Но в октябре 2007 года в Лиссабоне был подписан договор о реформе ЕС, дополнивший и развивший идеи Маастрихта. По факту Лиссабонский договор стал "эрзац-конституцией" ЕС, он окончательно оформил сложную юридическую и бюрократическую структуру, которая характеризует сегодняшний Евросоюз.
Лиссабонский договор — вынужденный акт, хитрая уловка еврократов, его появление связано с провалом конституции ЕС на референдумах во Франции и Нидерландах и необходимостью обеспечить функционирование Евросоюза в условиях расширения с 15 до 27 стран-членов. Именно в Лиссабонском договоре прописан знаменитый пункт 50, который предусматривает условия и процедуру выхода из ЕС.
Повсюду поднимает голову национализм и правый популизм. Юг Европы недоволен доминированием Германии и жесткими нормами финансовой политики, навязанной Брюсселем. Тяжелейший удар по европейскому проекту нанес референдум в Великобритании, в ходе которого большинство британцев высказались за выход из Евросоюза.
Первые звоночки и первый беглец
Первый сигнал нынешнего европейского кризиса прозвучал в 2010-м, когда на грани банкротства оказалась Греция.
Но самым серьезным испытанием для ЕС стал референдум по Brexit в Великобритании, который положил начало первому "разводу" в истории Евросоюза.
Граждане Великобритании тщательно взвешивали плюсы и минусы такого решения (причем экономических минусов было явно больше), однако основным моментом стал подъем национального самосознания и нежелание подчиняться омертвевшему, забюрократизированному руководству ЕС в Брюсселе.
Создается впечатление, что процесс суверенизации запущен во всех странах и регионах Европы. Остановить его сможет только выход на политическую арену убежденных патриотов Европы, которые вдохнут новую жизнь в угасающий европейский проект.
Не то, о чем мечтали
Еврократы создали громоздкую бюрократическую структуру, которая отчитывается сама перед собой и не связана напрямую с волей граждан Европы. Это совсем не то, о чем мечтали "отцы-основатели" единой Европы — Робер Шуман и Жан Монне, Шарль де Голль и Конрад Аденауэр.
Не выдерживают испытания жизнью и финансовые идеи Маастрихта, заложенные в 1992-м тогдашним министром финансов Германии Тео Вайгелем: максимальный дефицит госбюджета в 3%, госдолг — 60%. Эти критерии не в силах выполнить не только экономически более слабые экономики юга Европы, но даже такие страны, как Франция.
При нынешней экономической стагнации еврозона буквально трещит по швам: страны южной Европы не в состоянии жить в этой "смирительной рубашке".
В минувший уик-энд на мини-саммите в Лиссабоне страны Южной Европы (Испания, Италия, Франция, Греция, Кипр и Мальта) в резкой форме потребовали смягчения жестких бюджетных норм и наращивания расходов для стимулирования экономического роста. А ведь все эти страны в свое время ратифицировали Маастрихтское соглашение.
Европа расколота не только экономически: нарастают противоречия по целому ряду вопросов, в том числе по нелегальной миграции, глобализации и антироссийским санкциям. В самих странах ЕС набирает силу национализм и правый популизм.
С учетом всех этих обстоятельств в Брюсселе решили отмечать нынешнюю дату без помпы. Brexit, антиевропейская риторика президента США Дональда Трампа, миграционный кризис, финансовые проблемы Южной Европы — все это не дает руководству Евросоюза повода для оптимизма.
Ничего не получилось
Европейские правительства парализованы финансовым и миграционным кризисом, ростом евроскептических настроений. И, что самое опасное, полностью отсутствует стратегия действий в условиях переформатирования мирового порядка.
Нынешние руководители ЕС выглядят политическими карликами в сравнении с европейскими лидерами второй половины XX века. А ведь Евросоюз по-прежнему обладает значительным потенциалом: его население (пока еще с учетом Великобритании) составляет около 500 миллионов человек, экономический потенциал — примерно 20% мирового ВВП.
Однако Евросоюзу предстоит очень серьезная работа, чтобы сохранить единое европейское пространство, достойное место в мире, высокий уровень благосостояния и социальные завоевания.
