Дмитрий Косырев, политический обозреватель МИА "Россия сегодня"
Думаю, те, кто это пишет, английским не владеют, то есть текстов Дилана оценить не могут. Их возмущает сам факт того, что опять нобелевцы литературой сочли что-то не совсем литературное. И они, эти возмущенные, катастрофически ошибаются. Как бы не наоборот: шведские академики восстановили репутацию литературной Нобелевки после того, что с ней творилось в последние годы.
Преимущество на допинге
Начнем с общих мыслей, а потом перейдем к Дилану. Итак, есть несколько разных идей насчет того, что такое литература, а что такое области, "пограничные" с ней. Прошлогодняя Нобелевская премия Светлане Алексиевич — типичный случай ухода даже за пределы "пограничья". Это публицистика, если не журналистика. Кстати, на мой личный взгляд Александр Солженицын — тоже больше публицист, чем что-то иное.
Ну, и понятно, что в публицистику примешивается политика (за которую нобелевцев совершенно справедливо клюют уже не первое десятилетие). То есть это такая фальсификация — вы хотите поощрить какую-то политическую позицию, но прикрываете свои намерения заботой о престиже литературы. В итоге наносите этому престижу ущерб, да и политическое ваше высказывание от этой фальсификации оказывается подмоченным.
Но ведь тут литературную премию получил музыкант, скажете вы. Это нечестно, эффект от песни достигается с помощью нот, голоса, прочих методов прямого воздействия на слушателя. Это вроде как допинг, то есть получение дополнительного преимущества. Отвечаю: стихи — это музыка даже без гитары. Побывайте в Индии с ее пятитысячелетней и удивительно консервативной культурой, там стихи и сегодня не читают, а поют, странным высоким голосом.
Здесь надо знать, что в России как нигде сильно сопротивление секты, которая считает литературой только мрачные, монументальные, скучные романы. А, допустим, фантастику — ни-ни, как же так, она ведь доставляет людям удовольствие (то есть имеет незаконное преимущество), значит — не настоящая литература. Хотя и в Америке такие поборники высокого вкуса есть, и где угодно.
Но на самом деле это они хотят создать "для своих" незаконное преимущество, отсекая от "настоящей литературы" самые зеленые ее ветви.
И вот теперь — Боб Дилан.
Чеканщик слов
В момент моих признаний, в час глубочайших желаний,
Когда лужа слез у моих ног затапливает каждую новорожденную семечку…
О, цветы снисходительности и прошлогодние сорняки,
Как преступники, они задушили совесть и радость".
Это — из стихотворения (песни) "Каждая песчинка" 1981 года.
Или: "Твой ум — это храм, делай его прекрасным и свободным, не давай невидимым личностям откладывать там яйца" (это, кстати, насчет того, что такое телевидение). Или — знаменитое на весь англоязычный мир:
"Это все равно как смотреть на совершенное лицо учителя и слышать от него: я ничего не могу тебе сказать сам, а только повторить то, что я слышал от других — любовь это всего лишь слово из четырех букв" (из шести, по-русски).
В США профессора литературоведения говорят, что Дилан стал выразителем мыслей целого поколения; его называют кузнецом (чеканщиком?) слов; в 2004 году журнал Nesweek называл его "самой влиятельной из ныне живущих фигур в культуре"; его сравнивают с Мильтоном, Китсом и Теннисоном.
Так что все нормально, ребята — Нобелевскую премию дали кому надо. Но тут несгибаемый персонаж по имени Коробочка снова выдает свое: да как же так, он ведь поет! Что же теперь будет?
А давайте посмотрим, что будет. Общий вой возмущенных на тему "теперь все возможно" включает и такой отклик: ну, теперь и Макаревичу дадут…
Может, и дадут. А сначала Гребенщикову, чьими словами точно так же мыслит и говорит очень значительная часть нескольких поколений наших людей. А если вернуться в громадный англоязычный мир, то есть еще великий старый хулиган Леонард Коэн, до поэзии которого Дилану — как до неба. То, что Коэн вдобавок отличный музыкант, никак не мешает.
Нобелевский комитет надо поблагодарить за то, что он здорово встряхнул людей во всем мире своим довольно неожиданным решением. Напомнил им о том, что литература, как волшебство неожиданно найденных (пусть и хорошо знакомых) слов, всегда соприкасается с музыкой. А то, что опять не дали премию Харуки Мураками — так никто же ему не запрещал петь свои строчки.
