Внешэкономбанк, который несколько лет принимал участие в оздоровлении банков, в прошлом году сам оказался на грани дефолта, и власти РФ начали поиск путей спасения госкорпорации. Выходец из Сбербанка Сергей Горьков занял кресло главы ВЭБа чуть менее пяти месяцев назад, но с момента своего прихода успел разработать новую стратегию, которая должна позволить обновленному институту развития работать и получать прибыль в условиях санкций. О том, на каких трех китах сфокусируется в своей работе ВЭБ, почему он не намерен избавляться от всех непрофильных активов, будет ли продолжена смена команды банка и за какими технологиями будущее, рассказал в интервью РИА Новости Горьков на площадке международной промышленной выставки "Иннопром". Беседовала Гульнара Вахитова.
— Сергей Николаевич, какие направления новой стратегии ВЭБа останутся самыми важными? Какие будут отраслевые приоритеты у госкорпорации?
— Мы хотим сконцентрироваться в первую очередь на промышленности высоких переделов. И от части направлений отказаться. Например, у ВЭБа нет задачи заниматься развитием малого и среднего бизнеса. Для этого есть корпорация МСП. Есть Россельхозбанк, который является фокусом для развития сельского хозяйства. Мы не можем создать у себя отраслевую экспертизу по всем отраслям. Поэтому мы решили сфокусироваться на трех задачах: это инфраструктура, промышленность и экспорт. С точки зрения промышленности мы собираемся с Минпромторгом отработать именно нишевые направления, где ВЭБ мог бы дать, так скажем, наибольший эффект. Это, конечно, не вся промышленность, не все направления — будем выбирать те конкретные ниши, которые дают мультипликативный эффект.
Наша задача в ближайшее время — такие ниши определить. Что мы видим? Это однозначно фарминдустрия, это может быть все, что касается производства энергетического оборудования, нефтехимия, химия, биоинженерия. Очевидно, что эти отрасли и станут для нас важными направлением.
— Когда будет определен окончательный список приоритетов?
— К сентябрю мы сформируем конкретный список. Для нас, конечно, важная задача не только определить эти отрасли, но и найти механизм, каким образом увеличить "плечо" — то есть каким образом увеличить объем поступлений в инвестиции этих направлений. Поэтому мы будем идти через синдикат, то есть через привлечение, то, что мы называем софинансированием.
ВЭБ финансирует первую часть проекта, наиболее рискованную, и затем привлекает коммерческие банки, увеличивая таким образом возможный объем инвестиций, которые придут в экономику. Почему именно так? Потому что сейчас у банков есть ликвидность, но они говорят: нет проектов. Поэтому мы хотим взять на себя первичную часть рисков и дать возможность этим проектам стать банкингом. С нашей точки зрения, это позволит банкам прийти к нам, вместе сделать такую совместную работу, как софинансирование, и позволить увеличить объем инвестиций в экономику.
— Вы верите в окупаемость этих проектов?
— Конечно, сопровождение проектов — это еще одно направление для нас, потому что самым большим риском в любом проекте являются сроки и объем потраченных средств. Как правило, проекты в сроки не укладываются и перерасход — типичная ситуация, это связано с тем, что управление проектами в России не сильно развито.
Мы пытаемся копировать западные технологии в управлении проектами, будущее именно за этими технологиями, решили идти на dashboard-управление проектами. Что значит dashboard? Через создание IT-платформ, которые позволяют самому собственнику проекта вести в IT-платформе проект и самому, находясь в этой платформе, получать максимальную эффективность от проекта. То есть реализовывать его вовремя и с меньшими затратами.
Мы хотим создать несколько таких решений, которые были бы удобны для нескольких отраслей. Все это позволит снизить риски, вводить проекты вовремя, и нам, как банку, позволило бы проводить мониторинг. То есть мониторинг — не задача, главная задача — это повышение эффективности самого проекта.
Еще одна составляющая нашей стратегии — Business solutions, это симбиоз отраслевой аналитики, бизнес-моделей и экспертизы. На базе отраслевой аналитики мы будем продавать бизнес-решения как для государственных компаний, государственных проектов, так и для частных.
Главная задача сейчас — определить у любого проекта его место, задачу, роль; определить рынки, риски и так далее. Зачастую проекты реализуются без оценок рисков, в первую очередь без оценок рыночных рисков, без оценок валютных рисков, поэтому большинство проектов, к сожалению, попадает в тупиковые ситуации.
Наша задача — создать такую компетенцию, которая позволила бы изначально этого не допускать, и, во-вторых, инвестировать ровно в те направления, в те отрасли, которые являются приоритетными для страны.
