До завершения работы действующего созыва Общественной палаты (ОП) РФ осталось около пяти месяцев. Секретарь ОП РФ, сопредседатель центрального штаба Общероссийского народного фронта (ОНФ) Александр Бречалов в интервью РИА Новости рассказал о том, что планируют успеть сделать общественники, что его не устраивает в работе палаты, что удалось и чего не смогли сделать члены ОП за два с половиной года, а также о том, что такое социальная экономика и почему она станет новым трендом в России через несколько лет. Беседовала Алина Медведская.
— Александр Владимирович, нынешнему составу ОП РФ осталось работать всего пять месяцев, можно говорить о подведении итогов не только 2016 года, но и всего созыва. Скажите, что удалось сделать членам палаты за два с половиной года?
— Отмотаем в самое начало — это первое пленарное заседание Общественной палаты с участием президента в Кремле. Мы тогда говорили о трех основных направлениях. Первое — это нулевые чтения и экспертиза законопроектов, в первую очередь тех, которые касаются жизни людей. Второе — это социальный лифт для активных граждан, и третье — это перезагрузка общественных советов при федеральных органах исполнительной власти.
— А если говорить честно, что не удалось ОП? По каким причинам?
— Что, на мой взгляд, не совсем удалось, и я надеюсь, что в оставшееся время мы нагоним упущенное, — это нулевые чтения. Я лично не очень много времени этому уделял, безусловно, по сравнению с предыдущими 2012-2013 годами и так далее мы вывели это на совершенно иной уровень. Например, в 2016 году слушаний было больше ста, из них в формате нулевых чтений (то есть когда мы оценивали и обсуждали законопроекты, которые еще не вошли в Госдуму) — 58, это уже уровень. Но что мы упустили? Мы не наладили работу по правоприменительной практике. Сейчас мы делаем акцент именно на этом. В целом я благодарен члену Общественной палаты РФ Лидии Михеевой, которая отдавала всю себя этому серьезному направлению, но еще раз повторюсь, есть что усилить.
— Как вы оцениваете проделанную работу по третьему направлению — по общественным советам?
Сейчас через новый механизм формирования в общественные советы пришли эксперты, профессионалы и что самое главное — из регионов. То есть это не записные общественники. Какая у нас ситуация была забавная. У нас один человек мог входить в десять советов, если не больше: от Минфина до Минспорта, и везде специалист. Мы сделали так, что один представитель общественности может войти только в один совет.
В общем, о чем мы говорили президенту. Те задачи, которые мы ставили, в целом с ними, я считаю, справились. Мы перезагрузили Общественную палату, для десятка тысяч активных граждан она действительно стала площадкой для коммуникации, для открытых дискуссий, площадкой знаний. Все смогли сделать? Наверное, нет. Я по натуре перфекционист и максималист. Конечно, сейчас оглядываюсь и понимаю, что вот, конечно, еще многое можно было бы сделать, но я надеюсь, что это уже вопрос следующего созыва, хоть у нас впереди еще пять месяцев и можно много чего успеть.
— Что же именно ОП планирует успеть сделать за оставшиеся пять месяцев?
— Форум "Сообщество" — это главное. Представьте, что это не форум как регистрация и "спасибо, все свободны". Это не событие, которое имеет начало и окончание. Это не процесс ради процесса. "Сообщество" стало некой культурой. Это основное, это трек на ближайшие 10-15 лет. Мы ведь анализировали, на какую аудиторию мы производим продукт. Да, Общественная палата РФ производила интеллектуальный продукт. Мы пытались понять, на кого он ориентирован. Вот, к примеру, ОНФ генерит то, что ориентировано на людей, у которых основной запрос на справедливость. И это крайне важно. Общественная палата делает продукт, который в первую очередь ориентирован на людей, у которых запрос на созидание.
— А если новый созыв ОП не продолжит проект "Сообщество"?
