Иракский Курдистан — автономия на севере Ирака. Созданная в начале 90-х годов ХХ века, она, казалось, воплотила многовековую мечту курдов о собственном государственном образовании, однако с первых же дней погрузилась в политический кризис. Сейчас ситуация ухудшилась из-за войны с террористической группировкой "Исламское государство" (ИГ, запрещена в РФ), а также сложными отношениями с Багдадом и Турцией. На вопросы РИА Новости о ситуации в регионе ответил спикер парламента Иракского Курдистана Юсуф Мухаммед Садык.
Из-за того, что работа парламента по-прежнему парализована, хотя полномочия его не закончились, интервью прошло в городе Сулеймания. Здесь парламент открыл небольшой временный офис, который охраняется автоматчиками от возможных провокаций.
— Что сейчас происходит в политической жизни региона?
— В Курдистане есть две группы политиков и партий. Первая группа считает, что Иракскому Курдистану необходима демократическая парламентская система. Вторая считает, что должна быть президентско-парламентская система с абсолютной властью президента. В Курдистане пять основных политических партий. Четыре из пяти, в том числе ПСК и "Горан" (членом которой является Юсуф Мухаммед Садык — ред.), поддерживают парламентскую систему. И только одна партия поддерживает президентскую систему, это Демократическая партия Курдистана Масуда Барзани. Срок полномочий господина Масуда Барзани как президента региона истек.
Барзани пробыл у власти в качестве президента на протяжении двух сроков, которые завершились в 2013 году. В 2013 году должны были пройти выборы нового президента (по конституции Иракского Курдистана президент не может занимать этот пост больше двух сроков подряд — ред.).
Однако Барзани отказался покинуть пост президента, он надавил на действующий парламент, заставив продлить его полномочия еще на два года (по причине военного положения в стране — ред.). При этом в поправке к закону, которая позволила Барзани продлить срок полномочий президента еще на два года, в качестве условия было указано, что он не сможет в дальнейшем еще раз продлять свои полномочия президента. Полномочия, которые ему продлили на два года, истекли 19 августа 2015 года. Но и тогда он не захотел сложить полномочия. Сейчас он связывает свое положение во власти с объявлением регионом независимости — по его словам, он намерен оставаться у власти до того момента, пока Курдистан не объявит о своей независимости (президент Масуд Барзани пообещал провести референдум о независимости Иракского Курдистана, однако даже примерные сроки этого голосования пока не ясны — ред.).
Четыре из пяти парламентских партий подготовили законопроект, направленный на решение кризиса президентской власти в регионе (согласно проекту, президента должны теперь выбирать не на всеобщих выборах, как раньше, а в парламенте — ред.). ДПК была единственной партией, у которой не было проекта такого закона. Наше предложение прошло все этапы слушаний в парламенте, были приняты четыре поправки. Но когда законопроект дошел до окончательного этапа — принятия поправки в закон, ДПК решила остановить процедуру. Она не позволила мне, спикеру, вернуться в столицу для участия в работе парламента и выполнению моих обязанностей (в октябре 2015 года силовики, лояльные ДПК, физически не пустили спикера Юсуфа Мухаммеда Садыка и группу депутатов в столицу автономии Эрбиль — ред.).
Таким образом, сейчас Барзани находится у власти уже три года после окончания второго срока и не желает складывать полномочия. Не имея на то законных оснований, он осуществляет властные полномочия над формированиями пешмерга, службами безопасности, исполнительной властью в регионе. Он назначает судей, отвечает за внешние связи, дипломатические отношения Курдистана. Вся власть сосредоточена в руках одного человека. Его никто не контролирует — ни парламент, ни даже народ, так как президент не открыт. При ведении своей деятельности он не намерен вести политику прозрачности.
Возникает также вопрос о легитимности правительства. Когда работа парламента остановлена, парламент не выполняет свои обязанности, то нет никакой силы, которая бы контролировала работу правительства. Если парламент разогнан, не исполняет свои обязанности, то все прочие институты в стране также не обладают легитимностью. ДПК изгнала из правительства четырех министров, поэтому действующее правительство является очень политизированным, его структура зависит исключительно от потребностей одной политической партии.
— Можно ли действия ДПК назвать военным государственным переворотом?
— Несомненно, это был государственный переворот, осуществленный силами, которые не имели на то законных оснований, которые остановили работу законных институтов. Это госпереворот.
— Какой вы видите выход из этой ситуации? Как разрешению кризиса поможет межпартийное соглашение, заключенное на днях ПСК и "Горан"?
