ИЛОВАЙСК (Донецкая область), 18 авг — РИА Новости. Маленький украинский город Иловайск в 35 километрах к востоку от Донецка вторую неделю пытается взять штурмом украинская армия. За это время от постоянных обстрелов город превратился в руины, люди живут в подвалах без воды и еды. Здесь очень надеются на прибытие колонны с гуманитарной помощью из России и не могут поверить, что из-за политиков спасительный груз все еще даже не пересек границу.
Задание для "проныры"
Отправляемся в Иловайск с гуманитарной миссией — ополченцы повезут горожанам хлеб и консервы. Некоторые ругают ополчение, мол, если бы его вовсе не было, армия бы не бомбила города и не заставляла мирных жителей страдать. Но правда и в том, что именно ополченцы первыми оказываются на месте обстрела, помогая пострадавшим. Они организуют раздачу продовольствия мирным жителям и их эвакуацию из зоны боевых действий.
Загружаем хлеб в небольшой грузовичок. Машина изукрашена размашистыми граффити: "ДНР. Док. Проныра".
Проныра — это прозвище самого грузовичка, который узнают на всех блокпостах ополчения. Ведь он выезжает с помощью в самые "горячие точки" непризнанной республики и может пробраться даже в самую неприступную крепость.
Док — позывной ее командира, капитана госбезопасности ДНР. Это невысокий мужчина средних лет, своими габаритами похожий на собственную машину-проныру.
Задача на сегодня — проникнуть в осажденный Иловайск. Основная трасса из Донецка простреливается снайперами, сюда может прилететь "шальной" снаряд "града" или мина. Въезд в город со стороны Донецка контролируется силовиками, которые будут "рады", увидев на машинке заветные буквы ДНР, а за ее рулем — Дока с георгиевской ленточкой. Сам же Иловайск каждую четверть часа обрабатывает артиллерия.
Так что "Проныре" придется искать объезд — по одной из проселочных дорог, которые не знают пришлые силовики, но могут отыскать местные ополченцы.
Мы приближаемся. Вдоль дороги взрываются вереницы "градин", неподалеку падают мины. Видят ли нас силовики и стараются ли попасть именно по нам — остается только догадываться, но задумываться об этом как-то не хочется.
Где-то неподалеку — очередной взрыв. Из построек начинает подниматься черный густой столб дыма. Удачный кадр для журналиста, но останавливаться нельзя — может прилететь второй снаряд.
Проселочная дорога заканчивается, начинаются разрушенные дома — рухнувшие стены и сгоревшие крыши, выбитые стекла и снесенные заборы. Таким встречает нас Иловайск.
Пока мы с коллегами спорим, насколько сравнимы разрушения со знаменитой Семеновкой, пригородом Славянска, которую месяц "обрабатывала" артиллерия, вспоминаю свои поездки в Иловайск в июне. Тогда сюда бежали беженцы из Славянска — никто ведь не знал, что скоро и сам Иловайск, а потом и многие другие города по всему Донбассу (Горловка, Шахтерск, Ясиноватая, Торез, Снежное, да и сам Донецк) превратятся в "Славянск номер два", "номер три" и далее по списку. Недавно я обзвонил этих беженцев — все они бежали теперь и из Иловайска, в основном в Россию, став "дважды беженцами".
Тогда же, в июне, была еще одна поездка. На жилые кварталы Иловайска впервые упали снаряды "града", разворотив частные дома и уничтожив рынок. К счастью, никто не погиб, но несколько человек были ранены. Тогда это выглядело какой-то дикой ошибкой, нелепой случайностью, как будто оператор "града" "положил валенок на пульт" — номинально город был под контролем ДНР, но в нем не было блокпостов и укреплений ополченцев.
Неподалеку, под Амвросиевкой, собирались крупные силы Нацгвардии. Но в маленьком и уютном Иловайске до незваных "градов" сроду ничего не происходило. Местные разглядывали огромные, страшные куски "градин" и ожесточенно спорили, в зависимости от политических симпатий, кому понадобилось их выпустить по сонному Иловайску — ополченцам или Нацгвардии.
А вскоре стало понятно, что это лишь "первая ласточка". Обстрел мирных кварталов — это "норма", как ее понимают украинские силовики.
Поезд больше не идет
Черный дым поднимается от вагонов. Иловайск был важным железнодорожным узлом, но в последние недели движение через него остановлено. Его значимость легко оценить по огромному количеству вагонов, без дела столпившихся в депо. Кажется, тут есть риск огромного пожара, если огонь от загоревшегося вагона перекинется на соседние. Но тушить его некому — любая власть и все общественные институты в городе парализованы, здесь не работают больницы и не приезжают пожарные и скорые, хотя раненых не счесть.