— Возможно, будут какие-то изменения. Но инициировали "Сообщество" люди. И в том числе я. И у меня достаточно средств и возможностей, чтобы этот проект продолжался. У меня уже есть опыт форума "Территория бизнеса — территория жизни" и национальной премии "Бизнес-успех". Мы всем доказали, что можем это делать. Шестой финал премии пройдет как раз 23 января.
— То есть самостоятельно доведете проект "Сообщество" до конца, даже если новый созыв ОП не поддержит?
— Это однозначно. Это же целая культура! Это не так просто собрать такую аудиторию, ответить на их запросы, обнадежить их. Без поддержки это быстро рассыпается. Мы второй год только работаем, мы только начинаем учиться модерировать и взаимодействовать с ними. Ну окей, завтра я уйду в бизнес, к примеру. И это будет, скажем так, не моя кафедра. Но я человек очень увлеченный. Меня заводит, что нам это удалось сделать с чистого листа. Поэтому вне зависимости от созыва Общественной палаты я уверен, что это будет продолжаться, потому что проект "Сообщество" — это основной продукт ОП РФ этого созыва. И этим мы, безусловно, запомнимся. Начало формироваться сообщество созидателей, у которых в основе ценностей доброта, сострадание и милосердие. Это видит и чувствует президент, он принимал участие два года в итоговых форумах "Сообщество".
— На финальном форуме "Сообщества" вы говорили, что в планах ОП РФ создать некий банк франшиз проектов. На каком этапе сейчас он находится?
— Мы его создаем. И я уверен, что около 15-17 проектов мы передадим новому созыву. Но на самом деле элемент проекта "Сообщества" — это фонд "Перспектива", который изначально задумывался как поисковик лидеров общественного мнения, а в дальнейшем, вы знаете, он стал грантоператором. И эта инициатива будет реализована на площадке форума. Если в 2017 году фонд "Перспектива" в распоряжении президента не будет указан как грантооператор, он все равно будет работать. И вот этот банк идей, банк готовых проектов мы будем реализовывать там однозначно. Если новый созыв, в чем у меня нет сомнений, поддержит, мы с удовольствием это передадим Общественной палате, чтобы она фронтила.
Сейчас мы тестируем проект на риски: насколько это понятно, насколько это реализуемо, нужны ли специальные знания — как в любом мире бизнеса франшиз. Это крайне важно, потому что очень часто активные граждане, пытаясь себя реализовать в такой форме активности, проходят путь с ноля, наступают на сотни грабель. У нас уже есть описание, и все технически разложено. Это, конечно, упростит работу. Особенно это важно в удаленных территориях и малых городах.
Еще одна важная тема, которая сейчас формируется, — это социальная экономика.
— Что вы имеете в виду?
— Это новая история. Квинтэссенция и один из выводов нашей работы — это общество созидателей. А другая — это социальная экономика. Этого пока никто не видит. Но на Западе третий сектор — это часть экономики, которая приносит около 10% ВВП. Для нас это благотворительность, жертвование, но на самом деле это экономика. Берем некоторые кейсы.
То есть изначально социальный проект превращается в полноценную единицу экономики, где есть все неотъемлемые атрибуты этой единицы экономики: рабочие места, налоги и перспектива развития.
Об этом пока никто далеко не думает. Скоро должен пройти форум "Социальные инновации", инициированный Валентиной Матвиенко, где это будет одной из тем. Но я считаю, что мы нащупали этот трек. Важно, чтобы его увидели Герман Греф и Алексей Кудрин. Я считаю, что они, Андрей Костин и еще многие грамотные менеджеры должны прочувствовать это. И придать со стороны своих институтов импульс в дальнейшем развитии. Это огромная история. Резюме темы "социальной экономики" в цифрах: мы говорим о 8-10 миллионах рабочих мест.
— Еще один тренд, согласно докладу ОП о состоянии гражданского общества, это волонтерство. Но что нужно делать, чтобы способствовать развитию этого института в РФ?
