Сто лет назад, 28 июня 1914 года, в австро-венгерском городе Сараеве произошел драматический эпизод, ставший официальным предлогом для начала Первой мировой войны. Молодой серб Гаврило Принцип выстрелом почти в упор убил проезжавшего на автомобиле по улицам города наследника австро-венгерского трона эрцгерцога Франца Фердинанда. Одним из организаторов той поездки был граф Франтишек Гаррах, доверенное лицо эрцгерцога Фердинанда. В последний момент он пытался своим телом прикрыть наследника трона и его супругу от пуль террориста. Внук Гарраха, 76-летний граф Ян Подстатцки-Лихтенштейн рассказал в интервью РИА Новости, как была организована поездка эрцгерцога в Сараево, почему Фердинанд ехал в машине с открытым верхом и как в последний момент изменился маршрут поездки. Беседовал Александр Куранов.
— Ян, я читал, что ваш дед дружил с Фердинандом?
— Ну, об их дружбе можно говорить в той мере, в какой вообще такое понятие применимо к члену императорской семьи. Они, скорее, приятельствовали. Встречались немало лет на различных, как сегодня сказали бы, общественных мероприятиях, а ближе познакомились во время больших императорских маневров, организованных в 1909 году по заданию из Вены моим дедом вот в этом регионе. Император Австро-Венгрии Франц Йозеф I, его немецкий коллега Вильгельм, а также Франц Фердинанд в течение нескольких недель жили в нашем замке.
Здесь же, во время маневров, объявился еще один непосредственный участник будущей сараевской драмы. Молодой солдат Леопольд Лойка неловко подвернулся под испугавшегося артстрельбы коня и оказался в результате в полевом госпитале. Мой дедушка пожалел раненого солдата и после лечения взял к себе на двор. Выучил в Вене на шофера и стал брать в различные поездки.
Вместе они отправились и в тот злополучный июнь 1914 года в Сараево. Дедушка в том регионе бывал многократно. Выполняя задания Фердинанда, участвовал в урегулировании политической ситуации, в частности с Албанией. Когда эрцгерцог, как главный инспектор вооруженных сил монархии, решил принять участие в маневрах 15-го и 16-го армейских корпусов в боснийских горах, а потом посетить Сараево, он попросил моего дедушку поучаствовать вместе с местными властями в организации визита в этот город. Дедушка потом еще страшно возмущался, насколько безалаберно ко всему отнеслись здешние начальники. Он не считал, что это было сделано умышленно. Но кто знает…
Во всей этой истории до сих пор многое так и осталось неясным, несмотря на выступления на судебных процессах непосредственных участников тех событий, а также исследования и сотни книг историков во многих странах. Уж слишком многое там переплетено: тайные сообщества, интриги властей, неизлечимые болезни готовых на все заговорщиков, разлюбившие их девушки, приказ бургомистра разукрасить дома по маршруту проезда эрцгерцога, похожий на наводку для террористов, я уж не говорю об уже вовсю готовых к будущим победоносным сражениям полководцев разных европейских стран. Но, в общем-то, решающую роль в судьбе самого Франца Фердинанда сыграл случай.
— Почему наследник трона с супругой поехали по главному городу уже давно бурлившей Боснии и Герцеговины в машине с открытым верхом? Это была ошибка вашего деда? Ведь агенты наверняка постоянно посылали отсюда в Вену депеши о деятельности всевозможных террористических организаций?
— На этом настоял сам Фердинанд. Возможно, он хотел и сам показаться во всей своей стати местному населению и показать красавицу жену, а закрытая машина продемонстрировала бы, что он чего-то боится, чуть ли не трус. Да и потом, в европейских столицах еще в начале XX века было принято членам правящих семей разъезжать по городам в открытых лимузинах. Например, именно так обычно передвигался по Вене император Франц Йозеф I, причем часто без машин охраны.
— В тот день Фердинанд и его супруга прибыли в Сараево поездом или на машине вашего деда?
— Поездом, потому что машину привезли сюда чуть раньше, но часть пути от нашего замка она тоже проделала в грузовом составе. Это был двойной фаэтон Graf & Stift 1910 года выпуска, который дед приобрел года за два до этого. В качестве водителя в Сараево прибыл уже упомянутый Леопольд Лойка. На вокзале Фердинанда с супругой встречало множество людей.
— Не слишком приветливыми выглядят лица местных подданных эрцгерцога…
— Может быть, Фердинанду не хотелось верить во враждебные настроения здешнего населения, ведь он, по воспоминаниям дедушки, был в целом достаточно добродушно настроенным человеком, хотя немногие сохранившиеся фотографии передают нам несколько иной образ эрцгерцога. Например, он не раз говорил дедушке, что, как только взойдет на престол, сразу коронуется как чешский король, чтобы любимая им Чехия — а он здесь много жил, в основном в замке Конопиште под Прагой, здесь нашел свою жену, которую любил всю жизнь и к которой были обращены его последние слова после покушения: "Софья, пожалуйста, живи для наших детей!" — получила большую самостоятельность в рамках империи и встала на один уровень с Венгрией. И в личной жизни он был весьма словоохотливым, приветливым человеком, что и помогло дедушке ближе познакомиться с ним. Вообще, мой дедушка — может быть, и наивно — полагал, что если бы Фердинанд остался жив и стал в конце концов во главе Австро-Венгрии, история Европы и мира могла пойти несколько иным направлением. Хотя сам же говорил, что в 1914 году все свидетельствовало о том, что практически все ведущие европейские державы уже были буквально одержимы грядущей войной.
