Власти Абхазии намерены провести референдум о досрочных выборах президента страны 10 июля, несмотря на масштабную акцию протеста оппозиции. Об этом, а также о ситуации в экономике республики и планах по привлечению туристов из России рассказал в интервью РИА Новости президент Абхазии Рауль Хаджимба.
— Ряд российских экспертов полагают, что некоторые силы могут использовать ситуацию с референдумом для попытки государственного переворота. Разделяете ли вы эти опасения?
— Можно предполагать, конечно, все. Поэтому работа соответствующих, в том числе и силовых, структур направлена на то, чтобы не допустить осложнения ситуации в республике, чтобы действия оппозиции не выходили за рамки наших законов. А что касается референдума, он, конечно, пройдет и, какими бы ни были результаты — будут они нравиться оппозиции, или не будут нравиться, результат будет такой, какой его выдаст народ.
Мое решение о согласии с проведением референдума было принято для того, чтобы снять то напряжение в обществе, которое складывалось в последнее время. И еще раз убедиться в том, что мы на правильном пути.
— Вы сами пойдете на референдум?
— Я считаю, что референдум — это дело добровольное, тем более что сам этот процесс возник по инициативе оппозиции. Я не считаю полезным сам референдум и не вижу целесообразности на него приходить.
Для того чтобы референдум состоялся, в нем должно принять участие более половины избирателей, внесенных в списки для голосования, и половина из них плюс один человек должны проголосовать за проведение досрочных выборов.
Если уж такой результат сложится не в пользу власти, вы знаете, за кресло цепляться я не вижу смысла. Я знаю одно, от этого положение дел в Абхазии не улучшится. Реванш — не самое лучшее действие, которое, во всяком случае, пытаются произвести сегодняшние оппозиционеры.
— Проведение референдума запланировано на разгар курортного сезона. Нет ли риска, что возможные демонстрации, беспорядки негативно отразятся на притоке туристов в республику? Готовы ли власти гарантировать безопасность туристов?
— Честно говоря, туристы — удивительные люди. У нас в 2014 году, когда происходили все эти события (в мае 2014 года в республике проходили митинги оппозиции — ред.), никто отсюда никуда не уехал. Думаю, что те, кому нужно приехать в Абхазию, приедут, несмотря на те процессы, которые имеют место быть. И еще подчеркну, у нас есть все возможности контролировать ситуацию в стране.
— То есть туристы могут быть уверены, что во время референдума им не о чем будет беспокоиться?
— Все будет под контролем.
— И Российскую Федерацию, и Абхазию беспокоит возможное вступление Грузии в НАТО. Какие меры может принять Сухум в этом случае?
— Грузия может, конечно, желать вступления в НАТО. Но произойдет ли это в ближайшее время? Вряд ли. Но в любом случае эти процессы должны все равно нас настораживать. Поэтому действия руководства республики связаны с укреплением нашей обороноспособности, выстраиванием отношений с Россией, созданием условий для того, чтобы обороноспособность двух этих государств была бы нацелена на недопущение всех возможных конфликтов.
— За последнюю неделю значительно потеплели отношения между Россией и Турцией. Россия сняла санкции с Турции. Какие действия будет предпринимать Абхазия, тем более что Абхазия как союзник к ним присоединялась?
— Нам не доставляет радости, когда два больших государства находятся в таких взаимоотношениях между собой. Это не может не сказаться и не только на Абхазии. Это сказывается и на всех тех, кто эти страны окружает. В Турции достаточно серьезная абхазская диаспора. И мы не хотели бы, чтобы они стали заложниками этих сложных отношений. И к счастью, во взаимоотношениях с Россией с первого дня, когда начались все эти процессы, было заявлено о том, что эти отношения прерваться не могут. Это говорила российская сторона, и мы продолжали выстраивать отношения с диаспорой, несмотря на все сложности, которые были в этот период. Но у нас нет никаких торгово-экономических отношений с Турцией, о которых можно было громко заявить, что мы их прерываем. Да, были определенные контакты на уровне среднего и малого бизнеса, и они фактически продолжались. Наоборот, это еще больше укрепило наши отношения, потому что мы в политическом плане — союзники России. И в военном тоже — если будет плохо России, то в первую очередь будет плохо и нам от этого. Поэтому нам хотелось бы, чтобы нас в эти вопросах понимали. И мы все сделали, чтобы выстроить отношения как раз такого уровня. И сегодня, если идет потепление между Россией и Турцией, наверное, этому можно только радоваться и приветствовать. В любом случае никому не хочется войны и каких-то напряженных ситуаций, чтобы потом это сказывалось и на маленьких государствах.
