СИМФЕРОПОЛЬ, 18 мая — РИА Новости. Крымский татарин Нариман Османович Казенбаш отчетливо помнит дорогу длиной в 19 дней и ночей, которая лишила его родины на многие десятилетия. Депортация крымско-татарского народа в мае 1944 года до сих пор остается острой темой не только истории, но и политики.
Его глаза не выцвели от старости, в них читается мудрость и опыт. Грудь увешана боевыми орденами. Он часто улыбается, изборожденные морщинами руки, по-прежнему крепки, что чувствуется при рукопожатии.
Роковое утро 18 мая
Когда речь заходит о депортации, лицо Наримана вдруг меняется, самое интересное наблюдать за глазами: в них, как будто навек застыла боль, пережитая более семидесяти лет назад. Признается, что ему уже никогда не забыть гул колес вагона, ставшего темницей, который позже нарекут "вагон смерти".
Тогда, будучи мальчишкой 14 лет, он запомнил настойчивый, словно набат, стук в дверь. На календаре 18 мая 1944 года, часы отбили 6 утра. В дом вошли старший лейтенант и два солдата. Офицер хладнокровно зачитал постановление Государственного Комитета Обороны СССР — так началась депортация татар из Крыма в Узбекистан и прилегающие районы Казахстана и Таджикистана. Причина — сотрудничество с немецкими захватчиками.
Сам Нариман, с началом немецкой оккупации, вместе с матерью ушел в партизаны. Занимался подпольной работой. Под угрозой расстрела, распространял листовки, которые давали надежду на скорейшее освобождение от врага. Был контужен во время "прочеса" лесов немцами, а мать ранена в ногу, поэтому передвигались только с посторонней помощью.
Нариман до сих пор хранит одну из листовок военных лет и гордится, что внес свой вклад, как и тысячи его соотечественников, в разгром фашистов.
За выполнение секретной операции по передачи данных о месте расположении вражеских войск был представлен к медали "За отвагу". Но все это было списано одним росчерком пера, повесив на весь народ, за проступки отдельных людей, ярлык предателей.
"Солдатам НКВдешникам, видимо крепко внушили, что перед ними стоят ни женщины, старики и дети, а матерые шпионы и предатели. Поэтому вели себя они грубо, размахивая прикладами своих карабинов, сопровождая каждый свой шаг диким ором, руганью и матом", — вспоминает Нариман первые часы депортации.
Смерть пришла на четвертый день
Вагоны, предназначенные для перевозки скота, были забиты людьми, включая тяжелобольных, беременных и грудных младенцев. Духота, словно тиски, сдавливала легкие. Двери закрыты снаружи наглухо. Дети плакали, старики стонали, кто-то просил Аллаха о помощи, все говорили шепотом — первую ночь никто не спал, всех пугала неизвестность.
"На четвертый день в дороге начали умирать люди. В нашем вагоне под утро умерла старушка. Вздулся живот. Все знали, что у нее осталось четверо сыновей и все воевали на фронте против фашистов. Умерших откладывали в сторону, заворачивая в простынь или тряпки, читали молитву, а затем по приказу конвоиров сбрасывали в реки или просто на обочину", — рассказывает Казенбаш.
Не забыть, добавляет он, как в одну ночь умерли два малыша-грудничка. Один из них еще вечером, но мать до самого утра не выпускала уже остывшее тело ребенка из рук. Не хотела мириться со смертью, оттягивала разлуку. Ее губы постоянно причитали: "Баламны къайтарынъыз" (верните мне моего ребенка). Через два дня обезумевшую женщину сняли с поезда и больше ее никто не видел.
19 зарубок на двери и молитвы к Аллаху
Дабы не потерять счет дням, на внутренней деревянной стойке вагонных дверей, он своим складным ножичком делал одну зарубку в день — таких оказалось 19 по пути в Среднюю Азию. За все это время лишь два раза предложили кипяток и один раз дали хлеб — пять буханок на весь вагон.
Прибавляли сил молитвы старика с седой бородкой и глубокими морщинами. Он держал на коленях Коран, но знал его наизусть — открывая начальную страницу, начинал читать, но затем в течение нескольких часов продолжал не перелистывая. Его глаза были закрыты, он постоянно качал головой и шевелил губами, прося Всевышнего послать снисхождение. На тринадцатый день старик умер, прислонившись к стенке вагона, с молитвой на устах. "В тот день мы потеряли духовного отца. Жара в вагонах доходила до 42-44 градусов. Запасы продуктов истощались. Люди ходили по вагону как тени", — вспоминает Нариман.
На девятнадцатый день поезд прибыл в конечную точку — железнодорожная станция Паргов, поселок Таваксай (Узбекистан). Всех расселили в бараках — бывших казармах на цементном полу, усланном соломой, где предстояло провести одну из самых суровых зим за времена депортации. В ссылки пришлось нелегко — хлеб выдавали по пайкам. В местах расселения были созданы специальные комендатуры, покидать которые запрещалось, в случае неповиновения — 25 лет каторжных работ, откуда уже не было возврата. Послабление наступило только после смерти Иосифа Сталина.
В поисках семьи
Отец, боевой офицер, Казенбаш Осман Джаферович прошел всю Вторую мировую войну, дошел до Берлина. Вернувшись в Крым, сломя голову отправился на поиски семьи в Среднюю Азию.
Однако там, из-за желания разобраться, на каком основании из Крыма выселили ни в чем неповинных женщин, детей и стариков, у него забирают дарственное оружие, от командующего армией, боевые награды, и сажают на полгода в тюрьму. Со своей семьей он встретится только спустя год.
Вечно жить обидой нельзя
Вернуться на родину в Крым Нариман Казенбаш смог лишь в начале 90-х. Помогли терпение и надежда. Он признает, что депортация оставила глубокий, неизлечимый след, но вечно жить обидой на прошлое нельзя.
Сегодня Нариман возглавляет Ассоциацию крымских татар ветеранов войны и труда.
"Забыть это нельзя, но и жить вечно с этим черным комком, имя которому депортация, тоже не стоит. Был такой режим, такое время, но зачем хранить в себе злобу? Нельзя замыкаться и жить обидами прошлого, искать виновных в настоящем, это же передастся детям и сделает нас слабыми. Надо заводить друзей, а не выискивать врагов", — считает Нариман.
Он, несмотря на все невзгоды и лишения, которые уготовила жизнь, не задумываясь называет себя счастливым человеком, так как смог всем смертям на зло вернуться на крымскую землю. "Я выполнил свой долг. Мама и отец покоятся не на чужбине, а в родном Крыму", — подчеркнул Нариман.
Он не скрывает, что теперь его счастье во внуках, в глазах которых он вечно молодой и вечно юный дед, с "эхом войны" в правом ухе, которое стало плохо слышать после контузии.
В годы Великой Отечественной войны насильственной депортации из Крыма по подозрениям или обвинениям в государственной измене подверглись представители 20 национальностей, в том числе греки, армяне, немцы, болгары. Больше всего пострадали крымские татары — с 18 по 20 мая 1944 года с полуострова было выселено свыше 183 тысяч человек.
После референдума в марте 2014 года Крым вошел в состав РФ, а в апреле президент РФ Владимир Путин подписал указ о реабилитации крымско-татарского и других народов Крыма.