— На самом деле все уже делается. Волонтерство там, где активные события, интересные мероприятия, там, где формируется культура помощи нуждающимся. Акций подобных становится все больше. Если мы два с половиной года назад начинали с Дианой Гурцкой "уроки доброты" в школах, то сейчас акция стала всероссийской. Поэтому я уверен, что подобные проекты будут в геометрической прогрессии расти. Но то, о чем мы с вами говорим, — это поручение президента Общественной палате и Агентству стратегических инициатив. Дело в том, что в отношении волонтерства уже есть потребность упорядочивания, некой регламентации и в первую очередь направленности на снижение административных барьеров. Например, людей, которые были готовы участвовать в тушении пожара на острове Ольхон, было очень много. У людей сердце болело за свой остров, но волонтеров не допускали к тушению пожара. И мы с этим согласны, но, возможно, мы найдем формы, когда в каких-то объемах работы на каких-то участках, на каких-то этапах их можно использовать? Это все нам предстоит с Агентством стратегических инициатив, с Роспатриотцентром прописать и доложить президенту. Работа огромная уже проведена Роспатриотцентром, поэтому уверен, что до 30 апреля мы все сделаем.
— А о какой именно регламентации идет речь?
— Речь идет в первую очередь о регулировании взаимоотношений между волонтерами, добровольцами и ведомствами, региональными властями. Волонтеры возникают зачастую в директории того или иного ведомства. Если медицинские волонтеры, то они вступают — я не буду называть это конфликтом — в правоотношения с чиновниками, должностными лицами. И их отношения не прописаны.
Когда мы говорим о некой инициативе или необходимости регулировать что-либо, исходим из виртуальной модели, забывая, что в этой инициативе люди. Есть, например, такие люди, как Елизавета Петровна Глинка, которой меньше всего была нужна пресса, чтобы что-то рассказывать. Она была ориентирована исключительно на дело. А есть ровно наоборот, к сожалению. Но это так, и об этом нужно говорить, когда эпатажа, пиара больше, чем дела. И то, что касается детей, — это особенно важно. Я работаю с ребятами в подшефном учреждении для трудных подростков. Я прошел эти ошибки.
Нам казалось, что, купив телевизор, компьютеры, кеды и так далее, мы такие молодцы и так круто для детей сделали, но нет. Важнее для них — будущее, надежда и перспектива.
То же самое можно сказать про общественный контроль. Отталкиваемся от человеческого фактора. Есть закон об общественном контроле от 2014 года, который подготовила Общественная палата.
Но это тупиковая история. И поверьте, если не дай бог, смогут как-то пролоббировать или убедить законодателей, действительно допустить вот эти поправки, через два-три года мы будем с вами разговаривать уже о тех злоупотреблениях граждан, которые заходят везде и всюду с мандатом права общественного контроля, не имея цели действительно изменить ситуацию. Поэтому мы сейчас эту тему берем на контроль и в рамках нашей работы — оценки правоприменительной практики — будем внимательно смотреть по территориям, по различным сюжетам, как на деле работает общественный контроль в России.
— Но в то же время недавно вы выступили за расширение объектов общественного контроля — мест, куда могут приходить члены ОНК?
— Во-первых, это история со специальной правоспособностью, потому что такие объекты имеют особый статус, у них специальный закон и у них специальная пропускная система. Если речь идет, например, о конвойных помещениях, информационный канал сужается до микроскопического. Поэтому я за, конечно же. Потому что это особенная ситуация, где нужен мандат. Тут действительно нужен общественный контроль. И мало того, с учетом того объема негативной информации, которая у нас есть, о злоупотреблении полномочиями, о том беспределе, который иногда творится, конечно, там нужно наводить порядок.
