Россия стала полноправным членом ВТО в августе 2013 года, с тех пор она участвует в семи торговых спорах, три из которых инициировала сама. Постоянный представитель РФ в ВТО Геннадий Овечко в интервью корреспонденту РИА Новости Елене Медведевой рассказал, стоит ли РФ ждать отзыва иска ЕС и Японии по утильсбору, как продвигаются споры России с Украиной.
— Геннадий Алексеевич, как продвигается иск ЕС к России по утилизационному сбору?
— Никак он не продвигается. Сейчас условия выравниваются, соответственно, и ситуация вокруг этого спора выровнялась. Если раньше мы смотрели, вникая в дискриминационность этой меры, причем введенной по весьма убедительным соображениям, то теперь эта самая мера применяется в отношении всех производителей, включая национальных. Соответственно, сам предмет спора корригируется, и это все прекрасно понимают — и они, и японцы.
— А Япония не отзывала свой иск по утильсбору?
— Нет, не отзывала, все по-прежнему висит на нас. Более того, эти два спора исторически были чуть ли не первыми, которые на нас повесили — есовский и японский. И у европейцев, и у японцев крупнейшие производители уже давно работают в России, работают в режиме промсборки. Соответственно, готовая продукция идет, условно говоря, с лейблом "сделано в России".
— Какие это компании прежде всего?
— Toyota, Nissan, Mazda, Mitsubishi — это уж точно. Когда вводился этот режим, те компании, которые у нас давно и всерьез, например Toyota, которая чуть ли не в 2001 году начала активную работу в России, Renault, наоборот выступали главными зачинщиками введения этого утильсбора.
Сейчас условия для всех уравнены. Но ничего по этим спорам не происходит, дела так и находятся на этапе возбуждения. Смысла этой меры уже нет, там оспаривать уже нечего физически. Она уже носит совершенно другой характер.
— Почему тогда нельзя иск отозвать?
— Зачем? Как показывает практика, за 20 лет с момента создания ВТО было начато пять с лишним сотен споров. Из них реально вердикты вынесены по трем сотням. А две сотни успешно висят. Это одна из особенностей ВТО.
— Каковы перспективы иска России к Украине по нитрату аммония?
— Этот иск подан, в моменте передачи Украине. Там двусторонние консультации проведены, но они ни к чему не привели. Что касается нитрата аммония, там энергокорректировки в основе демпинга, о котором говорит Украина. Но, по сути, Украина не отвечает за эту методологию, которую она скопировала или попыталась скопировать у ЕС. Поэтому ничего мы в ходе этих консультаций нового для себя не услышали. Просто ослабленные аргументы (Украины к России — ред.), с которыми мы категорически не согласны. Поэтому речь идет о том, что будем передавать дело в ВТО.
— В какие сроки?
— Примерный срок, думаю, что апрель, до конца апреля подождем. Это действительно имеет смысл.
— А как обстоит ситуация с иском Украины к РФ по железнодорожным вагонам?
— Что касается колесных тележек, это дело возбуждено, прошли здесь, в Женеве, консультации. На пальцах объяснили украинской стороне, почему в данном случае действует ограничение на их экспорт в Россию, он действительно действует. Там проблема с качеством. Это главное. Общественный транспорт — слишком чувствительная сфера. И если где-то начнут сходить железнодорожные вагоны с рельсов, то никто не будет смотреть на то, что украинская сторона не представила какой-то сертификат, потому что она не считает нужным его представлять. Все остальные его представляют в основном. Отдельно никто ничего не требует.
Базисное требование — ребята, сами соответствуйте нашим повышенным нормам безопасности. Нас не волнует, как в Европе. У нас свое регулирование, на которое мы имеем полное право. И главное здесь для нас — это забота о безопасности.
Мы здесь занимаем оборонительную позицию. В ВТО дело еще не передано, оно еще пока еще на двустороннем уровне. Дело в том, что по праву ВТО датой начала спора считается момент, когда постпред при ВТО одной страны направляет своему коллеге (и копию в секретариат ВТО) запрос на предоставление консультации об урегулировании споров ВТО в рамках, предусмотренных соглашениями ВТО. Причем сама ВТО в данном случае в этих консультациях участия не принимает. То есть там нет арбитра. Мы садимся друг напротив друга и пытаемся понять, сможем мы решить какую-то проблему или нет. Как показывает практика, один случай из ста, наверное, когда в ходе консультации удается оппонента переубедить, что он неправ.
— Есть ли перспектива договориться России и Украине по вагонам до суда?
— Нет. По колесным тележкам никаких аргументов со стороны Украины представлено не было. Ссылки на Европу (в качестве аргументов Украины — ред.) — это ссылки ни на что. С таким же успехом можно ссылаться на Азию, Африку или Марс. Мы здесь действуем в рамках национального законодательства, которое полностью соответствует не только правам ВТО, но самое главное — защите российского потребителя.
— По вашим данным, намерена ли Украина направить иск в ВТО за то, что Россия отменила с ней режим беспошлинной торговли?
— Они не могут этого сделать. ВТО вообще не занимается преференциальными торговыми соглашениями, только мониторит ситуацию. Если мы не считаем нужным сохранять режим преференциальной торговли с какой-то страной, ВТО здесь просто принимает к сведению.
Есть переговорная функция ВТО, есть судебная, есть мониторинговая. В рамках мониторинговой функции ВТО масса направлений, и одно из них — это мониторинг преференциальных торговых соглашений, так, чтобы люди не злоупотребляли, предоставляя кому-либо преференциальные какие-то условия. Если мы хотим перейти с Украиной на тот тариф, который согласован в ВТО, то есть на MFN (Most Favoured Nation, режим наибольшего благоприятствования — ред.), то мы имеем право сделать это в любой момент — это наше единственное обязательство перед ВТО. Поэтому никаких проблем здесь нет и быть не может по определению. Это надо очень сильно не разбираться в ситуации.
— Недавно сообщалось, что Россия может подать иск к ЕС по антидемпинговым пошлинам на сталь. Принято ли такое решение?
— По стали пока еще не подавали.
— Ведется какая-то работа?
— Ведется. Здесь еще решение принципиальное не принято. Алексей Евгеньевич (Лихачев, первый замглавы Минэкономразвития — ред.) прав в том плане, что не хотелось бы (подачи иска — ред.). Пока идут политические переговоры. Там дело вот в чем. В феврале ЕС принял предварительные антидемпинговые меры по итогам проведенного им расследования против целого ряда российских металлургических компаний — НЛМК, "Северсталь", Трубная металлургическая компания. Мы действительно видим, что во многом это расследование было проведено не так, как положено по праву ВТО. И, следовательно, эта мера может быть оспорена в суде. Здесь надо сказать, что субъектами расследования являются именно частные компании, а государство защищает интересы своих потребителей и промышленности. Каковы нарушения этого расследования? Их много. Например, проводя расследование, ЕС должен запросить необходимую информацию, причем, как правило, наши компании очень активно сотрудничают с этими органами. Но эти данные не всегда принимаются к сведению. Кроме того, стоимость электроэнергии, газа, рабочей силы, издержек, транспортировки в ЕС и в России разная. Вот мы и спорим с этой методологией в первую очередь потому, что подобные решения стоят нашему бизнесу серьезных долей на рынке и значительных объемов экспорта. Я не скажу, что иск в ВТО — это лучший вариант из всех возможных, плюс сам бизнес пытается что-то сделать. Еще не все надежды выскочить из этой ситуации без суда рассеяны. И мы здесь, в Женеве, и люди в Москве, в Брюсселе, в Липецке — все активно отрабатывают какие-то варианты.
