Олег Назаров, доктор исторических наук, член Зиновьевского клуба МИА "Россия сегодня"
Одна из панельных дискуссий конференции была посвящена теме "Гибель утопии: коммунизм и всеобщая управляемая демократия". Её модератором был Алексей Пилько, глубокий и интересный доклад сделал Владимир Лепёхин. Выступивший в ходе дискуссии Дмитрий Михеев заострил внимание на том, сколь сильно отличается глубинная суть англо-саксонской идеологии от той красивой обёртки, в которой она подаётся миру.
На обёртке обозначены привлекательные ценности — демократия, верховенство закона, стремление к счастью и т. д. Внутренняя же и вовсе не афишируемая суть идеологии — едва ли не дарвинистская. Забронировав для себя место на вершине людской иерархии, англосаксы ранжируют всё человечество, руководствуясь собственными интересами, фантазиями и предпочтениями.
Следствием рейтингования являются расовые, религиозные и прочие иерархии. Русские и православные в этих "соревнованиях" в "призёрах" не значатся.
Русский характер и русская культура глазами русофоба
Расистские и русофобские взгляды распространены на Западе очень давно, и разделяются они не только идеологами англосаксонского мира. Одним из наиболее известных идеологов русофобии вот уже 175 лет является маркиз де Кюстин. Летом и осенью 1839 года он побывал в Российской империи. Поколесив по нашим просторам менее четырёх месяцев, французский путешественник написал книгу "Россия в 1839 году", после публикации которой в 1843 году прослыл на Западе и в среде ориентированных на Запад отечественных интеллектуалов крупнейшим специалистом по России.
Показательно, что западные "друзья" и "партнёры" России вспоминали об этой книге в самые судьбоносные моменты истории. Её переиздали в преддверии Крымской войны. Она появилась в ряде европейских стран и США вскоре после окончания Второй мировой войны — в самом начале "холодной войны". Примечательны и огромные тиражи, которыми кюстиновские "откровения" выходили во времена горбачёвской перестройки.
Причину популярности путевых заметок Кюстина раскрыл давний "друг" России и русских Збигнев Бжезинский, заявив: "Ни один советолог ещё ничего не добавил к прозрениям де Кюстина в том, что касается русского характера и византийской природы русской политической системы".
Французский аристократ, с мнением которого охотно солидаризовался американский политолог польского происхождения, утверждал, что "русская форма правления соединяет в себе все недостатки демократии и деспотизма, не имея ни одного из достоинств того и другого режима". А в характере русских он обнаружил "больше тонкости, чем деликатности, больше добродушия, чем доброты, больше снисходительности, чем нежности, больше прозорливости, чем изобретательности, больше остроумия, чем воображения, больше наблюдательности, чем ума, но больше всего в них (русских — О. Н.) расчётливости. Они работают не для того, чтобы добиться полезных результатов, но исключительно ради награды. Творческий огонь им неведом, они не знают энтузиазма, создающего всё великое… Горные высоты гения им недоступны".
Таким образом, ни уже создавшего к моменту визита Кюстина свои шедевры и погибшего от пули француза Жоржа Дантеса Александра Сергеевича Пушкина, ни громко заявивших о себе Михаила Юрьевича Лермонтова и Николая Васильевича Гоголя (чьи "Вечера на хуторе близ Диканьки" были широко известны, а "Ревизор" поставлен) гениями он не считал.
"Русофобия, страх перед Россией, пронизывающий книгу француза, определяется отнюдь не только негативными качествами описываемой им страны, но и не в меньшей — или даже большей — степени восхищающими его качествами", — констатировал публицист и литературный критик Вадим Кожинов.
О страхе перед теми, кому якобы не доступны "высоты гения", говорил и Александр Зиновьев:
"На Западе перед этническими русскими всегда был испуг, не военная конкуренция, не экономическая. Испуг один — русские якобы несли и несут в себе антизападные начала. Кроме того, огромный творческий потенциал. Больше всего боялись прорыва на Запад русской культуры…
Сужу об этом по себе. Не будь я русским, мне были бы открыты двери всех университетов. Все издательства приглашали бы наперебой. Сначала я "проскочил" и прославился по ошибке. Во-первых, меня приняли за нерусского, во-вторых, за диссидента. А я оказался и русским, и не диссидентом. И сразу — испуг! Хорошо, что я уже к тому времени успел набрать определённый вес в мире западной науки и в литературе. Но с тех пор меня задвигают и задвигают. Пусть это знают все, кто хочет ехать на Запад. Здесь нет шанса прорваться, если ты собираешься оставаться русским и независимым".
Как "варвары" "сливки человечества" спасли
Называя русских варварами, Кюстин снисходительно добавлял: "Я не осуждаю русских за то, каковы они, но я порицаю в них притязание казаться теми же, что и мы. Они ещё совершенно некультурны. Это не лишало бы их надежды стать таковыми, если бы они не были поглощены желанием по-обезьяньи подражать другим нациям, осмеивая в то же время, как обезьяны, тех, кому они подражают. Невольно приходит на мысль, что эти люди потеряны для первобытного состояния и непригодны для цивилизации".
Признаем, что, начиная с Лжедмитрия I, в среде отечественных интеллектуалов и политиков присутствовали люди, молившиеся на Запад и говорившие о нём с придыханием. Бывали времена, когда именно они оказывались во главе страны. К чему это вело, известно по печальным итогам последнего десятилетия прошлого века.
