Олег Юрьев, член Зиновьевского клуба МИА "Россия сегодня"
То, что прогноз политолога и философа Фрэнсиса Фукуямы, изложенный в его работе "Конец истории и последний человек", обозначающий конец биполярного мира и наступление гегемонии США, проходит по категории "несбывшееся", не вызывает сомнения. Он и сам фактически признал это в недавней статье, посвящённой 25-летию выхода в свет своей нашумевшей публикации (предшествующее книге эссе "Конец истории" в журнале The National Interest) о конце истории. Приведу цитаты из этой статьи.
Четверть века назад, пишет Фукуяма, я доказывал, что история пошла совершенно другим путем, непохожим на тот, о котором говорили левые мыслители. "Процесс экономической и политической модернизации — вразрез с заявлениями марксистов и Советского Союза — приводил не к коммунизму, а к тем или иным формам либеральной демократии и рыночной экономики".
Как соотносится прогноз с сегодняшней действительностью? На этот вопрос Фукуяма отвечает, тщательно выбирая формулировки. "В 2014 году ситуация выглядит совсем иначе, чем в 1989 году. Россия стала грозным электоральным авторитарным режимом, подпитываемым нефтедолларами, запугивающим соседей и стремящимся возвращать себе территории, которые она потеряла, когда в 1991 году был распушен Советский Союз. Китай остается авторитарным, однако обзавелся второй в мире по величине экономикой и территориальными амбициями в Южно-Китайском и Восточно-Китайском море.
Проблема современного мира заключается не только в том, что авторитарные державы на подъеме… У развитых демократий тоже есть некоторые трудности. В последнее десятилетие США и Евросоюз столкнулись с жестокими финансовыми кризисами, приводящими к низким темпам роста и к жестокой безработице, особенно среди молодежи. Хотя экономика США снова начала расти, плоды этого роста распределяются неравномерно, а расколотая межпартийной борьбой политическая система Америки явно не выглядит привлекательным примером для прочих демократий".
Тем не менее, Фукуяма не намерен расстаться с основной идеей. "При наблюдении широких исторических тенденций важно не преувеличивать значение краткосрочных факторов. Признак прочной политической системы — это ее устойчивость в долговременной перспективе. Показатели каждого конкретного десятилетия не так уж важны".
Нельзя не вспомнить ответ богословов на критику Откровений Иоанна Богослова, они же Апокалипсис. Когда теологам говорят, что, мол, до сих пор нет ни Антихриста, ни второго пришествия Иисуса Христа, ни конца мира, ни Страшного суда, ни Царства Божия на Земле, они отвечают, что в Откровениях ничего не сказано о сроках. Значит, в назначенное свыше время всё будет.
По сути то же утверждает уважаемый профессор, переводя дискуссию в русло рассуждений, в которых неявно присутствует понятие исторического времени, которое может длиться сколь угодно долго. Спору нет, в таких понятийных рамках невозможно опровергнуть возможность того, что прогноз Фукуямы когда-то сбудется. Но точно также невозможно опровергнуть и отрицание прогноза, то, что он не сбудется. Это то, что принято называть логическим парадоксом бесконечности: равно доказуемы и тезис, и антитезис.
Есть и другая причина не соглашаться с профессором. Дело в том, что будущее вырастает из столкновения прошлого и настоящего. Оно не может возникнуть иначе, как этап, звено в развитии уже идущего процесса, в реально развёртывающейся последовательности событий, действий людей, в определённом уже состоявшемся, заданном историческом контексте. А что он говорит о прогнозе Фукуямы, если приложить его к нынешним мировым реальностям?
Упорядоченность в истории исчезает
И здесь нас ждёт одна трудность. Прогноз Фукуямы, как и вообще любое положение, претендующее на статус исторического прогноза, исходит из предположения, что история — это процесс, в котором просматриваются устойчивые зависимости, связи событий, действий людей, народов, государств. Так вот, если взглянуть на историю мира последней четверти века, то о наличии в ней порядка, стабильности говорить можно только очень условно. Потому что ход истории на этом отрезке характеризуется, как раз, нарастающей неустойчивостью, неопределённостью, или, используя любимое слово многих политиков, турбулентностью.
Ввиду недостатка времени, не могу привести примеры, подтверждающие это положение. Но поскольку приоритет экономики никем не оспаривается, сошлюсь на недавний доклад ЮНКТАД (Конференция ООН по торговле и развитию). В нём отмечается, что спустя шесть лет после начала глобального кризиса, темпы роста мировой экономики остаются низкими — 2,5-3% в 2014 году. По мнению авторов доклада, попытки вернуться к ведению бизнеса традиционными методами не смогли и не смогут устранить коренных причин кризиса. Продолжается господство финансового сектора над реальной экономикой, постоянно снижается доля заработной платы в ВВП, усиливается неравенство в распределении богатства, доходов внутри стран и между стран.
Эти и другие явления и процессы наводят на мысль, что связность, упорядоченность в истории исчезает. Под вопросом сама возможность прогнозирования, и, что в политическом плане ещё более тревожно, — способность как отдельных государств, так и всего мирового сообщества, планировать и управлять своей собственной жизнью. И в первую очередь, — обеспечивать международную безопасность.
К новому осмыслению происходящего
Вопрос в природе нарастающего хаоса. Имеет ли он онтологическую природу, то есть является результатом каких-то глубинных и не зависящих от воли людей изменений в самом устройстве человеческого общества? Или же с миром всё в порядке, а дело в нас самих, в неспособности современных государств, мировой элиты осмыслить происходящее, сформировать новые инструменты познания процессов общественного развития, управления ими?