Кстати, еще один элемент общественного контроля, над которым надо поработать, — это психиатрические учреждения, больницы и так далее. И здесь не менее сложная история, чем с детьми. Это такой комок проблем, и его не так просто разрешить. Мы готовы с этим поработать, но надо разделять. Давайте начнем с себя. Мы живем в доме — это отдельное регулирование, жилищно-коммунальное хозяйство. Должен был пройти капремонт, но после ремонта все капает. Так вы сообщите об этом, проконтролируйте. Контроль должен быть естественной частью культуры. У нас проблема в другом: те, в чьей компетенции и прямой обязанности реагировать и менять ситуацию, этого не делают. Вот в чем проблема.
— Но иногда сами люди проявляют пассивность в том смысле, что не хотят писать жалобы и даже не пытаются узнать о своих правах.
— Есть установка, что в этом смысла нет: нет смысла писать, тебе не ответят, нет смысла идти на выборы, так как все решено, нет смысла, потому что в этой стране все вот так. Эта позиция была вчера, сегодня формируется сообщество деятельных людей, людей созидания. Уверен, что мы придем к тому, что люди будут понимать, что у них есть права, у них есть обязательства — это очень важно. Я благодарю спикера Государственной думы Вячеслава Володина за то, что он начал наводить порядок. Думаю, что в следующую Думу люди еще подумают, идти ли. И туда будут приходить профессиональные политики, для которых депутатство это не значок на лацкане, это не мандат о неприкосновенности, а это работа профессиональная, осознанная на благо людей. Все меняется, и мы с вами свидетели этого процесса.
— А как вы относитесь к такой форме проявления гражданской активности, когда общественники силовыми методами закрывают выставки, бойкотируют спектакли и фильмы?
— Я думаю, что темы как таковой нет. Если бы закрывали действительно то, что надо закрывать, было бы здорово. Но есть сюжеты и с писающими актерами на сцене, я побывал на таких спектаклях, и никто их не закрывает. История в Центре фотографии братьев Люмьер… это кривая история, я согласен. Но мне кажется, что на это не стоит обращать внимания. Я против оголтелой цензуры, но есть сферы, которые надо ставить под контроль закона. Например, права детей. А то так можно улететь в ценности европейские. Когда я пришел в Общественную палату, мне говорили, что нужно "Эхо Москвы" закрыть. В ответ на это предложил создавать контрповестку, другой качественный и конкурентный продукт.
Я против любой агрессии: обливать, закрывать, это только разжигает разные неправильные истории, эмоции порождает. Я категорически против.
— Как вы считаете, какие слабые места есть у ОП как у института? Чего, возможно, не хватает этой организации?
— Я бы не подходил так скрупулезно. Не задавал бы параметры, чего хватает, чего не хватает. Общественная палата как институт гражданского общества должна отвечать нескольким критериям: поддержка гражданских инициатив (и мы это с усердием делаем), общественное мнение относительно законодательных инициатив, общественный контроль и так далее. Сильно включаться на тему, чего хватает, чего не хватает, это очень сложно, тогда нужно прикручивать, как в бизнесе, ключевые показатели эффективности. Я постарался это сделать в Общественной палате. Где-то получилось, где-то нет. В Общественную палату входят люди, общественники, у которых это не функциональная обязанность, не трудовой договор. Единственное, хотелось бы, чтобы все 168 членов Общественной палаты были такими, как Диана Гурцкая или Игорь Шпектор.
— Некоторые упрекают членов ОП в том, что они либо не занимаются общественной деятельностью после вступления в палату, либо предлагают очень спорные инициативы. Насколько справедливы эти замечания? Если да, как можно решить эту проблему?
— Это жизнь. Возьмите любой другой институт гражданского общества, некоммерческую организацию, государственную структуру — ну там же люди. Человеческий фактор. Для меня это не сильно принципиально. Честно. При том что я перфекционист, как-то обязать всех и всех замотивировать — это нереально. Поэтому я нормально к этому отношусь. То, что есть критика, слава богу. Значит, мы что-то делаем.