— То есть с точки зрения экономики Абхазия не понесла никаких финансовых потерь?
— Мы, честно говоря, ничего не потеряли в этих вопросах. Хотя я еще раз говорю, были определенные вопросы, связанные с бизнесом. Как у государства, у нас нет торгово-экономических отношений (с Турцией — ред.), но и в то же время бизнес, который занимался всеми этими делами, конечно, был в какой-то степени ущемлен. Но я надеюсь на то, что как раз-таки в период до конфликта у нас были заложены отношения с турецкой стороной, были инвестиции, которые были нацелены на сельскохозяйственную часть нашей деятельности, и они сейчас продолжаются и развиваются.
— Они будут увеличиваться? Какие-то планы есть взаимодействия?
— Все зависит от того, насколько они будут готовы. Мы, в свою очередь, готовы к развитию этих отношений. Тем более, люди, которые работают в этом направлении и активно занимаются выращиванием овощных культур, это наши люди, наша диаспора. И никакого противодействия со стороны России нет.
— С Россией как государством-союзником существует один действующий пограничный переход через Псоу, в то же время с Грузией, с которой нет даже мирного договора, существуют сейчас, после закрытия двух, три пограничных перехода. Несколько странная ситуация, согласитесь. Как дальше будет развиваться обустройство государственной границы на востоке страны и возможно ли появление еще одного перехода на абхазо-российской границе?
— Мы все сделали для того, чтобы не было никаких встрясок в обществе по этому вопросу и со стороны людей, проживающих на этой территории, на границе с Грузией. Мы понимали прекрасно, что вопросы будут подниматься по поводу этих постов, переходов. Поэтому мы пошли на то, чтобы именно на территории Галского района, на территории с нижней зоной и верхней зоной были соответствующие транспортные коммуникации, которые позволят нам увязать очень быстро нижнюю часть Галского района с основным переходом. То есть это по главному посту. Сегодня практически дорога сделана, которая позволяет человеку с любой территории Галского района попасть на главный переход в течение практически 20-25 минут. Уже дано поручение о закрытии всех этих постов, кроме того, который будет на реке Ингури. Он будет просто контролируемым со стороны и таможенников, и пограничников, и со стороны вообще в целом государства по отношению к тем же структурам, которые там есть.
— Какое количество людей в среднем в течение года пересекает границу с Грузией?
— Достаточно большое количество людей, там активные процессы. Это десятки тысяч в год. В основной своей массе это жители приграничного региона, это люди, которые связаны родственными узами, решают свои вопросы.
— А с Россией? Будет ли расширена возможность пересечения границы?
— С Россией мы ставим задачу вообще, честно говоря, о возможности снятия этих препон. Есть такая перспектива.
— Сколько лет это займет? Произойдет ли это при вашем президентстве?
— Я надеюсь, что при моем президентстве граница с Россией станет менее труднопроходимой. У нас это заложено в документах, которые мы подписывали с российской стороной. Да, есть определенные сложности. Не все так быстро решается. Но многое связано с теми процессами, которые тоже выстраиваются во взаимоотношениях с обеспечением безопасности с грузинской стороной. Надеюсь на то, что будет, как говорится, понимание и со стороны Российской Федерации. Мы уже проговаривали на последней встрече с президентом России об упрощении прохода, как говорится, на этой стороне, создании соответствующих дополнительных возможностей. И сегодня практически работа ведется.
— То есть граница не будет убрана, просто будет переход границы…
— В более упрощенной форме, и я уверен, что это произойдет в течение двух лет.
— Ранее военная прокуратура Абхазии возбудила дело в отношении в отношении пограничника об умышленном убийстве гражданина Грузии. Такие же меры предприняла грузинская сторона. Есть ли уже результаты дела? Если Грузия объявит абхазского пограничника в международный розыск, то Абхазия не выдаст своего гражданина? Правильно я понимаю?
