Россию и Абхазию связывают давние отношения. После признания Россией независимости республики Москва оказывает Сухуму экономическую помощь, сотни тысяч российских туристов ежегодно посещают эту черноморскую страну. О том, намерена ли Абхазия просить о присоединении к России, о перспективах работы в республике нефтяников из РФ и других стран, а также об отношениях Сухума с Анкарой в интервью РИА Новости рассказал абхазский премьер-министр Артур Миквабия.
— Артур Артемович, курортный сезон в Абхазии уже идет полным ходом. Готова ли республика к наплыву туристов и сколько гостей в летний период вы ожидаете?
— По нашим оценкам, в нынешнем году число людей, приезжающих в Абхазию на отдых, вырастет на 30%. Если в прошлом году было более 1,5 миллиона человек, значит, в этом году будет 2 миллиона. Инфраструктура у нас тоже растет. В этом году количество организованных койко-мест увеличилось на 10%. Для нашей республики это много. При этом число людей, которые отдыхают дикарями, тоже растет.
— Справится ли граница с таким потоком туристов?
— В прошлом году приезжал министр транспорта России Максим Соколов. Мы с ним встречались, обговорили этот вопрос, и те меры, которые были приняты, значительно облегчили переход граждан. Раньше на границе люди по 5-6 часов стояли, сейчас в часы пик ожидание удалось сократить до часа-полутора. Надеемся, что и это время удастся уменьшить.
— С транспортным сообщением могут быть проблемы?
— Мы сейчас возим людей электричкой от Сочи до Гагры. Предельная пропускная способность КПП "Псоу" составляет 28 тысяч человек и 2 тысячи транспортных средств в сутки. В 2015 году с июля по сентябрь объем пассажирского и транспортного потоков достигал 60 тысяч человек и 6,5 тысячи транспортных средств соответственно, что в два-три раза превышает существующие возможности. В этом году мы ожидаем увеличение потока. Электричкой мы снимаем примерно 10-12% нагрузки на КПП. Водный транспорт пока, к сожалению, не используем.
— В 2008 году запускали ведь "Ракету?"
— "Ракета" ходила, но она не очень много людей перевозила. Нам надо построить причалы, куда могли бы подходить большие катамараны. Мы планируем начать эту работу в Гагре, Новом Афоне и Сухуме.
— В продолжение темы перевозок, когда может быть открыто регулярное железнодорожное сообщение Сочи-Сухум?
— Движение есть и сейчас, но оно нас не удовлетворяет по частоте и объему перевозок. Правительство Республики Абхазия давно хочет восстановить движение электропоездов, в том числе и пассажирских, по этому направлению, но это требует достаточно серьезных вложений. И вопрос пока находится в стадии решения.
— Каковы, по вашему мнению, перспективы возобновления железнодорожного сообщения из Абхазии в Грузию и дальше в Армению?
— Я хочу сказать, что мы с интересом относимся к этому проекту. С точки зрения экономики надо посчитать. На мой взгляд, это выгодно. Однако этому противостоит Грузия, которая говорит, что не будет заключать с нами договор, считая, что мы должны быть в составе Грузии. То есть вопрос носит политический характер. А я считаю, что его надо рассматривать с точки зрения экономики и здравого смысла. Всем уже понятно, что не вернутся абхазы в состав Грузии.
Но при этом мы нашли с Грузией какие-то точки соприкосновения. У нас были проблемы на совместной Ингури ГЭС, и мы их решили, не вдаваясь в политические вопросы. Это пример того, что можно поставить интересы людей и здравый смысл на первое место, и тогда многое решается.
— А в принципе перспективы такого сотрудничества есть? Учитывая политическую и экономическую составляющую?
— Это сложный вопрос. Думаю, что в Грузии идет процесс осознания того, что было ими сделано в отношении Абхазии. Абхазы не виновны в той трагедии, потому что мы не начинали боевых действий. Выросло целое поколение, которое, в принципе, не знает грузин, грузинское население. Это накладывает дополнительные сложности в установлении нормальных отношений.
Если разговор будет идти на равных — тогда возможно многое. А если не на равных, то общения просто не будет.
— В Абхазии до сих пор действует запрет на продажу недвижимости иностранцам, в том числе россиянам. Не считаете ли вы, что это серьезное препятствие для инвестиций из РФ, для притока россиян, которые могли бы посещать республику?
— У нас нежилую и коммерческую недвижимость продают российским компаниям — юридическим лицам. Что же касается жилья, то абхазы очень чувствительно относятся к вопросам демографии, так как исторически страдали от насильственных демографических изменений на своей территории. Это генетическая память. Но я думаю, что мы вернемся к постановке этих вопросов, еще раз изучим плюсы и минусы и будем принимать соответствующие меры.
