Война застала врача-реаниматолога Жанну Харебову на дежурстве, около полуночи раздались первые взрывы, больницу начали бомбить.
"Все ходило ходуном. Стационарных больных было очень много, и мы перетаскивали их вместе с койками в подвал – всего более трехсот человек. А потом уже начали поступать первые раненые", – вспоминает она.
Сегодня, спустя восемь лет с тех трагических событий, врачи Республиканской соматической больницы удивляются, откуда у них бралось столько энергии. Без передышки и сна, без еды, не отходя от операционных столов, врачи провели 229 операций.
"Все, что сумели сделать наши врачи, – это чудо. Когда я смотрела на работу коллег, удивлению моему не было предела. Хирурги Айвар Бестаев, Александр Остаев, Григорий Кулиджанов и Николай Дзагоев, уролог Виталий Джиоев, медсестры и санитарки — все пять дней они находились в подвале и под обстрелом, в немыслимых условиях умудрялись успешно проводить операции, спасать жизни людям. Из домов невозможно было выйти, а они, рискуя жизнью, каждый день добирались в больницу. Это настоящий героизм", – рассказывает Харебова.
Хирург-уролог Виталий Джиоев с началом массированного обстрела переселил семью в подвал и сразу поспешил на работу.
"Когда я туда добрался, город вовсю обстреливался. Мы наспех готовились к приему раненых – перетаскивали на подвальный этаж операционные столы, инструменты и перевязочный материал", – рассказывает Джиоев.
Он вспоминает, как сложно было справляться с потоком раненых.
"Я занимался своими обязанностями и одновременно включался в общую хирургию. Было трудно. Не спали сутками. За всю войну мне удалось поспать только пару часов. От напряжения не было чувства голода, и некоторых медсестер я просто заставлял поесть, чтобы они могли работать", – рассказывает Джиоев.
Местным врачам помогали медики, приехавшие из России. Все они родились в Южной Осетии, потом жизнь разбросала их по разным концам страны. В то лето они приехали в отпуск в родной город и попали в самое пекло. Их помощь югоосетинские коллеги называют незаменимой.
"Мы с коллегами Аликом Плиевым, Георгием Гогичаевым, ребятами из хирургии ушли домой в два часа ночи 6 августа, когда уже были раненые, а с утра 7 августа вернулись обратно и до конца войны уже больницу не покидали. Никто не ожидал, что будет такой обстрел города, что снаряды будут попадать в больницу. Поток раненых начал поступать, когда в городе на время воцарилось затишье. К нам присоединились ребята из Владикавказа – Вадик Медоев, Костя Чибиров, Алик Тигиев, Томас Джигкаев, Костя Гагиев. Война застала их здесь, и они помогали нам. Было много тяжелораненых. Какое-то время мы оперировали в подвале при тусклом освещении фонарей и свечек", — вспоминает нейрохирург Константин Серветник.
Виталий Джиоев уверен, что помощь в виде приезжих врачей им послал Бог.
"Наши коллеги Томик Джигкаев, Вадим Медоев, Костя Гагиев, еще один молодой человек — фамилию его я, к сожалению, забыл — все они очень спокойно и профессионально выполняли свою работу. Отдельно хочу отметить Айвара Бестаева. Я считаю его асом хирургии, на плечи которого легли тогда все сложные операции. Я и про остальных хирургов хотел бы сказать, просто боюсь кого-то упустить. Все работали сверх своих возможностей", — вспоминает Виталий Денисович.
Несмотря на отсутствие элементарных условий, постоянные бомбежки, огромное количество раненых и бессонные ночи, все 229 операций врачи провели успешно.
"Не было никакой стерилизации. Мы заливали инструменты спиртом и поджигали. Все запасы воды мы потратили. Даже если бы вода и была, кипятить инструменты было негде. И хорошо, что все это закончилось к 10-му числу, так как медикаменты и стерильный материал были на исходе. Как раз тогда за раз поступило много раненых – русские солдаты и чеченцы из батальона "Восток", – говорит Серветник.
Подвал был забит ранеными и жителями окрестных улиц, которые укрывались здесь от бомбежки.
"Много было тяжелораненых в суставы, ранения артерий, область живота, конечности. В сердце были ранения. Но как-то умудрились выбраться. Спать хотелось сильно. Наши медсестры до такой степени были на пределе, что числа 10-го они у меня в обморок стали падать прямо за столом. Надо сказать, что, кроме той смены, которую война застала в больнице, все девочки прибежали в больницу сами, их никто не вызывал", – вспоминает дни войны нейрохируг.
Из тех, кто поступил в больницу живым, врачи спасли всех. Не удалось помочь только парню-добровольцу из Северной Осетии.
"К сожалению, его поздно привезли. Около шестой школы его ранило, никак не могли его вывезти из-под обстрела, он там лежал и просто истек кровью, а привезли бы раньше – был бы жив. Агузаров его фамилия была", – вспоминает Серветник.
В эти сложные дни врачи не думали о наградах, о своих горящих домах и квартирах. Все как один кулак работали на спасение.
"Все медики, которые тогда находились в больнице, работали очень добросовестно. Никто не знал, уйдем мы сами оттуда живыми или нет. 8 августа мне сообщили, что мой дом горит, и это меня почти никак не взволновало. Понятно, в доме было все мое имущество, но с другой стороны речь шла о жизни, и своей, и тех, кому мы оказывали помощь", — вспоминает Жанна Харебова.
Уже десятого августа, когда город был освобожден, больных переправили во Владикавказ и в Москву.
"Были операции такой сложности, которые в мирное время и в нормальных условиях мы и не делали никогда. Но на войне пришлось. И сделали с очень неплохими результатами. По крайней мере, те московские врачи, к которым раненые потом ездили лечиться, очень хорошо отзывались о нашей работе", – вспоминает Серветник.