— Нет, конечно. По закону и по нашей конституции мы не можем своих граждан отдавать под юрисдикцию другого государства.
— Скажите, пожалуйста, а какова сейчас ситуация с этими переговорами, которые проходят периодически по этому конкретному случаю? И что сделать, чтобы таких случаев вообще не было?
— Все делается для того, чтобы эти случаи не повторялись. И этот вопрос обсуждался в последний раз на женевской встрече. К сожалению, грузинская сторона видит только преступления, которые совершаются с одной стороны. Но у нас за все это время накопилось значительное количество преступлений, совершенных по отношению к нашим гражданам. Начиная от того, как издевались над людьми, убивали. Все это имело место, к сожалению, но ни один раз грузинская сторона не сделала хоть одного маломальского какого-то действия, которое позволило бы сказать, что грузинская сторона предприняла какие-то меры по отношению к этим преступникам. Наоборот, они повышаются в званиях, получают соответствующие государственные награды.
— А что с этим человеком сейчас?
— Возбуждено и расследуется уголовное дело. Он отстранен от работы. Если его вина будет доказана, то он понесет соответствующее наказание. У нас есть соответствующие законы, которые позволят нам это сделать.
— Как, на ваш взгляд, необходимо развивать туристическую отрасль в Абхазии, каким направлениям нужно уделить внимание и где взять средства на это?
— Как вы сами в предыдущем вопросе говорили, важно создать на границе условия свободного прохождения, что, действительно, позволит российскому и другому туристу спокойно проходить на нашу территорию. Ну и, конечно, вопросы, связанные с условиями, которые будут созданы для этих людей. Чтобы эти условия развивались, нужны инвестиции. И они идут, поверьте. Независимо от того, как бы нас ни представляли, они идут. Развивается гостиничное хозяйство. Вот если посмотреть по Гагре, то там ведется реальное строительство, которое позволяет уже принимать гостей на совершенно другом уровне. Мы в этом году практически запустили пансионат из семи корпусов, привели в надлежащий вид четыре корпуса курорта Пицунда, когда нам все эти годы говорили о том, что это практически умирающий курорт и его нельзя использовать в дальнейшем. Но мы сделали это за счет своих средств, которые накопили в прошлом году и которые позволили совершенно по-другому подойти к решению этих задач.
Точно так же и в горном туризме. Сегодня очень много новых маршрутов прокладывается и многие туристы, приезжающие к нам, в меньшей степени даже интересуются сервисом. Наверное, экстремальный туризм в большей степени притягивает людей. Кроме того, сегодня развивается туризм, связанный с сельскохозяйственными вопросами.
Люди очень активно пытаются включаться в эти процессы, приезжают, интересуются, видят. Есть вопросы, связанные с развитием села, и это тоже определенным образом сказывается, дает возможность связывать туризм и вопросы сельского хозяйства. Мы хотим, чтобы реально турист получал бы наши продукты, а не завозные. Возможности, которые есть у Абхазии, ничем не хуже, чем у той же Исландии, которую сегодня совершенно по-другому представляют. Я надеюсь, что наш народ начнет активно включаться во все эти процессы. У нас есть реальная возможность. Средств финансовых, поверьте, у нас внутри самой страны достаточно. Просто их нужно правильно собирать.
— Сможет ли Абхазия снизить зависимость от финансирования из России и выйти на самоокупаемость?
— У нас сейчас этот показатель составляет порядка 70%. Я реалист и понимаю, насколько это трудно, но мы в прошлом году уже самим себе доказали, и это часто я произношу, что есть такие возможности у Абхазии. Мы стали повышать заработную плату работникам судебной системы. И это только за счет наших средств. И точно так же по многим направлениям нашей деятельности. Я не сомневаюсь, для этого понадобится определенное время, но я думаю, что лет так пять нужно будет для того, чтобы выйти уже на самофинансирование наших проектов бюджетной сферы. На сегодняшний день в общей сложности, включая российскую финансовую помощь по бюджетной сфере и по пенсионным возможностям, это порядка 5 миллиардов. Не считая остальных статей расходов. Но мы сегодня уже вышли на порядок больше, чем в прежние годы, по вопросам бюджета. Мы планируем в этом году доходы на уровне порядка 5 миллиардов 711 миллионов рублей.