В 1994 году в интервью Владимиру Большакову Зиновьев посетовал на то, что "сами наши соотечественники позволяют такое глумление над собою, не реагируют на это достойным образом, унижаются, холуйствуют перед Западом. О стране и о народе судят по тем, кто их представляет. А нашу страну и наш народ представляют такого рода выродки, что ожидать иного отношения не к коммунизму даже, но прежде всего к России, к русским со стороны Запада было бы нелепо".
Но если Зиновьев говорил об отдельных "выродках", то Кюстин уверял своих читателей в том, что едва ли не все русские "непригодны для цивилизации".
Характерно и то, что схожие взгляды 75 лет спустя развивал соотечественник туриста посол Франции в императорской России Морис Палеолог. Он прожил в России несколько лет, общался с представителями российской элиты и знал о России гораздо больше Кюстина. Именно он упрашивал Николая II о помощи в трагические для Франции первые недели Первой мировой войны. Сегодня, когда Россия и Франция отмечают столетие начала войны, стоит напомнить о том, что помощь России пришла очень вовремя. "Если Франция не была стёрта с лица земли в 1914 году, то прежде всего она этим обязана России", — свидетельствовал французский маршал Фердинанд Фош.
Палеолог не нашёл для наших прадедов и прапрадедов слов благодарности. Более того, вскоре после того, как они спасли Францию от разгрома, посол заявил: "По культурному развитию французы и русские стоят не на одном уровне. Россия — одна из самых отсталых стран на свете. Сравните с этой невежественной бессознательной массой нашу армию: все наши солдаты с образованием; в первых рядах бьются молодые силы, проявившие себя в искусстве, в науке, люди талантливые и утончённые; это сливки человечества…".
Ещё раз о русском "варварстве" и французском "Чёрном кодексе"
"Больше всего меня возмущает то, что в России самое утончённое изящество уживается рядом с самым отвратительным варварством. Если бы в жизни светского общества было меньше роскоши и неги, положение простого народа внушало бы мне меньше жалости. Богатые здесь — не сограждане бедных", — писал Кюстин.
Доля правды в его словах, безусловно, была. Однако это тот самый случай, когда, узрев соринку в чужом глазу, французский интеллектуал "забыл" о бревне в собственном. Ведь свои эскапады в адрес русских порядков он источал в то время, когда его соотечественники занимались работорговлей.
Во Франции действовал "Чёрный кодекс, к управлению французских островов в Америке относящийся", установивший то, что "рабы являются движимым имуществом". Если раб поднял руку на хозяина либо другого свободного человека, или же совершил кражу "коней, мулов, быков или коров", то за это его можно было сразу казнить. Кодекс запрещал любые собрания рабов, "принадлежащих разным хозяевам… под предлогом свадьбы или другим предлогом, будь то у одного из их хозяев, или в другом месте, а тем более на больших дорогах или в удалённых местах, под страхом телесного наказания, которое не может быть менее кнута или клеймения; а в случае повторения или при других отягчающих обстоятельствах виновные могут быть подвергнуты смертной казни". За попытку побега рабу отрезали уши и клеймили. Повторный побег законодатели цивилизованной Франции предписывали карать подрезанием сухожилий, а за третий — казнить.
Ксения Мяло в статье "Хождение к варварам или вечное путешествие маркиза де Кюстина" напомнила о том, что "Франции принадлежала исключительная честь авторства документа, именуемого "Чёрный кодекс", закреплявшего уже двухвековую общеевропейскую практику. "Чёрный кодекс" представляет собою эдикт из 60 статей, изданный Людовиком IV в марте 1685 года, окончательно же он был упразднён лишь в 1848 году (в 1794 году его действие было приостановлено, а в 1802 он вновь вступил в силу). Иными словами, это было юридически оформленное выведение целой расы людей — чернокожих — за пределы самого понятия права, как раз в ту эпоху, когда начинает оформляться сама философия прав и свобод человека…
Иными словами, на всём протяжении той эпохи, в которую, по представлениям Кюстина и Бжезинского, Россия коснела в варварстве, европейскому (шире — западному) сознанию имманентной была идея не единого, неравного человечества. Причём неравенство юридическое должно было лишь оформлять неравенство антропологическое и даже метафизическое".
Примечательно то, что "букета" неравенств дружно и демонстративно "не заметили" европейские просветители, исписавшие тонны бумаги в защиту всевозможных свобод и прав. Точно также в начале ХХI века многие западные интеллектуалы не находят признаков геноцида русскоязычного населения на Донбассе и Луганщине. Выясняют, не сами ли себя сожгли одесситы 2 мая в Доме профсоюзов, и не сами ли себя изнасиловали, расстреляли и закопали в землю десятки девушек и женщин на Донбассе.
"Куриная слепота" западных интеллектуалов объясняется не только давлением Вашингтона, но и давними традициями европейской русофобии.
Откровения Кюстина на фоне исторических фактов подтверждают вывод участников Зиновьевских чтений о западной идеологии как идеологии с двойным дном. На обёртке этой "конфеты" — одно, а внутри — совершенно другое. И ждать перемен не приходится.
Сохранится и русофобия. Крайне актуально звучат сегодня слова великого русского мыслителя Александра Зиновьева: "С Россией счёты у Запада особые: она явила собою угрозу его мировому господству. Установка на "холодную войну" останется навечно. И дело не в коммунизме. На Западе этого коммунизма своего в избытке. Прежде всего взята установка на уничтожение русскости, и она неуклонно проводится в жизнь. Первое: не допустить русских в мировую культуру. Занизить достижения русской культуры. Всё русское стирается. Второе: уничтожить сам русский человеческий материал. Народ развращается не случайно. Продумана целая программа его развращения. С нами поступают так, как американцы поступили с индейцами Северной Америки".
