Михаил Демурин, для МИА "Россия сегодня"
Услышав словосочетание "конфликт цивилизаций", большинство из нас сегодня вспоминают имена немца Шпенглера, англичанина Тойнби или американца Хантингтона и уже потом — имя нашего соотечественника Николая Яковлевича Данилевского. А между тем именно Данилевский впервые дал систематическое изложение теории цивилизаций, или, как он чаще говорил, культурно-исторических типов. Он же впервые подверг систематической критике понятие "общечеловеческое".
Понятие это вместе с моделью однополярного мира во главе с англо-саксами, попытавшимися, как и предсказывал Данилевский, подмять "общечеловеческое" под себя, рушится у нас на глазах. Это хорошо.
А вот то, что за вызванными этим обрушением событиями осени незаметно прошло 130-летие со дня смерти важнейшего для отечественного мировоззрения мыслителя, — плохо.
Казалось бы, автор выдающегося труда, в котором Федор Михайлович Достоевский видел "будущую настольную книгу всех русских", должен быть востребованным сегодня как никогда. Но это не так.
Данилевский и его время
Прозападная часть российского общества сразу почувствовала угрозу, исходившую от появившегося в 1869 году исследования "Россия и Европа. Взгляд на культурные и политические отношения славянского мира к германо-романскому", и принялась жёстко критиковать его. Защитников у Данилевского было немного, но зато какие! Один Николай Николаевич Страхов чего стоит.
После смерти Данилевского Страхов последовательно оборонял теорию культурно-исторических типов от нападок. Особенно резкой была его полемика по этому вопросу с Владимиром Соловьёвым. Одержать верх Страхову было непросто, но и здесь последнее слово осталось за ним.
Проблема была, однако, не в Соловьёве и явных российских западниках того времени. Она заключалась в том, что и власть в Российской империи не хотела мыслить в категориях, предложенных Данилевским.
Иногда можно услышать критические утверждения в адрес мыслителя в том смысле, что, мол, его "предсказания", особенно касающиеся объединения всех славянских народов, не осуществились. Но у Данилевского и не было никаких абсолютных "предсказаний". Если Россия не стала лидером славянского мира, если не произошло многое из того, что представлялось ему желательным, то не потому, что Данилевский был неправ, а потому, что политика руководителей нашей страны была далёкой от того, что он предлагал, на чем настаивал.
Если же говорить о "братьях-славянах", то среди них уже тогда появились ростки того, что сегодня "цветёт" бурным цветом.
Данилевский об этом сказал так: "Ежели они по внешним или внутренним причинам не в состоянии выработать самобытной цивилизации,…то им ничего другого не остаётся, как распуститься, раствориться и обратиться в этнографический материал, в средство для достижения посторонних целей, потерять свой формационный или образовательный принцип и питать своими трудами и потом, своей плотью и кровью чужой, более благородный прививок…".
Данилевский и XX век
Западничество между тем всё шире растекалось по России, последовали три русские революции, гражданская война…
Большевиками-интернационалистами Данилевский востребован, естественно, не был, но и коммунисты-почвенники держали его под замком. Тем не менее сама по себе идея построения социализма в одной отдельно взятой стране, восстановление уважения к отечественной культуре и истории, к русскому народу как главному носителю нашего культурно-исторического типа, воплотившегося в XX веке в советской цивилизации, говорят о многом.
Именно по инициативе СССР в Устав ООН было включено положение о суверенном равенстве государств — то самое, которое вот уже четверть века пытаются взломать США. Что это было, как не воплощение идеи Данилевского о равном достоинстве представителей различных культурно-исторических типов и невозможности оценки других типов по критериям одного из них?
Сталин, осознававший цивилизационный характер холодной войны Запада против СССР, опирался на силу русского самосознания и одновременно пресекал малейшие его попытки выйти за установленные им рамки.
Хрущев, будучи человеком и руководителем другого уровня, эту культурно-историческую составляющую в мировом противостоянии и решении внутренних задач не понимал и, соответственно, не принимал, делая максимум для выхолащивания национальной самобытности.
Сложнее обстоит дело с "брежневским" и более поздним советскими периодами. С одной стороны, была прекращена антирелигиозная кампания, в литературе, кинематографе, живописи вновь заговорили о том, что русский народ всё-таки существует, что его тяга к корням — это не просто "отсталость". С другой, прозападно-космополитический сегмент общества тоже набирал вес.
Я в те годы был студентом одного из так называемых идеологических вузов. Мы изучали по нескольку предметов, связанных с историей и культурой стран изучаемых языков, но нас никак не укореняли в своём: своей истории, культуре, своей политической и философской мысли.
Дух Данилевского тогда если и присутствовал в наших аудиториях, то лишь в ясном понимании враждебности Запада к нашей стране в принципе, вне зависимости от её внутреннего устройства. Такое ущербное самоопределение без ясного осознания традиционных составляющих национальной самобытности, однако, недолговечно. Для многих оно приобрело конъюнктурный характер. В том, что мы оказались не готовы к правильному культурно-историческому выбору в 1990-е, есть "вклад" и этого факта.
Данилевский и современность
В последние годы наследие Николая Яковлевича Данилевского к нам возвращается. Пока, правда, более в ракурсе истории политической философии, нежели как нечто имеющее практическое значение.
Кто-то улыбнётся: где мы и где Данилевский, столько воды утекло… Но вчитайтесь в его труды: сколько там практической политической мудрости!
Возьмём хотя бы идею об исконной враждебности романо-германской цивилизации к другим, её нацеленности на уничтожение славянских народов. Или мысль о том, что в силу насильственности этнокультурного начала западного мира дар христианства неизбежно в нём вырождается. Или предостережение о невозможности прочных союзов со странами, принадлежащими к другому культурно-историческому типу…
Нам же до самого последнего времени было свойственно ставить на первое место заботу о создании "общих пространств" с европейцами в ущерб внутреннему развитию, рассчитывать противостоять внешнему давлению не за счёт своей силы духа и традиции, а с помощью "диалога" и "партнёрства".
Да и сегодня в российской элите велико число тех, в чьей голове поверхностные рассуждения о "цивилизационном многообразии современного мира" легко совмещаются с тезисом об "универсальности" западной модели мироустройства, кто заявляет, что Россия должна идти "своим особым путём", но хочет, чтобы у нас всё было "как на Западе".
Об актуальности идей Николая Данилевского для сегодняшней России можно было бы говорить и говорить, тем более что для этого есть и импульс символического свойства: могила Николая Яковлевича, восстановленная в 1997 году стараниями русских доброхотов, сегодня вместе с Крымом вновь на родине. Моя задача, однако, не в этом. Хочется побудить большее число соотечественников обратиться к его книгам. Причём не только к "России и Европе", но и к "Дарвинизму", в которой он уже на естественно-научной основе тоже уверенно опроверг эволюционную теорию.
В прочном мировоззренческом обосновании, надо сказать, и лежит сила идей Данилевского.