Огромную "толпу" вагонов, из центра которой продолжает валить дым, хорошо видно с путепровода, по которому мчится наша "Проныра". Надо именно мчаться — сама "Проныра" тоже видна как на ладони и может показаться какому-то артиллеристу удобной целью.
Вскоре мы подъезжаем к невысокому зданию — бомбоубежищу-депо. Оно было построено в советское время на случай войны — добротное, настоящее убежище, даже удобное. Только вряд ли его строители предполагали, что это будет гражданская война и Донбасс будет бомбить не Америка и страны НАТО, а бывшая столица УССР — Киев.
Из убежища поднимаются грязные, уставшие люди. Они разбирают хлеб, который привезли им ополченцы. В очереди — третьеклассница Таня. Ее аккуратные косички нелепо смотрятся на общем фоне. "Таня, когда теперь в школу пойдешь?" — спрашиваю ребенка, который проводит свои школьные каникулы в грязном подвале и очередях за "гуманитаркой". "Не знаю. Может, с 1 октября", — отвечает она.
Будет ли в октябре существовать Иловайск и танина школа, пока что можно только гадать.
44-летний Виталий еще недавно работал на шахте, а его жена — в депо. Поэтому укрываться решили здесь. На работу, впрочем, ходить уже не надо — и депо, и шахта остановлены. "Мы тут уже больше недели. Питаемся тем, что Бог пошлет. То ополченцы что-то привезут, то из дома принесем", — объясняет Виталий. Каждый визит домой — целая операция. Надо короткими перебежками от подвала к подвалу, не попав под обстрел, добежать до дома, набрать продуктов, а потом с сумками обратно. Никакого транспорта, магазинов в Иловайске больше нет.
"Дома у нас только консервы, крупа кое-какая осталась — хорошо, запасы догадались сделать. Все, что было в холодильнике, протухло", — рассказывает Виталий. Ведь электричества в Иловайске тоже давно нет.
ДНРовцы косо смотрят на мужчин, которые не пошли, как они, в ополчение, а отсиживаются по подвалам. Но хлеб все-таки выдают.
"За что нас бомбят?"
Неподалеку еще одно предприятие — принадлежащее "железке" СМЭУ-7 (строительно-монтажное эксплуатационное управление). Его бывшие сотрудники теперь тоже "переехали" в подвал собственной "конторы".
В трехэтажное здание управления СМЭУ попало сразу несколько ракет. Все окна выбиты, стены обвалились, часть крыши отсутствует. В бывших кабинетах царит хаос — не осталось целых предметов, деловые бумаги раскиданы, и посреди этого бардака стоит абсолютно целый, хоть и старенький монитор.
"Сколько мы сюда вложили труда, денег", — жалуется бывший работник СМЭУ-7 Евгений. Он подводит меня к уцелевшей стенгазете.
Из пожелтевших фотографий можно узнать, что после аварии в Чернобыле СМЭУ строило домики для беженцев из зоны поражения.
"Строительство жилых домов в селе Лехновка Барышевского района Киевской области" — подписано под одним фотосвидетельством. "Строительство жилых домов в Грушеве Мироновского района" — написано под другим. А уже в следующем десятилетии Иловайское СМЭУ-7 решило по-братски помочь небогатой Закарпатской области. "Донецкая железка — Закарпатью" — подписано под фотографией, где строители из Иловайска возводят какие-то домики.
"Видишь, мы всей Украине помогали. Бесплатно. А теперь они нас бомбят. За что?" — спрашивает Евгений.
Комары и блохи, "грады" и мины
"Проныра" продолжает движение по разрушенному Иловайску. В домах выбиты окна. Некоторые строения еще дымятся. Местами отчетливо ощущается трупный запах — завалы тоже никто давно не разбирает. Неизвестно даже точное число погибших жителей Иловайска — учет вести некому.
В Горловке за три недели обстрелов погибли 62 человека. В Зугресе только за один авианалет — 15. В Донецке ежедневно гибнет от трех до десяти человек. Раненых всегда в 3-4 раза больше и им нужна квалифицированная помощь, а в некоторых городах врачей уже не осталось.
В Иловайске, можно предположить, количество потерь — в этом же порядке. "Нам приходится хоронить соседей в палисаднике", — признаются женщины из подвала обычной "хрущевской" пятиэтажки на улице Шевченко. "На кладбище везти не на чем. Да и кладбище наше разбомбили", — жалуются они. На Донбассе по-прежнему стоит очень жаркая погода.
