Ольга Зиновьева, сопредседатель Зиновьевского клуба МИА "Россия сегодня, основатель Мультимедийного музея "ЗИНОТЕКА"
* "Логик" — под таким кодовым словом фигурировал Александр Александрович Зиновьев в многотомных донесениях о нём в КГБ.
То, что происходит на стыке интересов специальных служб Германии и США, вернее, столкновения интересов этих двух стран, — история длинная, многозначная и не до конца раскрываемая по вполне понятным причинам: гриф "Совершенно секретно" не нуждается в длинном объяснении.
Было бы наивно полагать, однако, что в упомянутых странах и в их специальных подразделениях, занимающихся государственной безопасностью, всегда трудились романтики, грудью защищавшие интересы своей страны.
Повседневная, непрестижная, циничная работа по спецоперациям исполнялась сотнями и тысячами рядовых "невидимого фронта": диверсии, шантаж, дезинформация, клевета, не говоря уже о самой трудоёмкой и грязной — убийства, отравления, похищения.
Я расскажу о нескольких эпизодах нашей фронтовой (иначе не скажешь) жизни, начавшейся непосредственно после публикации на Западе романа "Зияющие высоты" и потребовавшей от нас недюжинной выдержки, твёрдости и бесстрашия.
В эмиграции на Александра Зиновьева было совершено пять покушений. И совершили их точно спецслужбы. Но утверждать, что это были советские КГБ или ГРУ, я не могу, потому что это могли быть и американские, и немецкие, и английские спецслужбы. Дело в том, что он в силу наподкупности, неукротимости и цельности своего характера был неудобен всем властям.
Покушение № 1: Латунный пестик, Москва, май — июнь 1977 г
В одиночку выходить было небезопасно. Случаи избиения диссидентов и даже убийства некими "хулиганами" уже имели место в Москве.
В первую же неделю после выхода "Зияющих высот" мы почувствовали опасность прогулок в одиночку. Когда однажды Александр Александрович возвращался домой из телеграфного агентства Reuter после очередной встречи с Робертом Эвансом, к нему на лестничной площадке пристал верзила, изображавший пьяного. Хотя Зиновьев был крепок физически и умел драться, справиться в одиночку с нападающим он не смог. Я ждала возвращения мужа, услыхала возню на лестничной площадке, выбежала, попыталась оттащить "пьяного", но не смогла. Тогда я ринулась на кухню, схватила тяжеленный латунный пестик и ударила им по плечу "пьяного". И вовремя: он начал душить моего мужа. "Пьяный" от моего удара сразу "протрезвел"; из-за перебитой правой ключицы рука у него провисла, как плеть, он оставил Александра и, спускаясь по лестнице к группе сотоварищей, его ожидавших, всё время оборачивался и произносил вполне недвусмысленные угрозы, перемежавшиеся удивительно трезвыми словами "Во даёт!".
Эта история вернулась к нам накануне изгнания из СССР, когда в конце июля 1978 года в ОВИРе нам выдали паспорта на срочный вылет в Германию. На мой вопрос: "Зачем же так срочно — в пятидневный срок?" в ответ мы услышали: "А то вы всех наших сотрудников изувечите!"
Покушение № 2: Бактериологическое оружие. Мюнхен, осень 1978 г
Александру Александровичу надо было вылетать на конгресс научной фантастики в Брюсселе, где ему должны были вручить главный приз за роман "Зияющие высоты". И тут стали раздаваться анонимные звонки. Говорили по-русски, но с каким-то акцентом: у меня он ассоциировался с чем-то белогвардейским. Предупреждали, предлагали не лететь.
Наш издатель, Владимир Димитриевич, узнав об этих анонимных угрозах, тоже предложил не лететь. Но бесстрашный фронтовик был твёрд: "Нет, я полечу". Мы жили тогда в Мюнхене, Александр читал в университете лекции по логике. Обычно после занятий он сразу возвращался домой, а тут зашел в наш любимый книжный магазин Hugendubel в самом центре Мюнхена, на Marienplatz. Мы дружили с владельцем.