— Было предложение проводить заседания парламента вне здания парламента в столице. Не в Эрбиле, а в Сулеймании, Киркуке или другом городе, который не контролируется ДПК. Для этого требуется достичь согласия между политическими партиями, необходимо набрать кворум, достаточное количество голосов для обеспечения легитимности. Но пока этого не произошло, хотя мы считаем, что это путь выхода из кризиса. Другой способ — достижение консенсуса между политическими партиями, чтобы все партии достигли политических договоренностей и встречались на законных основаниях в Эрбиле для обсуждения задач, с которыми сталкивается регион.
Есть и иные способы. Например, оказывать политическое давление и давление со стороны граждан на партию, которая создала эту тупиковую ситуацию. И еще один способ решения этой проблемы — создание открытой межпартийной группы/блока/фронта, которая смогла бы осуществлять давление на партию, которая единолично захватила власть в Эрбиле.
— Если выход из кризиса не будет найден, может ли в Курдистане снова вспыхнуть еще одна гражданская война, как это уже было в 90-х годах?
— ДПК продолжает чинить препятствия всем тем, кто хочет работать в Эрбиле. Но прочие партии не намерены противостоять ДПК их же средствами. Они не хотят использовать силу, насилие при решении этого вопроса, не хотят гражданской войны и конфронтации. Но мы не знаем, как долго это будет продолжаться, как долго люди будут терпеть. Кризисные явления накапливаются, особенно в экономическом плане. Уровень зарплат снижается, выплата зарплат задерживается, люди страдают, так как не могут приобрести товары первой необходимости.
— Все, что вы рассказываете о ситуации с президентом, парламентом и пешмерга очень похоже на установление диктатуры. Это так?
— Лидер государства не хочет расставаться с властью, не хочет слагать свои полномочия, когда срок заканчивается, не уважает закон государства, институты и волю народа, парализует работу всех региональных институтов. Все вышеперечисленное — наследие системы власти бывшего коменданта США и других руководителей региона, которые очень хорошо знакомы курдскому народу, от которых он очень пострадал и не хочет к ним возвращаться (имеется в виду Саддам Хусейн — ред.). Это все черты, присущие предыдущим режимам, которые можно характеризовать как диктаторские.
Проблема в том, что мы не знаем намерений Барзани, как долго он намерен оставаться у власти. Во время переговоров делегация ДПК упомянула, что если мы внесем поправки в конституцию, то это уже будет новая конституция. Следовательно, у Барзани появится возможность начать все с нуля, у него появится право претендовать на власть в течение еще восьми лет. Но мы до сих пор не знаем о его намерениях, сколько еще он захочет быть у власти и доживет ли он до конца своего президентского срока вообще.
— Почему "Горан" и ПСК считают, что президент должен избираться парламентом, а не на всеобщих выборах?
— Этому учит опыт других стран и регионов. В период перехода к демократии предпочтительно не концентрировать власть в руках одного человека, чтобы избежать возврата к диктаторскому режиму или режиму, когда вся власть сосредоточена у одного человека.
Вторая причина — страна должна контролироваться парламентом и парламентариями как представителями народа. Следовательно, для переходных демократий лучше всего иметь парламентскую систему власти. Это позиция большинства политических партий. Курды поддерживают парламентскую систему, она подходит гражданам Курдистана в данных обстоятельствах для того, чтобы избежать возврата к такой диктатуре, которая есть у нас сейчас.
— Но если порядок выборов президента будет изменен, то почему Масуд Барзани не сможет претендовать на избрание по новому порядку, то есть через парламент? ДПК имеет там большую фракцию.
— Это будет зависеть от позиции политических партий. Сейчас большая часть политических блоков в парламенте разделяют точку зрения, что срок полномочий Барзани уже истек и он не имеет права участвовать в следующих выборах. При этом в парламенте есть некоторые партии, которые могли бы согласиться или допустить, что после изменения закона о выборах президента и его полномочиях срок полномочий Барзани будет увеличен на два года до проведения всеобщих выборов. Но господин Барзани не согласен с этим, он хочет оставаться у власти вопреки закону и осуществлять все полномочия, которые он может получить.
— Политические оппоненты часто обвиняют некоторых представителей власти Иракского Курдистана в связях с ИГ. Например, они якобы помогают ИГ в экспорте нефти — нефть покупается у боевиков водителями, не состоящими в ИГ, на подконтрольных боевикам скважинах и спокойно вывозится в Турцию. С этим связан скандал вокруг заявлений Минобороны РФ: в декабре 2015 года российские военные обнародовали видео, где нефтевозы с нефтью ИГ заходят на территорию Турции. Власти Иракского Курдистана опровергли заявления Минобороны, заявив, что нефтевозы принадлежат курдам, а не ИГ. Есть ли у оппозиции доказательства связи властей с ИГ?
