Максим Соколов
Одной из новых находок современного демократического языка является использование имени покойника для называния репрессивных мероприятий. То есть сами-то убийства вполне использовались для развязывания репрессий. Убийство Кирова в 1934 г. было отыграно на 300%, но словосочетание "кировский поток", а равно "список Кирова" никогда не использовалась в официальной речи. Равно как и список карательных мероприятий в рейхе, устроенных в 1938 г. после убийства в Париже советника германского посольства фон Рата — "хрустальная ночь" состояла не только из погромов, но и из вполне официальных контрибуций, наложенных на евреев, — никто не называл "списком Рата". Нынешие демократические органы свободных стран более креативны.
Покуда оппозиция не у власти, поражение в правах, естественно, может распространяться лишь на заграницу. Поэтому меры, предложенные М. М. Касьяновым властям ЕС, суть следующие: "Мы считаем, что пропагандисты, создавшие в стране атмосферу ненависти, лжи и нетерпимости, повинны в гибели Бориса и заслуживают лишения их таких привилегий, как посещение западных стран, приобретение там имущества и использование доллара и евро для каких-либо своих платежей. В этих целях мы начинаем формирование "списка Немцова". Эти люди давно уже перестали быть журналистами, стали ярыми пропагандистами лжи, ведут с цивилизованным миром информационную войну и должны быть за это наказаны". Конкретный список союзники цивилизованного мира в информационной войне обещают представить в конце апреля.
В настоящий момент предложение представляет из себя не более, чем "рыбу". Нет ни списка проскрибированных, ни обдуманного набора санкций. Формула "Лишение их таких привилегий, как посещение западных стран, приобретение там имущества и использование доллара и евро для каких-либо своих платежей" явно хромает. Если имеется в виду визовый барьер для пропагандистов, лживо прикидывающихся журналистами, то человек, лишенный возможности посещать страны ЕС, eo ipso будет лишен и возможности приобрести там недвижимое, а равно и движимое (например, рубашку и носки) имущество, а равно и расплатиться долларами и евро за товары и услуги, и в этом смысле детализация санкций страдает излишеством. С другой стороны, ничто не помешает самому лютому пропагандисту конвертировать рубли в доллары и евро и использовать эти валюты на территории РФ для каких-нибудь сделок частного характера. Как, впрочем, и публичного: банковская карта, номинированная в евро, вполне позволяет расплачиваться в РФ за продукты питания (товары) и за стрижку у парикмахера (услуги). Поневоле задумаешься, как же М. М. Касьянов подписывал важные правительственные распоряжения.
Кроме того, что по формуле Мерзликина в звании журналиста отказывается всем сотрудникам немецких СМИ 30-х гг., в том числе фенологам, составлявшим заметки в стиле "Инда взопрели озимые", а равно и спортивным комментаторам, сообщавшим, допустим, о внутригерманском футбольном чемпионате (кстати, при денацификации после 1945 г. их и вправду постиг запрет на профессию), вызывает смущение такой квалифицирующий признак пропагандиста, как "произносение вещей, направленных на раскол общества". В этом случае санкциям подлежат все поголовно сотрудники радиостанции "Эхо Москвы" и телеканала "Дождь". Да и ненависти, против которой намерен бороться Касьянов, на "Эхе" хоть отбавляй. Если же еще включить в список криминала "нужную интонацию", тут и Главлит времен СССР будет нервно курить в сторонке.
Поскольку и с формализацией критерия выходит не так, чтобы очень, даже вполне рьяные западные демократизаторы России несколько жмутся и кряхтят, отмечая, что над формулировками еще надо много работать, — предлагается и более простой способ различения журналиста и пропагандиста. В первую очередь предлагается проскрибировать тех, кто поддерживает присоединение Крыма и действия ЛНР и ДНР на юго-востоке Украины. Это способ действительно понятный. Например, во Франции в 1915 г. те, которые писали "Эльзас наш", были журналистами, а те, которые не писали — пропагандистами. В Германии — то же самое. В берлинской газете, написавшей "Эльзас наш", работали журналисты, а если бы кто-нибудь написал "Эльзас не наш", он сразу стал бы пропагандистом. В предложении Касьянова есть только тот нюанс, что нужно обязательно разделять точку зрения властей чужой страны — и тогда будешь журналистом, а если разделишь точку зрения властей своей страны — тогда пропагандистом. Это хотя бы понятно.
Другое дело, что возможно, оппозиционеры поспешили со своими предложениями, направленными на то, чтобы четко построить журналистский цех, используя для этого государственные санкции иностранных держав. Такие меры свойственны уже совсем военному времени, в своей суровости полностью отбрасывающему все реверансы насчет плюрализма, свободы слова, недопустимости преследования по нечетко определенному признаку etc. Тогда как ЕС все-таки пока не готов открыто объявить о состоянии войны с Россией, даже если этого желают отдельные оппозиционеры.
Начинание М. М. Касьянова — тот случай, который описывается украинской пословицей "Не лезь поперед батьки на шибеницу". Очевидно, оппозиция достигла высокого уровня героизма.