Так вот, Зиновьев возвращается домой и говорит: "Мне что-то плохо". За 40 лет нашей совместной жизни таких слов от него я не слышала. Он был уникальным человеком во всех смыслах. Когда-то он решил для себя: "Я не буду болеть" — и не болел. Простуды и лёгкие недомогания он в себе перебарывал. А тут: "Мне плохо". Я трогаю его лоб — у него высоченная температура. И это как раз накануне вылета в Брюссель. Он странно выглядел и вёл себя непривычно — отчуждённо как-то. Попросил: "Дай мне аспирина, пожалуйста".
Что меня удержало тогда, не знаю. Наверное, обострённая женская интуиция, усилившаяся в эмиграции. Я воспринимала все знаки в отношении его, все волны, которые не уловишь никаким прибором. И не дала ему аспирина. Говорю: "Давай я тебя буду лучше чаем с малиной отпаивать. Попьешь чаю — температура спадет". Вызываю скорую помощь из университетской клиники. Между тем у него начинаются судороги. "Скорая" приехала быстро. Смотрят на Зиновьева, переглядываются, ищут что-то на теле.
Как потом выяснилось, они искали следы укола. Тогда на слуху была история с зонтиком, которым убили болгарского диссидента Георгия Маркова.
Врачи спрашивают: "Вы были в каком-нибудь людном месте?" — "Я был в книжном магазине". — "Вы ничего не заметили вокруг?" — "Рядом был какой-то человек, какой-то странный запах, и всё". Как потом обнаружилось, ему респираторно впрыснули какую-то дрянь из баллончика. Врачи срочно повезли его в университетскую клинику, сделали промывание, регулярно брали анализы и отправляли их в лабораторию токсикологии и вирусологии в Лондон.
Когда пришли результаты, меня вызвали на беседу с прибывшими представителями власти и полицейскими. И в их присутствии огласили результаты анализов. Оказалось, что моего мужа отравили бактериологическим оружием. Им владели на тот момент только две страны — США и СССР, не подписавшие Конвенцию о запрещении использования бактериологического оружия.
Врачи университетской клиники сказали мне: "Вы спасли своего мужа. Если бы Вы дали ему аспириновую таблетку — был бы летальный исход". Оказывается, аспирин усиливает действие этого яда. Представители власти попросили нас не делать никаких заявлений для прессы, чтобы не накалять и без того сложную международную обстановку и обострённые отношения между Западом и Кремлём.
Покушение № 3: Попытка похищения. Стокгольм, ноябрь — октябрь 1978 года
В Швеции к нему были приставлены два огромных — под два с половиной метра ростом — парня. Во время пресс-конференции у Зиновьева поинтересовались: "А как нам быть, если на Швецию нападёт, скажем, СССР?" Зиновьев, указав на своих охранников, сказал: "Смотрите, какие у вас ребята. Неужели не найдете ещё парочку таких же?". Из зала ответили: "Нет, таких больше не найдём".
После этой конференции он вышел из здания (надо сказать, всегда стремительно двигался, буквально летал) и на несколько шагов опередил охранников. У выхода из здания была припаркована машина. И вдруг из неё выскакивают дюжие мужики, хватают Александра и пытаются запихнуть его в свой автомобиль. Зиновьев был сильным человеком, тренированным. Он раскинул руки, не давая возможности нападающим засунуть себя в машину. Подоспела двухметровая охрана, вызволила Александра Александровича, однако, сбежать несостоявшимся похитителям не помешали.
Покушение № 4: Перерезанное водоохлаждение. Начало автобана А95 Мюнхен — Гармиш-Партенкирхен, весна 1983 года
Прямо из дома (как мы сообщили службе охраны), мы должны были поехать в Гармиш, но по дороге решили заехать в центр Мюнхена, в банк на Променаденплатц, где хранились особенно важные документы. Таким образом, выезд на автобан был перенесён минут на 40. Что нас и спасло в итоге.
