Российская Федерация стремительно несется к первому масштабному территориальному приобретению за два с лишним десятилетия своего существования в качестве независимого государства. Если в это воскресенье жители Крыма скажут "да" присоединению к России, то, очень возможно, вскоре в нашей стране появится 84-й субъект федерации.
Когда командир огромного авиалайнера внезапно меняет его курс, не важно, что по этому поводу думают пассажиры. Жизнь и здоровье всех на борту зависят исключительно от быстроты реакции и правильности решения командира. То, что происходит сейчас вокруг Крыма — это, как мне кажется, политический аналог той же самой ситуации.
Реактивные авиалайнеры не обладают способностью пятиться назад. Аналогичным образом "забрать назад" свое решение по Крыму у России уже не получится. Возможности для тактических политических маневров у нашей страны, конечно, по-прежнему есть. Но изменение стратегического курса равнозначно полной потере лица и геополитической репутации. Рубикон уже перейден. Россия в крымском вопросе может двигаться только вперед.
Читайте статью "Воспротивимся "партии войны" в крымском вопросе" на ИноСМИ >>
Поэтому хватит спорить о том, правильно ли решение пойти навстречу желанию крымчан присоединиться к России. Пора начинать спорить о другом: как именно наша страна может минимизировать неизбежные негативные последствия своего дерзкого геополитического решения.
Можно ли, находясь на пути разрушительного урагана, за пять секунд до его прихода с серьезным видом рассуждать о минимизации последствий бури? Можно ли, оказавшись в эпицентре десятибалльного землетрясения, спокойно наблюдать за тем, как вокруг разрушаются здания, и говорить себе: "Не дрейфь, старик! Ты обязательно найдешь способ минимизировать последствия всего этого"?
Действительно, с природной стихией обычно не поспоришь. Но, к счастью для нас, стихия политическая подчиняется несколько иным законам — законам, которые в теории можно изменить.
Великий британский ученый ХIX века Томас Гексли сказал однажды: "Всякая истина рождается как ересь и умирает как предрассудок". Я вовсе не пытаюсь заявить, что возможное вхождение Крыма в состав РФ — это истина в последней инстанции. Я — о другом: в политике нет ничего невозможного. То, что казалось немыслимым вчера, является обыденным сегодня. То, что кажется заведомо невыполнимой задачей сегодня, завтра может стать реальностью.
Вспомним, например, какие страсти бушевали по поводу обнародованной в феврале 2008 года декларации о независимости Косово. Сербские политики были едины: они скорее умрут, чем согласятся с чем-то подобным. А как ситуация выглядит сегодня?
Формально Сербия и многие другие государства мира по-прежнему не признают косовской независимости. Но в апреле 2013 года Белград и Приштина достигли "Первого соглашения о принципах нормализации отношений". Желание сербов и косоваров оказаться в составе Европейского союза оказалось сильнее их взаимной антипатии и нежелания идти навстречу друг другу. Прагматизм победил эмоции.
Хочу еще раз подчеркнуть: речь идет о поступательном мирном разрешении конфликта в Косово. Конфликта, который привел к рекам крови. Конфликта, который для его главных участников носил абсолютно экзистенциальный характер. Если компромисса удалось достичь даже здесь, то чего говорить о бескровном конфликте из-за Крыма?
У России нет гарантии, что ей обязательно удастся убедить мир в своей моральной правоте в крымском вопросе. Но у нее есть шансы это сделать — пусть не сразу, но в течение разумного и обозримого отрезка времени. И если Крым в конечном итоге окажется в составе РФ, то наша страна обязана использовать эти шансы по максимуму.
Эту задачу я считаю абсолютно приоритетной для государства. Она ничуть не менее важна, чем даже собственно вхождение Крыма в состав России. Наша страна обязана убедить мир в том, что она не агрессор, который хватает то, что плохо лежит.
Сейчас многие заявляют: Запад не решится ввести по-настоящему действенные санкции против РФ потому, что мы ответим ему не менее болезненными контрмерами. Я вижу логику в подобном аргументе. Но я бы не стал делать ставку на один только страх Запада перед мощью возможного ответа России.
На что бы я тогда стал делать ставку? На то, что мы пока не услышали адекватного ответа на вопрос: почему народу Косово можно самостоятельно решать свою судьбу, а народу Крыма нельзя?
Нет убедительного ответа и на другой вопрос: почему в современном мире причуда Никиты Хрущева — а только так можно трактовать решение 1954 года о передаче Крыма из РСФСР в УССР — должна значить больше, чем ясно и четко выраженная воля крымских избирателей?
Задача российского государства — заставить западное и не только западное общественное мнение серьезно задуматься над этими вопросами. И если у нашей страны это получится, то можно считать, что мы победили.
Если этой цели в долгосрочной перспективе достигнуть не удастся, то я бы не стал говорить о нашей победе — даже если к этому времени пребывание Крыма в составе РФ станет привычным.
Читайте статью "Американец, осмелившийся обосновать действия Путина" на ИноСМИ >>
Дописывая эту колонку, я вспомнил знаменитую фразу из современной киноклассики: "Вот скажи мне, американец, в чем сила? Разве в деньгах? Вот и брат говорит, что в деньгах. У тебя много денег, и чего? Я вот думаю, что сила в правде. У кого правда — тот сильней".
Я не хотел бы впадать в патетику. Но Россия должна позаботиться, чтобы правда была на ее стороне. Только в этом случае мы сможем выйти из крымского кризиса 2014 года без ощутимых потерь.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
