И хочется, и колется, и мама не велит

Если обслуживание сложных вооружений всецело зависит от воли иностранной державы, постоянно меняющей позицию, то ценность эти вооружений значительно снижается, замечает Максим Соколов.

Максим Соколов

Такие страдания юной девы уже третий месяц испытывает уже не совсем юный и совсем не дева Франсуа Олланд в вопросе военно-технического сотрудничества Франции с Россией. Один вертолетоносец типа "Мистраль" (русское имя "Владивосток") уже готов к сдаче заказчику, второй ("Севастополь") на подходе — корабелы сен-назерских верфей все сработали исправно и в срок. Однако правительство Франции жмется и кряхтит.

Оно не хочет действовать в соответствии с подписанным в 2011 г. русско-французским контрактом, ссылаясь на возникшие в этом году политические обстоятельства, но и не хочет открыто объявить о разрыве контракта, предпочитая тянуть до последнего. Контракт предусматривает задержку с поставкой кораблей до 3 месяцев, и Париж, похоже, намерен использовать эту зацепку в полной мере, не говоря ни "да", ни "нет" вплоть до февраля 2015 года. После этого срока все-таки надо будет что-то говорить, ибо тогда лимит на проволочки будет окончательно исчерпан.

Казалось бы, если в Париже решили, что поворот Москвы к тоталитарной агрессии, проявившийся в этом году на Украине, делает невозможным поставки военных кораблей агрессору, то с такой квалификацией действий Москвы можно спорить, можно не спорить, но в любом случае хозяин — барин. Верни назад предоплату (порядка 1 млрд. евро), заплати оговоренную в контракте неустойку (порядка 3 млрд. евро) и спи спокойно. На этом претензии неудавшегося покупателя будут исчерпаны.

Верфям Сен-Назера, правда, в этом случае грозит разорение, да и экспортные позиции французского ВПК изрядно пошатнутся: репутация Франции как надежного поставщика оружия будет сильно поколеблена. Ведь предъявить серьезные политические претензии можно едва ли не всякому потенциальному покупателю. Покупатель, зная это, будет с большой осторожностью подходить к соглашениям с Францией, учитывая прецедент с "Мистралями".

С другой стороны, раз уж "за гуманизм, за дело мира бесстрашно борется сатира (т. е. Елисейский дворец)", за бесстрашную борьбу надо платить. Как говорят наши соседи немцы, "даром только смерть бывает". Но в том-то и дело, что платить Париж мучительно не хочет. Ни платить за исполнение контракта, ибо в этом случае он навлечет на себя негодование союзников по НАТО и в первую очередь главного союзника, т. е. США. Ни платить за неисполнение контракта, ибо это означает неустойку и болезненный удар по своему ВПК. Именно эта двоякая трусость и объясняет мучительное желание оттягивать решение вопроса поелику возможно — авось да рассосется.

Хотя с чего это вдруг возьмет и само рассосется, непонятно.

Возможно, парижским политикам было бы легче, если бы Россия была крайне остро заинтересована в поставке французских вертолетоносцев. Острая нужда — "корабли нужны, хоть зарежься" — подвигла бы Россию к каким-то действиям, которые бы позволили Парижу сохранить лицо, а заодно и карман. Например, Россия пошла бы на серьезные уступки в украинском кризисе. Тут вообще Париж бы вышел главным миротворцем, приписав эти уступки своему давлению. Или если бы Россия пошла бы на прямой угон кораблей из Сен-Назера, подобно тому, как это сделали израильятяне в 1969 г., угнав проплаченные ими торпедные катера из Шербура. Был бы скандал, но при этом вопрос сам бы собой разрешился. Не факт, что Париж стал бы особо препятствовать такому приключенческому варианту.

Другое дело, что России не было никакой нужды в таких увлекательных приключениях, ибо не было особой нужды в самих вертолетоносцах. Позиция русских моряков сводилась к тому, что с "Мистралями" хорошо, без них тоже неплохо, и лезть на стенку из-за отказа Парижа исполнять контракт никто и не собирался.

Сам контракт 2011 г. имел своей причиной не исключительные боевые качества "Мистралей" (к боевым и мореходным качествам у моряков как раз было много претензий), а сложное сцепление внешне- и внутриполитических обстоятельств, к "Мистралям" как таковым имевшим весьма отдаленное отношение.

Внешнеполитическое содержание контракта было в том, что когда тогдашний французский президент Николя Саркози в 2008 г. выступил с посредническими услугами по урегулированию российско-грузинского конфликта, его посредничество было достаточно благоприятным для России, что породило весну в русско-французских отношениях и даже мечту о сердечном согласии между Москвой и Парижем. Подарки укрепляют согласие, и контракт был именно таким подарком. С чисто технической точки зрения имелось мнение, что испанские вертолетоносцы подошли бы к нуждам ВМФ РФ лучше, с точки зрения стратегической вообще было бы лучше развивать свой собственный ВПК, а не делать заказы за рубежом, но тогда не получилось бы подарка.

Внутриполитический же смысл контракта был в том, что на ту пору пришлось довольно острое противостояние между промышленниками и военными, недовольными тем, что отечественные оружейники безбожно задирают цену на свою продукцию. Дошло до того, что главком сухопутных войск генерал Постников пригрозил вместо танков Т-90 покупать в Германии "Леопарды". Они-де и лучше, и в три раза дешевле. Контракт с "Мистралями" был в том числе и средством давления на отечественный ВПК: "Ухарь-купец тряхнул серебром: // Нет, так не надо, другую, мол, найдем".

Попугать своих промышленников при случае можно, чтобы знали меру, но вообще говоря, оружие — такой товар, закупки которого за границей могут выйти себе дороже. Оружие нуждается еще и в поддержке — ремонте, обслуживании, регулярной поставке запчастей и т. д. Без этого оно превращается в крайне дорогостоящий металлолом.

Если обслуживание сложных вооружений всецело зависит от воли иностранной державы, которая сегодня строит свои отношения с Россией так, а завтра — совершенно по-другому, ценность эти вооружений значительно снижается. Статус великой державы, в частности, еще и в том, что она сама себя вооружает, не полагаясь в этом ответственном деле на заграничных партнеров.

Как показал пример Франции, надежность этих партнеров оставляет желать много лучшего. Для военно-спортивных игр это не беда, для настоящего противостояния — беда, и серьезная.

Так что в обозримом будущем Россия будет рассчитывать на собственный ВПК, уж там хорош он или не очень хорош, а эксперимент с французскими "Мистралями" будет проходить по разряду "убытки разум дают".