— Кто сел в машину вашего деда?
— Франц Фердинанд с супругой, председатель земельного правительства и наместник Боснии и Герцеговины генерал Оскар Потиорек, за рулем находился Леопольд Лойка. Мой дедушка не стал садиться в машину, а встал на подножке рядом с эрцгерцогом, чтобы быть готовым моментально среагировать на непредвиденную ситуацию. Впереди и сзади этой машины ехали другие автомобили с местными начальниками.
Вся кавалькада после осмотра Фердинандом казарм в западной части города направилась к ратуше. А по пути следования машин уже расположились заговорщики из тайной организации "Молодая Босния". Все молодые, страшно волновались. Лишь третий из них, Чабринович, решился бросить бомбу в автомобиль с наследником престола. Но она попала в бок сложенной крыши и отскочила под колеса следующей машины, где и взорвалась.
Потом было несколько минут паники, криков, сигналов клаксонов. Леополь Лойка за рулем автомобиля эрцгерцога нажал на газ и помчался в сторону ратуши. После скомканной встречи с городскими властями и короткого совещания с местными военачальниками Фердинанд принял решение на обратном пути навестить госпиталь, куда отправили раненых во время покушения на него. В машину сели все те же пассажиры, только мой дедушка на сей раз встал на подножку не рядом с эрцгерцогом, а с противоположной стороны, рядом с его супругой Софией, поскольку принял во внимание, что со стороны Фердинанда будет река, а возможные встречные прохожие будут находиться справа.
Что за путаница с маршрутом произошла потом, теперь уже никто никогда не выяснит, хотя в различных публикациях на сей счет множество всяких домыслов. Почему шофер Лойка не поехал на большой скорости по набережной, а свернул на узкую улочку Франца Йозефа I, непонятно. Дедушка уволил его сразу после возвращения из Сараево, ни о чем не расспрашивая. Лойка потом содержал в Брно трактир, а я не так давно получил приветственную открытку от кого-то из его родных.
Тогда, в Сараево, Лойка сразу понял свою ошибку. Или генерал Потиорек что-то подсказал ему, и Лойка стал разворачиваться. Но и улица, как я сказал, была весьма узкой, и маневренность у машины была не такой, как у нынешних. Словом, застряли. А остальные автомобили куда-то разъехались. До поста ближайшего жандарма было метров 20-30.
И надо же такому совпадению случиться — как раз в этом месте пил кофе в питейном заведении один из заговорщиков — Гаврило Принцип, не успевший принять участие в действиях и сбежавший после взрыва бомбы в более тихое место. Увидев машину с Фердинандом, он выскочил на улицу и, заметив, что мой дедушка стоит на подножке со стороны супруги эрцгерцога, обежал автомобиль с другой стороны и дважды выстрелил по пассажирам. Потом, на суде, Принцип говорил, что в первый раз он метился в наследника трона, а второй выстрел был предназначен генералу Потиореку. Однако вторая пуля попала в Софью и разорвала ей аорту. Дедушка достал носовой платок и утер кровь на лице раненного в сонную артерию эрцгерцога. Потом, кстати, дед застеклил этот окровавленный платок, и сейчас он выставлен в экспозиции нашего замка.
Ну, а дальше все хорошо известно. Машина мчится к резиденции наместника. Первой теряет чувства жена Фердинанда. Сам эрцгерцог еще находит силы, склоняется к ней и умоляет: "Софи, Софи, не умирай! Пожалуйста, живи для наших детей!" Но к концу пути и сам эрцгерцог уже полулежит на сиденье без сознания. Через полчаса после выстрелов призванные к Фердинанду врачи констатируют его смерть.
О том, насколько велика в жизни доля случая, я еще раз убедился не так давно во время поездки в Германию. В Ганновере я зашел в какой-то трактирчик на чашку кофе. На стене увидел большую картину, изображающую дедушкину машину, ее сараевских пассажиров и тот момент с покушением террориста Принципа. Я встал около картины и довольно долго так стоял, рассматривая ее и как бы заново переживая знакомую историю. Ко мне подошел хозяин трактира и поинтересовался, что я выглядываю на картине. Мы разговорились, и оказалось, что картина в этом заведении висит совсем не случайно. Дело в том, что дедушка хозяина трактира оказался тем самым жандармом, пост которого был ближайшим к автомобилю с Фердинандом при выстрелах Принципа, и именно этот жандарм успел схватить террориста. Но Сараево — город небольшой. Очень скоро всем стало известно, кто арестовал новоявленного героя Боснии и Герцеговины. И жандарму пришлось с семьей быстренько удирать подальше от тех мест. А Гаврило Принцип, кстати, отбывал тюремное заключение в Терезине под Прагой, где и умер в 1918 году от туберкулеза. В возникшей после распада Австро-Венгрии Югославии улицы ряда городов получили его имя.
