Ростислав Ищенко, обозреватель МИА "Россия сегодня"
Чем дальше уходит в историю государство, правопреемником которого является нынешняя Россия, тем меньший процент населения способен исходя из собственного опыта, а не легендарного народного эпоса, сравнить достоинства и недостатки системы погибшей и системы существующей.
Если видел, то не понял
Нынешние двадцатипятилетние родились уже после исчезновения СССР. Но и те, кому сегодня 35 лет, могут поделиться лишь впечатлениями раннего детства. А это время, когда все проблемы решаются родителями, солнце светит ярко, а жизнь прекрасна и удивительна.
Даже те, кому исполнилось 40-45 лет, хоронили СССР в 15-20-летнем возрасте. То есть, во-первых, в лучшем случае они только успели устроиться на свою первую работу. Во-вторых, в последние пять перестроечных лет СССР был уже не совсем СССР. И чем дальше, тем больше не СССР.
Фактически уже сегодня большинство граждан России не сталкивались с СССР как с экономической системой – просто не успели вступить во взаимодействие.
Учащийся школы или ПТУ, студент ВУЗа или техникума, военнослужащий срочной службы продолжают оставаться на иждивении родителей и/или государства, не принимая полноценного участия в хозяйственной деятельности. Поэтому и впечатление о государстве у них создаётся как об огромной кладовой, в которой лежит всё, что нужно, но не у всех выходит вовремя нужную вещь получить.
Прямой связи между своей экономической деятельностью и достигнутым собственным благополучием в этом возрасте заметить невозможно, поскольку экономическая деятельность ещё не начата или только начата.
Именно поэтому, когда сегодня в обществе периодически разгораются споры о роли СССР, сторонники возврата к социализму апеллируют к тому, что в Союзе существовала социальная справедливость, что государство обеспечивало каждого жильём, работой, зарплатой и т.д.
Оппоненты же, отвечают им, что порой квартиру в хрущёвке семья ждала всю жизнь (25-30 лет), что во многих местах на зарплату нечего было купить, что зачастую целые огромные предприятия и НИИ занимались неизвестно чем – сотрудники годами получали зарплату за то, что пили кофе, ходили по магазинам и делились новостями.
В зависимости от точки зрения, СССР может во всех аспектах выглядеть райским садом или преисподней, хотя, по сути, он не являлся ни тем, ни другим.
Есть ли у нас план? А у них?
Думаю, что особенностью СССР в частности и советского социализма (который в мире ещё сохранился в Северной Корее и постепенно вытесняется на Кубе) в целом был особый тип плановой экономики.
То есть, мы должны понимать, что планирование присуще любой экономической системе. Любой бюджет, который ежегодно принимают национальные парламенты или другие уполномоченные органы государств планеты – уже план.
Это объяснялось просто: дефицитные ресурсы необходимо было целенаправленно и эффективно использовать в интересах фронта.
Европейский Союз, в последние десять лет также стремился планировать практически любой вид деятельности. Не случайно его стали сравнивать с поздним СССР. И действительно, не имея достоинств последнего, Европа полностью скопировала все недостатки советской системы.
Итак, план не являлся и не является советским ноу-хау. Но особенностью советской системы было стремление к тотальному планированию. Ни Америка Рузвельта, ни Третий рейх Гитлера, ни современный ЕС, ни марксистский Китай, также ставившие или ставящие план во главу угла экономической жизни не смогли дойти до советской мелочности в планировании.
Директивные органы стремились учесть всё – от количества мужских носков, женских колготок и детских колясок, необходимых в будущем году, до производства запасных частей к уже стоящим на вооружении и только поступающим танкам.
Здесь – работает, здесь – не работает
С танками ещё как-то получалось. Армия – жёсткая иерархическая структура, имеющая конечный объём. В её рамках можно всё подсчитать, результаты доложить наверх и на основании данной информации сверстать план.
Но вот когда дело до удовлетворения потребностей населения (до лёгкой и пищевой промышленности) система начинала давать частые и серьёзные сбои.
Между тем, советская плановая система могла эффективно функционировать, лишь оперируя огромными массами унифицированных единиц продукции. Танк – всегда танк. И хоть Т-55 отличается от Т-64, и оба они отличаются от Т-72, учесть всё количество стоящих на вооружении боевых машин трёх, пяти и даже десяти разных типов, подсчитать количество необходимых им запасных частей, горючего, боеприпасов и т.д. несложно. Предсказать игры человеческого разума, которому сегодня подавай индийский чай, а завтра бразильский кофе – невозможно физически.
Именно поэтому советская плановая система была безумно эффективна во время войны, когда всю страну можно было одеть в хаки и сапоги и обеспечить всем одинаковый паёк (разделённый на несколько легко учитываемых категорий). Во всех остальных случаях ей неизбежно сопутствовал дефицит на фоне забитых невостребованным товаром складов.
Внеплановая инициатива
Всё это невозможно было подсчитать раньше, невозможно и теперь. Ни один суперкомпьютер не может учесть непредсказуемость человека. Тем более сотен миллионов людей. Попытка мельчайшего планирования всегда приведёт к тому, что произведённое будет никому не нужно, а нужное окажется в дефиците.
СССР попытался решить данное противоречие при помощи перестройки, которая открыла двери частной (внеплановой) инициативе. Но тут-то и выяснилось, что тотальная плановость системы является одним из базовых принципов государственной идеологии, которая, в свою очередь, была политическим скелетом СССР.
Такая система тоже не идеальна – предприниматель рискует тем, что его товар окажется невостребованным. Однако это сумма индивидуальных рисков, не влияющая на общее самочувствие социума до тех пор, пока очередной экономический кризис не приводит к превышению "болевого порога" индивидуальных разорений.
Необходимый уровень мобилизации общества, когда оно согласно мириться с повальной унификацией, единственно позволяющей тотальному плану быть эффективным, достигается только во время войны, либо в случае непосредственной и явной, ощутимой даже на бытовом уровне военной угрозы.
Во всех остальных случаях стремление к удовлетворению разнообразных (избыточных) потребностей, всегда побеждает однообразную гарантированную стабильность.
