Анна Михайлова, для МИА "Россия сегодня"
Вот уже несколько месяцев западные СМИ рисуют образ безликой толпы: запуганные, неопрятные беженцы штурмуют Европу.
Параллельно приходят сообщения о том, что экстремисты разрушают памятники древнейших цивилизаций в исторических жемчужинах Сирии — Пальмире и Хомсе. Глядя на эти страшные кадры, легко забыть, что еще пять лет назад в регионе активно развивалось искусство, литература, кино. А современная сирийская культура, оказавшись в тени войны, не только не исчезла, но продолжает завоевывать своё место на мировой сцене.
Кино
Чтобы понять, что представляет собой культурный ландшафт Сирии сегодня, вернемся в начало 2000-х. Благодаря значительному демографическому росту в эти годы в художественные, театральные и киношколы страны поступает всё больше талантливых молодых людей, чье творческое становление придется на период гражданской войны.
Эксперименты в стенах учебных заведений сформировали поколение новаторов, которые стали лицом сирийского искусства. Так, одной из самых заметных фигур современного кинематографа Сирии по праву считается 34-летний уроженец Хомса Зиад Кальтум. Начав карьеру вторым режиссером в сериалах и телепроектах, к 2011 году он заявил о себе как о сложившемся документалисте.
Его первый фильм "О, мое сердце" был тепло встречен критиками и отобран на фестиваль арабского кино в тунисском Картаже. В 2013-м Кальтум принял участие в съемках нашумевшей военной драмы мэтра сирийского кино Мохамеда Маласа "Лестница в Дамаск".
Год спустя "Бессмертный сержант" Кальтума — откровенный рассказ о повседневной жизни сирийской столицы в условиях войны, — покорил публику международного фестиваля в Локарно.
Почти одновременно с Кальтумом известность в мировой киноиндустрии пришла к его старшему соотечественнику Аммару аль Бейку. Режиссер-самоучка, именитый фотограф и художник, аль Бейк вырос в Дамаске, но из-за политических противоречий внутри страны был вынужден перебраться в Берлин. Вдали от дома он продолжил снимать о Сирии.
В 2006 году Аммар стал первым в истории сирийским режиссером, получившим приз за лучший документальный фильм на Венецианском кинофестивале. В марте 2015 года он вновь одержал триумф, представив на Берлинале свою картину "Сладкая Сирия" — сюрреалистическое посвящение каноническому шедевру Федерико Феллини. Только вместо гротеска и беззаботности итальянского цирка, сирийских детей в кадре аль Бейка окружает насилие и страх.
Несмотря на очевидную связь с жестокой реальностью, нельзя воспринимать работы современных сирийских кинематографистов исключительно как политические высказывания. Они раздвигают границы традиционной для своей страны визуальной культуры, экспериментируя как со стилем повествования, так и с выразительными средствами.
Изобразительное искусство
Как ни парадоксально, война подарила Сирии и целую плеяду выдающихся художников.
Таммам Аззам родился в Дамаске в 1980 году, окончил факультет изобразительных искусств местного университета, в настоящее время живет в Дубае. Его работы — своеобразные гибриды — объединяют тему национальной идентификации и живой отклик на актуальные политические события. Аззам превращает в произведения искусства предметы и даже здания. Чего стоит его знаменитая "Граффити Свободы" 2013 года — копия "Поцелуя" Густава Климта, помещенная на стене полуразрушенного, изрешеченного пулями здания в центре Дамаска.
Фотография работы мгновенно разошлась по социальным сетям. Она стала частью серии "Музей Сирии", в рамках которой Аззам вписывал знаменитые произведения западной культуры в декорации современной Сирии. В руках Аззама любой милитаристский символ становится художественным объектом. Флаги, покрытые слоем пыли, карты, залитые кровью — он превращает эти изображения в творческие и политические манифесты, критикующие апатию и беспомощность мирового сообщества.
Еще один уроженец Дамаска, Моханнад Ораби, в 2006 году получил первый приз на выставке молодых художников Сирии, а уже в 2014-м американский журнал Foreign Policy включил его в список "100 ведущих глобальных мыслителей".
Главными героями работ Ораби всегда были дети, а точнее, их искреннее, интуитивное восприятие мира. С началом гражданской войны Ораби начал активно работать с разными формами медиа, от соцсетей до агитационных плакатов. Его портреты теперь больше напоминают фотографии с профилей в Фейсбуке, где размещены лица обычных сирийских детей, переживших обстрелы и лишения.
Ораби показывает зрителям ту сторону конфликта, которая лежит вне политической и идеологической плоскости. Он по-прежнему рассказывает о детстве, только в этом детстве неприглядную реальность заменяют технологии.
Литература
Хоть у войны и не женское лицо, в современной сирийской литературе всё заметнее влияние феминисток. Журналистка из Дамаска Самар Язбек — яркий тому пример.
Ее первые рассказы вышли в свет в 1999 году. С тех пор Язбек опубликовала еще четыре романа и три сборника. В ее копилке также десятки телесценариев и выпуск журнала "Женщины Сирии". В 2012 году ее роман "Женщина под перекрестным огнём" удостоился премии за мужество имени Гарольда Пинтера, вручаемой английским ПЕН-клубом. Произведение основано на дневниках, которые Язбек вела с начала гражданской войны. Этот глубоко личный, эмоциональный рассказ о потере друзей и близких, о решении покинуть родную страну и бежать с дочерью в Париж, был переведен на пять языков.
Несмотря на международное признание, Язбек продолжает бороться за права женщин в арабском мире. Три года назад она стала соосновательницей организации "Women NOW", которая занимается пропагандой образования и расширения экономических прав женщин и детей.
Пока сирийские войска борются с варварами-экстремистами, художники, литераторы и кинематографисты ведут свою войну — за возможность продолжать создавать работы, которые будут вдохновлять, критиковать, заставлять думать. И пусть в их повседневной жизни у пули веса больше, чем у произведения искусства, но именно культура помогает не терять человеческое достоинство, даже когда кажется, что всё остальное потеряно.