Главное, чтобы было принято такое законодательство, которое снимало бы все угрозы и опасения жителей Абхазии.
Этот процесс должен помочь нам в развитии экономики, в первую очередь строительной индустрии, включая строительство жилья. Если никто не будет его покупать, зачем нам его развивать? У нас есть собственные недорогие стройматериалы, квалифицированные кадры, поэтому скачок, причем качественный, в развитии строительства очень даже возможен.
Поэтому к этому вопросу, очевидно, нам нужно будет вернуться. Будут споры, и это нормально. Главное — обсуждать все вопросы в спокойном и разумном ключе, быть подготовленными к профессиональной дискуссии.
— Абхазия присоединилась к санкциям РФ против Турции. Можно ли оценить ущерб, который понесла республика в связи с этим? Считается, что значительная часть инвестиций поступала в Абхазию именно из Турции.
— Да, после того, как Турция сбила российский самолет, мы, выполняя свои союзнические обязательства, ввели режим торгово-экономических санкций против Турции. Товарооборот с этой страной составлял 20% от нашего общего товарооборота. В денежном выражении эти 20% — это около 1,5 миллиарда рублей, для нас это много.
— Но связи с Турцией все равно сохраняются, они ведь складывались исторически?
— Я расскажу, почему эти связи сохраняются. В Турции проживает достаточно большая абхазская диаспора, которая не сейчас туда переселилась, а еще в XIX веке. После распада Советского Союза многие связи были восстановлены — ведь существует семейные, фамильные отношения. Хотя при этом я не могу сказать, что турецкие бизнесмены абхазского происхождения привлекали сюда большие инвестиции.
— А считалось, что эти инвестиции составляют значительную сумму.
— Нет, это магазинчики, кафе, мини-гостиницы. Теплицу построили совместно на наши и турецкие деньги. Но никаких турецких заводов и больших пансионатов у нас нет. Больших инвестиций в Абхазию со стороны Турции, к сожалению, не было и во времена, когда были нормальные отношения между Россией и Турцией. К тому же к этому очень ревниво относятся грузины: сразу начинают вмешиваться, препятствовать. Россия, конечно, представлена здесь в бизнесе гораздо шире и больше. Но прекратить общение с турецкими деловыми кругами у нас намерений нет, так как рвать контакты с нашими соотечественниками в Турции мы не можем. И, кстати, наша диаспора в Турции с пониманием отнеслась к тем мерам ограничительного характера, которое мы ввели в отношении Анкары.
— Есть ли ясность с перспективами работы "Роснефти" в республике?
— У руководства нашей страны отношение к добыче нефти неоднозначное. Мы считаем, что нефтедобыча может повлиять на экологию, при этом обязаны строго следовать подписанным договоренностям — в частности, с "Роснефтью". Мы ждем действий от самой "Роснефти" — когда они приступят к реализации своего проекта. Но сроки уже выходят, нам это не очень нравится, и, конечно, мы хотели бы получить по этому вопросу какие-то разъяснения.
— То есть вы не рассматриваете вопрос появления на абхазском шельфе других компаний из третьих стран?
— Пока мы это не рассматриваем.
— Но это же возможно, в принципе? Есть ведь выгоды, есть интересы.
— Если "Роснефть" ничего делать не будет, конечно, мы подумаем. Если в Грузии будут на Черном море добывать, если в Сочи будут, в Румынии, в Болгарии немного добывают, сейчас и турки начинают добывать, то разве разумно нам сидеть сложа руки? При этом должны быть прочные гарантии того, что ущерба нашей уникальной экологии нанесено не будет.
— В Южной Осетии было принято решение провести референдум о присоединении к России. Есть ли подобные предложения в Абхазии?
— Мотивы Цхинвала понятны. Осетины — разделенный народ, часть сейчас живет в России, часть — в Южной Осетии. Поэтому есть желание воссоединиться. У нас же другая ситуация. Мы хотим быть независимым государством и при этом надежным и верным союзником великой России. Мы заслужили свою независимость, отдали за нее тысячи жизней лучших сыновей и дочерей.
Думаю, что признание в 2008 году Абхазии было единственно правильным путем, чтобы сохранить абхазский этнос и весь многонациональный народ Абхазии. И мы, конечно же, благодарны политическому руководству России — президенту и премьер-министру.
Была очень серьезная опасность, что у нас возобновится война, где наши потери могли бы быть невосполнимыми. Абхазы не собирались сдаваться, мы любим свою страну, без нее мы не видим для себя жизни, но вместе с тем это был бы мощный удар по будущему, по нашим детям.
Причем вряд ли Россия заработала на этом признании какие-то дивиденды для себя. Но это было решение правильное с точки зрения гуманизма, справедливости и многовековой дружбы наших народов и государств. И Россия показала всему миру, что не бросает в беде своих друзей.