В июне президент Владимир Путин заявил, что ключевой задачей обновленного ВЭБа станет финансовая поддержка долгосрочных высокотехнологичных проектов.
— Что глава государства имел в виду? То, о чем вы сейчас упоминали?
— В начале я сказал, что наша задача заниматься все-таки высокотехнологичными проектами, то есть идти как раз в ниши, которые дают максимальную мультипликацию. У нас была встреча с главой РОСНАНО Анатолием Чубайсом, мы обсуждали разные направления сотрудничества, в том числе с РОСНАНО.
Очевидно, что ВЭБу надо заняться инвестированием с точки зрения инновационной деятельности. То есть главная наша задача все-таки инвестировать в высокие технологические переделы, а не заниматься обычными коммерческими проектами, которые не создают мультипликативный эффект. Поэтому мы для себя определили, что ВЭБ должен идти в третий-четвертый передел. Он не должен присутствовать в первом переделе. Мы же банк развития страны, а не банк просто сопровождения проектов. Поэтому наша задача — сконцентрироваться на высокотехнологической части.
— Как обстоит ситуация с украинским Проминвестбанком?
— Мы много раз уже заявляли, что банк развития не должен управлять коммерческими банками. Наша миссия — высокотехнологические переделы. И мы должны освобождаться от наших коммерческих банков. У нас их четыре: два в России, один в Украине, один в Белоруссии. Вопрос сроков реализации и передачи зависит от конкретной ситуации на рынке и от конкретной ситуации с возможными покупателями. Мы ведем по Украине переговоры о возможной продаже, но пока рано говорить о сроках, мы надеемся, что, может, в начале или до середины следующего года нам удастся выйти из украинского рынка.
— Какие-то интересанты в сделках появились?
— Появились, но мы пока на первичной стадии переговоров.
— А сколько их, много?
— Несколько. Они разного типа, интересанты.
— Ранее, в конце июня вы говорили, что не ведете переговоров о продаже доли в Московской бирже.
— Не ведем.
— Но этот актив тоже непрофильный для ВЭБа. Все-таки не намерены в будущем избавляться от него?
— У нас нет задачи реализовывать все непрофильные активы. Наша задача все-таки структурироваться таким образом, чтобы в первую очередь освободиться от тех активов, которые не соответствуют миссии. Биржу, наверное, нельзя назвать профильным активом, но, с другой стороны, это достаточно прибыльный актив, и мы не видим задачи реализовывать прибыльные активы. Сейчас мы никаких переговоров по бирже не ведем и в ближайшее время не планируем.
— А по поводу продажи ADR "Газпрома"?
— Мы надеемся, в июле сделка будет совершена, точную дату я вам сейчас не скажу.
— Вы согласны с оценкой "Газпрома" этого долга — порядка 130 миллиардов рублей?
— Я не буду комментировать. Это достаточно чувствительная сделка для рынка. Поэтому мы ее объявим тогда, когда она будет завершена по цене и по структуре.
— Рассматривает ли в настоящее время ВЭБ возможность займов в юанях?
— Рассматриваем, и такой вариант мы обсуждаем с несколькими китайскими банками. В ближайшее время возможно подписание соглашений. С Банком Харбина мы близки к подписанию. Надеемся прямо в ближайшее время подписать.
— Суммы и сроки можете озвучить?
— Пока не буду озвучивать. Как только подпишем, сразу же озвучим, могу сказать, что это будет достаточно приличный объем и такой хороший шаг по привлечению средств в нынешних условиях ограниченности. Я думаю, что в ближайшее время об этом объявим.
— Когда следующее заседание наблюдательного совета ВЭБа? Будут ли там обсуждаться какие-то стратегические вопросы?
— В сентябре планируется заседание. Мы готовимся к сентябрю. Пока даты у нас нет.
— Какую финансовую помощь из бюджета ВЭБ ожидает получить в 2017 году исходя из своего графика погашения внешних долгов?
— У нас нет пока никаких цифр, поэтому мы обсуждаем это в живом процессе с Минфином, но мы понимаем, что должны суммами вместе с Минфином определиться. Мы находимся сейчас в рабочем процессе, к окончанию бюджетного цикла вместе с Минфином России определимся с суммами.
— В новой стратегии госкорпорации отмечается, что "ВЭБ Лизинг" будет реструктурирован.
— "ВЭБ Лизинг" — крупнейшая лизинговая компания в стране с достаточно большим портфелем вагонов и авиационного транспорта, нам досталось достаточно много самолетов "Трансаэро". Сейчас мы занимаемся определением стратегии "ВЭБ Лизинга" на ближайшую перспективу. Наша задача состоит в том, чтобы определиться со стратегией "ВЭБ Лизинга" в этом году.