— Этим вопросом должен разбираться парламент автономии. Парламентом была создана комиссия по расследованию связей с ИГ. При этом комиссия работала независимо от парламента, без его покровительства и контроля, для того чтобы можно было расследовать вероятность связей или торговых отношений между людьми или торговцами из Курдистана с ИГ. Но результаты расследования комиссии до сих пор опубликованы не были. При этом остановка работы парламента и вообще все, что произошло с парламентом, привело к затягиванию расследования и вообще осложняет ситуацию с публикацией результатов расследования комиссии.
— Власти Курдистана также критиковали за то, что при наступлении ИГ на город Синджар (Шенгал), населенный курдами-езидами, силы пешмерга неожиданно ушли из города, оставив езидов на растерзание исламистов. Президент Масуд Барзани распорядился расследовать те события. Были у расследования какие-то результаты?
— Они действительно убежали ночью, не думая о мирном населении региона и даже предварительно не узнав количество войск ИГ, наступающих на Шенгал. Их необходимо судить, они должны понести наказание за то, что сделали, когда создали для ИГ возможность зайти в регион и захватить большие территории, похитить тысячи женщин и девушек, которых они используют в качестве рабынь.
Пешмерга, которые сбежали из Шенгала тогда, несут ответственность за геноцид курдского народа. Проблема в том, что мы в парламенте просим наказания этих людей в суде. Но пешмерга подчиняются президенту, а президент парализовал работу парламента. Теперь парламент не может поднимать и контролировать такие вопросы.
— По соседству с Иракским Курдистаном, в турецком Курдистане, разворачиваются драматические события. Спецоперация турецких войск против курдских повстанцев сопровождается массовой гибелью мирного населения. Тысячи мирных курдов бегут из Турции на вашу территорию, в Иракском Курдистане созданы лагеря беженцев для них. Одновременно Турция бомбит находящиеся на вашей территории горы Кандиль, где укрываются бойцы Рабочей партии Курдистана. Как вы воспринимаете все эти события?
— Турецкое государство в прошлом веке боролось с курдами, не признавало их, обращалось с курдами самым нечеловеческим образом. Курды, проживающие во всех уголках Курдистана, пострадали от этого непризнания на политическом уровне, от государственного насилия. И все это было безрезультатно, проблемы не были решены. Турция должна извлечь уроки из истории, должна осознать, что насилие не есть способ решения курдского вопроса. Возврат к процессу мирного урегулирования — единственно возможный подход к решению курдского вопроса, не важно, касается это северной части или других регионов Курдистана. Курды из любого района Курдистана — турецкого, иракского, сирийского или иранского — с большой обеспокоенностью наблюдают за развитием событий. Большая часть курдов не приемлет применения насилия для решения курдского вопроса.
Я не имею права комментировать то, как ЕС нужно решать вопросы с Турцией или какие должны быть взаимоотношения у Турции с ЕС, но я бы хотел подчеркнуть, что ЕС следует оказывать большую настойчивость в сфере соблюдения прав курдов, прав человека, а также свободы слова и СМИ в Турции. Я призываю ЕС обратить особое внимание на это, так как это один из способов выхода из данного безвыходного положения в регионе. Я считаю, что Турция должна поддерживать курдов, которые борются с ИГ, с террористами, а не бороться с курдами вместо борьбы с ИГ. Противостояние Турции с курдами косвенно помогает ИГ, так как курды являются единственными сухопутными формированиями, которые противостоят ИГ.
— Осенью прошлого года турецкие войска вошли на территорию Иракского Курдистана. По заявлениям Турции, это было сделано по согласованию с властями Ирака или автономии. При этом официальный Багдад опроверг, что приглашал турок на территорию Ирака. Как вы относитесь к присутствию здесь турецких войск? Есть ли от них польза в борьбе с ИГ?
— Мы в Курдистане приветствуем любую помощь в борьбе с террором от любой страны, будь то помощь политическая, военная или материально-технического характера. Но присутствие военных баз какой бы то ни было страны, особенно соседних стран, Ирана или Турции, не сможет помочь разрешить кризис в регионе, а, наоборот, усугубит его.
У меня, как представителя парламента, нет сведений о том, что военные базы размещены на территории Курдистана или Ирака. Если они находятся на территории Ирака, то этим вопросом должно заниматься центральное правительство Ирака. Если они располагаются на территории Курдистана, то, согласно конституции Курдистана, предоставление права внешним военным силам находиться на территории относится к полномочиям парламента.