Когда-то я общался с главой "Аэрофлота". И он сказал, что нашим главным двигателем развития является жалобная книга. Раньше в KPI было отсутствие жалоб, поэтому они просто скрывались. Спасибо всем, кто критикует. В бизнесе если тебе говорят, что все окей, то это означает, что все очень плохо.
— Но как-то мотивировать общественников все-таки можно?
— Нужно. Если законодатели дали право субъектам РФ делегировать от общественных палат своего представителя, то, позвольте, зачем вы нам направляете хирурга, который с утра до вечера оперирует? Ведь он должен быть элементом интерфейса между Общественной палатой РФ и соответствующими органами государственной власти, землей и людьми. А он не появляется, потому что он не может. Другой вопрос — вы нам направили человека, которому до одного места эта Общественная палата, она у него как пенсия. Он за наш счет — а мы обязаны его на пленарку пригласить — четыре раза в год приезжает в Москву, 15 минут на пленарке посидел, засветился и ушел. Конечно, мы будем оценивать работу членов палаты, будем информировать глав регионов, региональные общественные палаты, первого заместителя руководителя администрации президента Сергея Кириенко. И ситуацию надо менять, естественно. Нынешним положением дел я не очень доволен. Половина в лучшем случае что-то делает, половина по разным причинам не делает — будем считать, что причины объективные.
— Не думаете ли вы, что для членов Общественной палаты необходимо ввести зарплаты? Тогда они смогут больше времени уделять работе здесь и появится возможность с них спрашивать об итогах работы.
— Нет. Это будет подмена самого духа и идеологической концепции ОП. Это все-таки общественники. Конечно, я многих людей знаю. Это состояние определенное, это ни в коем случае не работа.
Человек, который входит в Общественную палату, — это человек с определенной жизненной позицией. Это человек, который состоялся в профессии, он самодостаточен, он созрел для этого. Он готов свое время уделить обществу, людям, созиданию, поддержке инициатив. Я категорически против заплат.
— Недавно в Госдуме был принят законопроект, отменяющий интернет-голосование при формировании палаты, так как не у всех граждан РФ есть равные возможности доступа в интернет, кроме этого, была высока вероятность фальсификации результатов. Но теперь получается, что простые граждане РФ вовсе не смогут непосредственно повлиять на процесс формирования палаты. Вам не кажется, что это может негативно сказаться на новом составе и его деятельности?
Личная моя позиция. Я категорически не согласен с тем, что люди, граждане не участвуют в выборах. Ну как же так? Общественная палата региональная — она из людей. Я вижу, что некоторые региональные общественные палаты уже сформированы из представителей НКО, которые отражают интересы людей. Но они же делегируют своего человека, это уже представительство. Это первое.
Второе — 43 человека — третья квота, которая взамен голосования. Они будут выбираться, но из кого? К примеру, "Опора России" может выдвинуть кандидата, но это сотня тысяч людей. Будут споры.
Мы поняли, что по интернет-голосованию, если поставить на чашу весов, больше негатива, больше возможности фальсификации. Сравнили с этой моделью и поняли, что пусть это будут квоты — люди, которые от президента и от регионов (это очень важно) будут выбирать. Но здесь понятно, кто это будет делать и кому можно будет адресовать претензии. Поэтому можно говорить, что это был выбор из двух зол.
Вопрос не про мандат. Давайте от этого отходить. Важно, чтобы для общества, для губернатора, для мэра человек был ключевой единицей. Да, этот человек, который имеет право и обязанности.
Поэтому мы не найдем идеальную модель формирования Общественной палаты и не надо этого делать.
— Вы недавно сообщили СМИ о том, что не планируете вновь претендовать на пост секретаря ОП, так как вам ближе предпринимательская деятельность. А планируете ли вы продолжать работать в ОНФ?