— А как решаете вопрос о долге авиакомпании "Трансаэро"?
— У нас непосредственно долга авиакомпании нет. У нашей дочерней компании есть самолеты, находящиеся в лизинге. Мы занимаемся этим вопросом.
— Не так давно пост первого зампреда ВЭБа покинул Петр Фрадков. Какие-то еще изменения в составе правления планируются?
— В ближайшее время нет. Но мы к сентябрю готовим новую структуру ВЭБа, которая будет уже ориентирована на выполнение задач стратегии, должны появиться новые центры компетенции, про которые я вам уже рассказал. Что касается Business solutions в части сопровождения проектов — это пока еще в стадии разработки и обсуждений. В ближайшее время я не вижу никаких изменений в правлении. Если они будут, то уже после утверждения структуры.
— На первой встрече с журналистами после вступления в должность вы сказали, что штат госкорпорации тоже будет оптимизирован.
— Он уже частично оптимизирован. Если у нас было больше 2 тысяч человек, где-то 2,1 тысячи человек — это на период марта, то сейчас у нас уже меньше 2 тысяч. У нас порядка 1,8 тысячи.
— Какие-то целевые ориентиры по оптимизации штата есть?
— По поводу цифр я считаю так: нам нужно запустить процесс. Численность — вопрос производный, вторичный. Если процесс оптимален, эффективен, значит, он приносит выгоду. Только с этим процессом связана численность. Я не сторонник ставить целевые ориентиры по численности. Я стремлюсь к новым процессам.
Если процесс оптимальный, то он будет требовать ровно столько численности, сколько нужно, а не наоборот. Потому что проблема всегда в численности, когда вы не думаете о процессах. Вы думаете: сокращу людей, а процесс пусть останется старым. Вот мы как раз думаем о процессах.
Нам нужен новый кредитный процесс, нам нужно выстроить новый риск-менеджмент процесс, нужно построить новый процесс работы с проблемными активами, нам нужно в принципе построить новый процесс управления регулярного менеджмента и тогда мы поймем новые данные по численности.
— ВЭБ раньше принимал участие в различных благотворительных акциях. Как сейчас обстоят дела с благотворительностью?
— У нас сейчас заморожена благотворительная деятельность.
— И в ближайшее время не планируете?
— Нет.
— Недавно Банк России объявил о том, что они будут создавать фонд консолидации банковского сектора. Как вы относитесь к этой идее, учитывая, что ВЭБ сам занимался оздоровлением банков — Связь-банк, "Глобэкс". Может, ВЭБ будет как-то сотрудничать с этим фондом?
— Я считаю, что идея, наверное, правильная и, наверное, нужно в этом направлении двигаться. Но у нас нет необходимости участвовать в этом.
— В новой стратегии ВЭБа прописано, что Связь-банк и банк "Глобэкс" подлежат продаже. Когда это может произойти?
— У нас есть решение наблюдательного совета, но это все равно займет определенное время. Поэтому мы сейчас находимся в ранней стадии процесса.
— Не могли бы вы обозначить рамки "определенного времени"? В следующем году уже может состояться продажа банков?
— Возможно, да. Мы начали уже сейчас, но в любом случае эти сделки достаточно серьезные, требующие определенного времени.
— Как и кому будет производиться продажа банков?
— Мы пока не знаем. И мы будем готовы обсуждать это с различными интересантами, которые в том числе имеют опыт банковской деятельности. РФПИ теперь перешел в подчинение к Росимуществу.
— Как теперь будут выстраиваться отношения между ВЭБом и бывшей "дочкой" госкорпорации?
— Мы считаем, что РФПИ хороший партнер. С главой РФПИ Кириллом Дмитриевым мы несколько раз обсуждали возможности сотрудничества, мы надеемся построить новую платформу по возможному участию в совместных проектах. Я считаю, что все возможности для этого есть. Сейчас мы работаем над созданием механизмов.
— Есть понимание, когда этот механизм может быть разработан?
— Планируем к осени. Все зависит от конкретных проектов. Я считаю, мы удобные партнеры друг для друга.
— РФПИ активно участвует в приватизации российских активов. Вы, например, не рассматриваете такую возможность? совершенноинтересно?
— Нет. Это не наша задача.
— Главный экономист ВЭБа Андрей Клепач недавно говорил, что ВЭБ планирует участвовать в проекте РФ-КНР по созданию широкофюзеляжного лайнера? Какая-то там конкретика уже появилась?
— Конкретики нет, мы рассматриваем возможность.