Я уже подъезжала к развилке перед выездом на автобан, мы оживлённо разговаривали, как вдруг увидела клубы пара над капотом нашей новенькой БМВ, а стрелка термометра показала зашкаливающую температуру, — что абсолютно нетипично для машины, за которой ухаживали на сервисе БМВ. Срочно съехала на резервную полосу, включила мигалки, предложила мужу отойти подальше, поставила, как положено, аварийный треугольник и побежала к телефону SOS (тогда ещё не было мобильных телефонов!). Вызвала срочную техническую помощь из АDAC, которая, надо сказать, появилась практически мгновенно.
Они открыли капот и обнаружили перерезанные резиновые патрубки системы охлаждения двигателя. Я высказала предположение, что это проделки ласок, в обилии водившихся в зелёном Мюнхене и любивших прятаться под капотом. Но техники посмотрели на меня очень выразительно и заметили, что у этих зверушек зубы, а не бритвы или ножик.
Составили соответствующий происшествию акт для полиции и добавили, что, окажись я на автобане на скорости 140 — 160 км/час (как я обычно и ездила), произошло бы стремительное возгорание двигателя и взрыв.
Под колпаком спецслужб
После третьего покушения в 1978 году семье Зиновьевых в Мюнхене с американской подачи была назначена специальная немецкая охрана. Мы долго сопротивлялись этому, но службы безопасности настойчиво рекомендовали прислушаться к их совету. Было тяжело чисто психологически переносить такую помощь. Вас, конечно, охраняют, но при этом вы фактически лишаетесь свободы. Вы не можете никуда пойти без сопровождения, вы, как меченый атом, вы обязаны ставить в известность службы наружного наблюдения о каждом своём шаге, о каждой поездке. Вы не имеете права говорить, например, по телефону о вашей очередной поездке — когда, куда и как надолго собираетесь поехать. У меня был специальный номер, по которому я звонила и диктовала набор цифр. Они означали дату вылета и номер рейса. А по прибытии на место нас уже ждала своя местная охрана. Нас "передавали" от одной службы другой. Иногда даже сопровождали на вертолёте.
…По странному стечению обстоятельств в BND "охрану" семьи Зиновьевых курировал отдел, которым руководил Ханс-Иоахим Тидге, впоследствии ставший самым знаменитым западногерманским перебежчиком. После его побега сначала в Восточную Германию, а потом в СССР, представители этой организации приходили к нам и расспрашивали о беглеце Туманове, его жене и сотрудниках, которые отвечали за нашу безопасность.
То было страшным потрясением для нас и откровением: ведь всё это время наша семья была под советским "колпаком", и они могли с нами сделать всё, что угодно и в любой момент: они же были информированы в малейших деталях о наших передвижениях.
Продолжали, кстати, поступать анонимные звонки и угрозы в адрес нашей семьи, нагнетавшие тяжёлую психологическую обстановку, которая, как я понимаю, должна была доконать нас. И, кстати, покушения тоже всё равно продолжались. И четвёртое, и пятое, и шестое… Обо всём этом я пишу в своих мемуарах "Мозаика памяти" для издательства "Молодая Гвардия". Там же вскоре в серии ЖЗЛ выходит в свет "Биография Александра Зиновьева" замечательного литературоведа Павла Фокина.
К вопросу о "колпаке" я всё же хочу вернуться к ситуации, разыгравшейся в Германии в последнее время в связи с расследованием по делу разоблачений и покрывательства со стороны канцлера Меркель тех действий немецких служб безопасности, которые работали во вред ФРГ, но в пользу американцев.
В нашем случае, как это становится очевидно, американцы подсунули немцам, а те — в свою очередь по неведению — советским службам возможность расправиться с нами так, чтобы никому бы и в голову не должно было придти, что это всё дела дяди Сэма вкупе с немецкой и английской контрразведкой…
Именно так проходила международная мультиоперация "Убить Логика". К счастью, все вышеперечисленные спецслужбы работали зачастую плохо. Срабатывал так называемый "человеческий фактор".