Как уже было сказано, мы приветствуем оказание помощи и поддержки в борьбе против ИГ, но присутствие вооруженных сил с иными целями ухудшит ситуацию. Народ Курдистана выражал разочарование и беспокойство по поводу того, что Турция, как сосед, не пришла на помощь Курдистану, когда в 2014-2015 годах он находился под угрозой завоевания ИГ. Когда непосредственная угроза нависла над столицей Курдистана, городом Эрбиль, Турция не пришла на помощь.
— Турецкие базы в Ираке находятся очень близко от территории ИГ. Помогает ли турецкая армия силам пешмерга бороться с ИГ или турки просто сидят в своих лагерях без активных действий?
— Турки тренируют пешмерга, но Турция не оказывает прямой военной поддержки пешмерга и не имеет непосредственной конфронтации с ИГИЛ. Что касается непосредственной помощи от Турции пешмерга в борьбе с ИГ, то об этом речь не идет. Турция также обучает рядом с Мосулом своих союзников из числа арабского населения города. Турция обучает их захватывать и освобождать города.
— Может ли оказаться так, что Турция под видом умеренной суннитской оппозиции тренирует группировки исламистов, связанных с ИГ, как это происходит в Сирии? Как турки отличают суннитские группировки, противостоящие ИГИЛ, и суннитские группировки, являющиеся частью ИГИЛ?
— Турция официально поддерживает группировки, находящиеся в непосредственной близости от Мосула. Это арабы из соседних с Мосулом районов. В основном эти группировки возглавляют два брата — Атель аль-Нуджайфи и Усама аль-Нуджайфи. Атель аль-Нуджайфи — бывший мэр Мосула, а его брат Усама — бывший вице-президент Ирака. Эти силы называются "Патриотическое ополчение". Там проходят обучение люди, покинувшие Мосул, которые намерены вернуться в него после того, как город будет освобожден.
— Недавно появились сообщения, что в восточной части Иракского Курдистана присутствуют войска Ирана. Можете подтвердить или опровергнуть эти сведения?
— В южных районах Курдистана действительно присутствовали иранские советники, которые помогали в борьбе с ИГ. Но это единственный пример присутствия иранских военных в регионе. Никаких иранских сил на территории Курдистана нет. Иранские советники прибыли, когда Эрбиль был под угрозой нападения сил ИГ. Прибыли с целью помощи пешмерга в борьбе с ИГ. Затем они покинули Курдистан, и на сегодняшний день военного контингента и военных баз Ирана на территории Курдистана нет.
— Сейчас Иракский Курдистан продает свою нефть в основном в Турцию. Однако на днях появились сообщения, что, возможно, будет строиться нефтепровод и в соседний Иран. Для чего это делается?
— Курдистан, как регион, поддерживает диверсификацию маршрутов экспорта природных ресурсов, таких как нефть и газ. Диверсификация маршрутов поставки для нас — не важно, пойдут ресурсы через Турцию, Иран или Ирак — это способ избежать зависимости от одной страны-монополиста, которая сможет использовать маршрут поставки природных ресурсов в политических целях.
Мы бы хотели обеспечить себе диверсификацию направлений поставки наших природных ресурсов и использовать природные ресурсы наиболее эффективно и взаимовыгодно для всех заинтересованных сторон в регионе.
— Премьер-министр автономии Нечирван Барзани и вице-премьер Кубад Талабани собираются в июне посетить Петербургский международной экономический форум. Каковы сейчас экономические отношения автономии и России?
— Мы в Курдистане очень ценим "Газпром", это большая международная компания с огромным опытом. Ее присутствие в регионе помогает нам продавать наши природные ресурсы наиболее эффективно. Но мы хотели бы расширить наше сотрудничество и в других сферах. Россия традиционно имеет тесные связи с курдами, мы считаем друг друга соседями в одном регионе, и у нас большое количество пересекающихся интересов. Мы открыты к взаимодействию в сфере культуры, инвестиционной деятельности, сотрудничеству в сфере производства, к совместному разрешению политического кризиса в регионе. В этой связи мы очень благодарны России за поддержку пешмерга в борьбе против террористов и особенно за поддержку сирийских курдов в противостоянии с террористами ИГ. У нас есть много сфер, в которых мы могли бы сотрудничать и укреплять наши связи, поскольку у нас так много общих интересов.
Курдистан — это стабильный регион, открытый для инвестиций из России. Он может стать перевалочной базой для экспорта в другие части Ирака и страны региона. Поэтому в интересах России открывать здесь местные компании, развивать местную промышленность, а также открывать филиалы российских компаний. Можно еще раз подчеркнуть, что Курдистан приветствует приход российского бизнеса и инвестиций.