— Да, я планирую работать в ОНФ. Если брать середину 2016 года, то те проекты, которые вел фронт (два ключевых были под моим кураторством — это Центр независимого мониторинга исполнения указов президента РФ "Народная экспертиза" и проект "За честные закупки"), мне это интересно. И, естественно, я вижу себя в этой конструкции. ОНФ — уже давно не контролеры. Это одна из лучших экспертных площадок в стране. Массив решенных вопросов конвертировался в целые программы и мониторинги. Фронт для меня, как человека военного, это четкие ориентиры, которые задал лидер движения, президент страны — майские указы, борьба с коррупцией и экология.
— Недавно вы также намекали, что публикации в СМИ о том, что ОП якобы проводит сомнительные конкурсы, а также жесткая риторика СПЧ — это часть некой кампании, направленной против вас. Не могли бы вы рассказать, кто, по вашему мнению, ее проводит и какие цели преследует?
— Не знаю.
— Даже предположений нет?
— Предположения есть, но зачем сейчас говорить о них. У меня много недругов. Если без улыбок, то начиная с проекта "За честные закупки" были угрозы в течение полугода постоянно и мне, и семье.
Это абсолютно серьезно. Я говорил президенту, он меня поддерживал. Может быть, при встрече улыбаются и даже обнимают. Но желающих, чтобы Бречалова не было, их много. Ни в никакую теорию заговора я не верю, думаю, что это некое стечение обстоятельств. Что бы это ни было, кто бы за этим ни стоял, это все напоминает детский сад, потому что я никогда не записывался, в очереди не стоял ни за какими должностями и всегда выстраивал партнерские взаимоотношения.
Если кто-то думает, что через такие нелепые движения можно мне навредить, не навредят. Навредят людям. Общественная палата РФ — это единомышленники. Их очень много. Они поверили, они делают хорошие дела. Мне обидно и неприятно, когда президенту отдельные члены Совета по правам человека говорят про Общественную палату, что там нет правозащитников. Мне обидно за Лео Бокерию, за Юлию Зимову и многих других коллег.
У нас за эти два с половиной года было таких по-настоящему если не тысячи, то сотни историй про людей. Мы можем сутками говорить о том, что мы сделали. Но этого я не стану делать, потому что все добрые дела делаются шепотом.
— Чего бы вы пожелали тем, кто хочет стать членом ОП в 2017 году? Возможно, есть какие-то рекомендации из личного опыта?
— Первое — в кабинете повесить огромный такой лозунг, плакат с цитатой Уинстона Черчилля: "Ты никогда не пройдешь свой путь до конца, если будешь останавливаться, чтобы бросить камень в каждую тявкающую собаку". Очень важно, как сказал Лев Толстой, делать то, что должен, и будь что будет. Очень важно придерживаться намеченных планов и двигаться к цели. У нас очень много диванных экспертов, но на это не надо обращать внимание. Нужно наметить цель и к ней двигаться.
Второе. Все решения, какие бы ни рождались на Миусской площади, дом 7, они должны быть как резюме большой работы общения с людьми. Истина — там, на местах. В этом есть некая проблема при разработке федеральных целевых программ. Но, может, не сейчас, а в прошлом, потому что они рисовались в кабинетах. А больше ничего не хочу добавлять, у меня и нет на это права. Я могу стать только партнером, содействовать и помогать.
— Кого вы видите на месте секретаря Общественной палаты?
— Топ-100 есть. Я горжусь работой Вячеслава Бочарова, Дианы Гурцкой, Сангаджи Тарбаева. Просто основываюсь на результатах нашей совместной деятельности. Есть очень много людей, которые даже не входят в Общественную палату. Я просто не хочу продолжать этот список, когда Бречалов начинает кого-то называть, сразу появляется некий маркер. Достойных людей очень много. Важно, чтобы была преемственность. Этого очень бы хотелось. Я редко даю себе и своей команде положительную оценку, но считаю, что нам удалось многое сделать. И то, что мы заложили, это фундамент на будущее.