— А кроме окровавленного носового платка у вас в семье хранятся какие-то реликвии той поры?
— Да, в общем-то, ничего больше и не осталось. Было еще письмо, которое написал дедушка своей жене из Сараево в день убийства Фердинанда. Но я о нем узнал лишь сейчас, поскольку письмо хранилось у моего сводного брата в Австрии. В конце мая он продал это письмо на выставке в Вене какому-то коллекционеру. Дедушка был женат трижды. Его вторая жена, моя бабушка, умерла через несколько лет после свадьбы. И в моем воспитании участвовала, помимо родителей, третья жена дедушки. Ей он и адресовал свое письмо из Сараево с печальной вестью о смерти эрцгерцога.
— Воспоминания вашего дедушки бережно хранятся в вашей семье?
— Конечно, многое у нас сохранилось как предание, хотя сам дедушка не любил слишком часто возвращаться к этому эпизоду из своей жизни. Потому что, во-первых, нес в себе вину за гибель эрцгерцога, которого он пытался уберечь от пуль, а во-вторых, выстрелы в Сараево кардинально перевернули всю его жизнь, как жизни еще сотен миллионов людей в разных странах, так или иначе ставших причастными к событиям, разыгравшимся после 28 июня 1914 года.
— Чем занимался ваш дедушка после сараевской трагедии?
— Воевал на фронте. Потом, после возникновения в 1918 году независимой Чехословакии, активно участвовал в общественной жизни новой республики. Естественно, занимался своим обширным хозяйством: замки, поля, леса, пруды.
— А что стало с тем его автомобилем, который вез 28 июня 1914 года высокопоставленных пассажиров?
— Я знаю только, что дедушка куда-то его передал или продал. Сейчас он выставлен в одном из венских музеев.
— Вы ведь недавно вернулись на родную землю, а во время коммунистического режима в Чехословакии немало поскитались по миру?
— Да, нашим родителям в 1948 году, после того, как к власти пришли коммунисты и лишили семью всего имущества, пришлось вместе с маленькими детьми экстренно перебираться за рубеж, иначе здесь им неминуемо грозило тюремное заключение как всем представителям аристократии. Некий добрый офицер-пограничник закрыл глаза на наш переход границы с Австрией. Потом мы отправились в Чили, где отец создал небольшой кирпичный заводик, который кормил нас несколько лет. Затем был Мюнхен, где родители задержались надолго, а я продолжил скитаться по городам и странам, продолжая обучение и подбирая себе работу. Жил в Париже, Мадриде, потом в испанской провинции, где встретил свою жену. Долгое время работал в Интернациональном паневропейском союзе, которое возглавлял Отто фон Габсбург, старший сын последнего императора Австро-Венгрии и с 1916 года фактический наследник ее престола, публично отказавшийся от него в 1961 году.
Мне очень повезло сотрудничать с этим чрезвычайно интеллигентным, высокообразованным человеком, знавшим шесть языков. Отто фон Габсбург стоял у истоков многих общеевропейских организаций, был депутатом Европарламента. Любопытно, что в том же 1961 году он отверг предложение Франко стать королем Испании. Бурной осенью 1989 года уже далеко не молодой Отто фон Габсбург играл немалую роль в помощи лидерам антикоммунистических движений стран Восточной Европы. Умер он всего три года назад в возрасте 99 лет.
— Вашей семье после "бархатной революции" 1989 года и принятых новыми властями страны реституционных законов вернули этот замок и еще один неподалеку, а также леса, поля и пруды. Как отнеслись к этому местные жители? Не было с их стороны проявлений недовольства?
— Нет, что вы, к нашему переезду сюда в середине 1990-х годов люди отнеслись весьма доброжелательно, полагая, что мы будем относиться ко всему возвращенному хозяйству не менее рачительно, чем государство. Правда, некоторые подшучивали: мол, у нас не меньшее право жить в этом замке, поскольку мы родились в нем. Дело в том, что после 1948 года в замке несколько десятилетий размещался единственный на весь город родильный дом, поскольку отец перед вынужденным отъездом успел здесь сделать очень хорошую систему отопления. И практически половина горожан увидела свет именно в помещениях замка.
Ну, а теперь люди приходят сюда на выставки, концерты, всегда много посетителей в нашем музее. Дети очень любят бывать в замке на различных мероприятиях. Наше большое хозяйство дает работу многим людям в регионе. Нет, у нас не только историческая, но и современная идиллия. Несмотря на возраст, я во взглядах на жизнь остаюсь оптимистом.