На мой взгляд, имеет место второе. И это при том, что мы располагаем интеллектуальным капиталом, который позволяет рассчитывать на успешное решение сформулированной выше задачи. Речь о социологической теории, разработанной выдающимся мыслителем Александром Александровичем Зиновьевым. Рассмотрим некоторые её положения.
Первое. Одно из ключевых среди них — положение о том, что западный мир эволюционирует в сторону формирования так называемого сверхобщества западнистского типа. В основных своих чертах, считает Зиновьев, в конце 1980-х годов оно уже сложилось.
Кризис 2008 года потому оказался таким не похожим на другие, трудным для преодоления, затяжным, что это был первый кризис сверхобщества. За восемь лет до этого Зиновьев в книге "на пути к сверхобществу" отметил такую черту этой качественно новой ступени в эволюции капитализма, как денежный тоталитаризм. Большинство специалистов, изучавших природу глобального кризиса, пришли к выводу, что именно доминирование финансового сектора над реальным сектором экономики, стал причиной глобального кризиса, подтвердив тем самым концепцию Зиновьева.
Имеет ли западнистское сверхобщество перспективу развития? По мнению Зиновьева, если странам Запада, образующим ядро сверхобщества, удастся занять господствующие позиции в мире, то оно может просуществовать достаточно долго, хотя и несёт в себе системные недостатки, которые в итоге приведут сверхобщество к упадку.
Более критично в отношении перспектив сверхобщества настроен известный российский учёный М.Л. Хазин. По его мнению, экономический рост в последние примерно тридцать лет достигался за счёт роста кредитного долга. И, соответственно, увеличивалась роль банковской и финансовой системы в экономике, поскольку именно они обеспечивали этот рост. Похоже, что кредитный механизм стимулирования экономики себя исчерпал. Долговая нагрузка на население, бизнес подошла к черте, за которой начнётся обрушение современного капитализма, если только он не найдёт новых источников роста. Но таковых не видно.
Второе. С распадом Советского Союза из мировой истории ушли конкуренция, соперничество. Именно это стимулировало Запад к осуществлению проекта однополярного мира как мира, управляемого западнистским сверхобществом. Противодействие "путинской" России, ряда других государств этой стратегии, судя по истерической реакции США, их союзников, стало для них неприятным сюрпризом.
Это важно, но этого недостаточно. Необходимо от разговоров о том, что санкции нам не страшны, напротив, даже хорошо, что их ввели, вот теперь мы возьмёмся за обновление экономики (а кто прежде мешал этому?) к конкретным делам. Экономика находится в трудном положении, наверное, самом трудном со времён дефолта 1998 года. Темпы роста ВВП в 2014 году, по официальным заявлениям, вряд ли превысят 1%. Для сравнения, в Китае этот показатель будет не ниже 7%, В США — порядка 2-2,5%, в мире в целом —около 3%..
Крайне медленно растёт совокупное богатство страны (суммарная стоимость финансовых и материальных активов). Быстрее всего оно растёт в Китае и Японии. При нынешних темпах развития в 2017 году совокупное богатство России достигнет показателя богатства США 1903 года.
Что ещё хуже, Россия остаётся страной с самым высоким в мире показателем неравенства в распределении доходов. В нашей стране 1% самых богатых людей владеет 71% всех личных активов России. Для сравнения: в Европе и Китае этот показатель составляет 32%, в среднем в мире — 46%.
Словом, должен быть обеспечено не просто ускорение развития экономики, а ускорение на основе современных технологий в соединении с устойчивым ростом доходов населения, сокращением вопиющего неравенства в распределении доходов. Это может быть сделано лишь при условии создания сильного государства.
Третье. Важный компонент теории Зиновьева — понимание ключевой роли идеологии, информации в управлении современным миром. Успешное противодействие западнистскому глобализму, считал он, требует от его противников создания альтернативного привлекательного проекта.
По мнению Зиновьева, было бы неверно полностью сбрасывать со счетов возможность возвращения к коммунистическому проекту в каком-то обновлённом виде. Ведь реальный коммунизм, воплощением которого был Советский Союз, рухнул не потому, что страдал врождённой родовой травмой, несовместимой с полноценной жизнью, а потому, что его развитие было искусственно прервано.
Однако в обозримом будущем ренессанс коммунизма маловероятен. Поиск национальной идентичности, формирования национальной идеи России идёт, как мы видим, в русле обращения к истории, традициям, духовному наследию. Это не означает отдаления от Европы, её опыта, культуры, ценностей. Россия, российская цивилизация — неотъемлемая часть Европы во всех отношениях. Речь идёт о поиске национальной идеи, отвечающей историческим и современным реалиям России, её народов.
Так получилось, что эта наша духовная работа, в основе которой лежит бережное отношение ко всему тому, что выработано человечеством, способствует преодолению крайностей радикального либерализма. Россию упрекают в консерватизме, но это тот консерватизм, который обеспечивает преемственность в прогрессе, сохранение и обогащение всего, что выдержало проверку временем, служит надёжным ориентиром развития. В этом смысле позиция России, практика России важна для всего человечества.
Четвертое. Как показал кризис 2008 года, вся тяжесть работы по выходу из кризиса легла на национальные государства. Тем самым ещё раз было подтверждено, что списывать со счетов государство как инструмент управления преждевременно.
У меня большие сомнения, что выборная демократия, система сдержек и противовесов обеспечит уровень оперативности и компетентности в принятии решений, эффективности их осуществления, требующийся в усложняющихся условиях. Мы могли убедиться, что даже страны, которые принято уважительно величать развитыми демократиями, не гарантированы ни от ошибок в управлении, ни от коррупции, ни от социальных и этнических конфликтов. Да и с правами человека там не всё в порядке.
Не случайно свои надежды на будущее для России, для всего мира Зиновьев связывал с появлением нового человека. Надо думать, что может способствовать становлению нового человека в массовом масштабе.