С пакетами хлеба спускаемся в их подвал. Он выглядит так, как и должен выглядеть подвал — тесное захламленное помещение, в котором пыльно и сыро. "Нас заедают комары и мошки. Для того ли мы работали всю жизнь, чтоб на старости лет жить в подвале?— плачут женщины. — Четыре дня без света сидели, потом мужики под пулями лазали, тянули в подвал провода". Теперь на электрической плите можно что-нибудь приготовить, а раньше приходилось обходиться кострами. Было бы из чего.
И все же такие меры, как жизнь в подполье, не кажутся чрезмерными: у пятиэтажки уже выбито большинство стекол, а во дворе жильцами собрана внушительная "коллекция" осколков "града" и мин, которые падали рядом с домом. Пока мы разглядываем эти свалившееся на головы горожан "европейские ценности", как их тут называют, снова начинается свист снарядов. Мы бежим обратно в подвал.
"Я из подвала даже не выхожу. Толку выходить — пока поднимешься, уже обратно бежать. А возраст уже не тот, туда-обратно скакать", — говорит местная жительница Зинаида Ивановна. Ей 63 года.
Ее взрослая дочь Ольга живет в другом подвале — в своем доме. Зинаида Ивановна даже не может ей позвонить и справиться о здоровье, ведь сотовой связи в Иловайске нет. "У свата сгорел дом. Другого родича убили. Я боюсь выйти из подвала. Пусть меня заберут отсюда!" — говорит Зинаида Ивановна.
"Я устала от этих блох, живем тут как бомжи", — сквозь слезы говорит она. Женщина очень хочет "куда-нибудь уехать", но у нее нет никакой информации, кто занимается вывозом беженцев и как им сообщить адрес, чтоб ее забрали.
Обитатели подвала вообще живут без связи — они накидываются на нас, чтобы узнать, кто побеждает на фронте, чья власть в Иловайске и Донецке, дошла ли гуманитарная колонна хотя бы до Луганска и, самое главное, "когда перестанут бомбить".
У нас нет ответов на эти вопросы. Мы лишь можем передать их адреса в комитет "Донецкой народной республики", который занимается эвакуацией.
Директор Дома культуры осталась без дома
Самое большое убежище находится в огромном местном доме культуры, некрасивом здании советской постройки. Я узнаю в нем ДК, где в июне местная самодеятельность устроила концерт для беженцев, чтобы хоть немного отвлечь их от грустных воспоминаний.
Теперь и сами артисты, видимо, превратились кто в беженцев, кто в "подпольщиков". На входе встречаем "коменданта убежища" — строгую и деловую Людмилу Николаевну, которая проверяет наши документы: не шпионы ли мы. Впрочем, она тут же узнает нас — ведь мы были на том концерте, когда Людмила Николаевна еще была директором ДК и точно так же проверяла документы у журналистов, вдруг проявивших подозрительный интерес к провинциальному утреннику для беженцев из Славянска.
"Видите, как все изменилось, — на глазах коменданта выступают слезы. — Моей квартиры больше нет. Ну, нет и все. Ракета попала, все выгорело". Теперь сама Людмила Николаевна живет в подвале ДК, директором которого работала.
Она и еще триста человек — Людмила Николаевна знает всех поименно. К нам подходит семья Лучиных — мама с папой лет по 35 и две девочки, трех и 15 лет. Они тоже пытают нас, как и куда можно уехать из Иловайска. "Здесь иногда приходит автобус, который присылают за беженцами ополченцы. Но он берет только женщин и детей. Без меня они уезжать не хотят — как и где они там будут жить? Оставаться здесь мы тоже не хотим", — жалуется глава семейства Александр. Своей машины у него нет, а вовремя, когда транспорт еще ходил, сбежать не догадались — надеялись, что здесь не будет настолько плохо.
А пока все триста обитателей подвала ДК толпятся у "Проныры", ожидая хлеба.
"Проныра" со своим Доком за рулем собирается сегодня посетить еще один город — соседний Шахтерск. Но после поездки по Иловайску жителям Шахтерска хлеба уже может и не хватить.
Здесь сильно надеются дождаться российской гуманитарной колонны, а еще — что она сможет дойти сюда, под обстрелами и через места боевых действий. Но больше всего ждут, что когда-нибудь все это прекратится и Иловайск снова станет тихим сонным городком.
Что происходит на Украине и в Новороссии
Массовые антиправительственные акции начались в юго-восточных областях Украины в конце февраля 2014 года. Они явились ответом местных жителей на насильственную смену власти в стране и последовавшую за этим попытку отмены Верховной радой закона, предоставляющего русскому языку статус регионального. Центром противостояния пророссийски настроенных граждан с властью в Киеве стал Донбасс. О том, как развивался конфликт на юго-востоке Украины, читайте в хронике РИА Новости.
Развитие событий на Украине и в Новороссии: последняя информация, фото и видео с места, реакция и комментарии — в онлайн-репортаже РИА Новости >>
