Вадим Дубнов, политический обозреватель РИА Новости.
Социологи, провалившиеся на грузинских парламентских выборах год назад так же масштабно, как и сам Саакашвили, взяли реванш. Они не только предрекли убедительную победу Георгия Маргвелашвили, но и не поддались соблазну счесть историческими шансы Нино Бурджанадзе. Они почти угадали ее 10 процентов и безнадежное отставание от второго места. То, что не будет с этим вторым местом проблем у Давида Бакрадзе, они тоже уверенно прогнозировали с самого начала.
Ошиблись они в одном. Ни одно исследование не давало победителю никаких поводов надеяться на победу в первом же туре. Больше 47 процентов не получалось никак. Вышло на 15 процентов больше. О чем все, кому было интересно, знали в Тбилиси еще за пару часов до закрытия участков.
Кредо президента
На самом деле не ошибиться было невозможно. Около четверти респондентов отказывались отвечать, что обещало самые непредсказуемые продолжения. Мое собственное исследование не претендовало на репрезентативность, но погружало в раздумья и политологов, и социологов. "Еще не решил, — отвечали мне случайные тбилисские знакомые накануне голосования, — или за Бурджанадзе, или за Маргвелашвили…" "Но они же совершенно разные!" "Разные, — соглашались со мной, — потому пока и не решил…"
Сделать победительную ставку на такого человека, как Георгий Маргвелашвили, мог, пожалуй, только Бидзина Иванишвили, который уже никого и ничем, наверное, не удивит. Кто еще мог бы заявить накануне выборов, что если дело дойдет до второго тура, участвовать в нем его кандидату не стоит. А потом, сразу после оглашения триумфальных экзит-поллов, со смехом извиниться за эту запальчивость и пояснить: конечно, он помогал бы своему избраннику хоть в сотом туре — и все это под овации восторженных сторонников.
Георгий Маргвелашвили как-то с улыбкой сам назвал себя человеком-пластилином, принимающим ту форму, которую ему кто-то захочет придать. Этот "кто-то" в данном случае — Бидзина Иванишвили, и Маргвелашвили будто и не пытается скрыть, что доверие лидера для него и есть главный, если не единственный источник политического вдохновения и легитимности. "Я победил вместе с "Грузинской мечтой", — счастливо выдохнул он в очередной подставленный ему микрофон на первом массовом торжестве после оглашения экзит-поллов. — Вместе с Бидзиной Иванишвили и на фоне реформ, которые проводились в течение последнего года".
Реформ после поражения Саакашвили никто в Грузии не припомнит, но это и есть кредо, и лучше его сформулировать Маргвелашвили, наверное, не мог.
Человек из бомонда
Профессор-философ, чьи лекции, весьма, судя по сохранившимся фотографиям, демократичные и неформальные, бывшие студенты вспоминают не без удовольствия, министр образования, ничем особенно не запомнившийся, дружелюбный сосед, живущий в гражданском браке, несмотря на глухой ропот отдельных православных активистов — собственно говоря, все, что о нем знают. И не причине какой-то особой скрытности. Он сам, говорят, человек вполне открытый, и в компаниях, в которых проводил время Маргвелашвили, проводила время, как минимум, половина нынешнего грузинского бомонда — политического, академического, журналистского, художественного, а в этом бомонде ничего не скроешь.
Кто-то одноклассник, кто-то родственник его бывшей жены, уехавшей в Москву, кто-то из друзей детства, среди которых, с одной стороны, один из ближайших, кстати, к Саакашвили человек, секретарь Совбеза Гига Бокерия, с другой — Леван Васадзе, российский бизнесмен, которого в самой Грузии считают едва ли не воплощением всего патриархально-консервативного в Грузии.
Только, пожалуй, нынешний поворот судьбы заставил наблюдателей вспомнить, что была когда-то у четвертого президента Грузии и политическая деятельность, которую он начинал в обществе Зураба Жвании и Нино Бурджанадзе, а рядом с ними трудно было не затеряться и куда более искушенным политическим бойцам.
В общем, к своему новому амплуа Маргвелашвили, кажется, относился не без толики юмора и рассуждал о своей пластилиновости, словно полагая ее президентской добродетелью в нынешней ситуации. Маргвелашвили, кажется, нисколько не тревожили улыбки избирателя, разглядывающего в Сети фотографии будущего президента, занятого вязанием, которое он освоил, чтобы бросить курить. Маргвелашвили сбрил бороду и пошел в борьбу, которую, по мнению Бидзины Иванишвили, он не мог проиграть. И не проиграл.
Плацдарм Бурджанадзе
Возможно, именно поэтому могло так долго казаться, что главной сенсацией выборов станет Нино Бурджанадзе.
Она уже почти убедила всех в том, что идет вровень с фаворитом. В Кахетии анонимные опросы даже называли счет этого равенства — 25 на 25, и иные аналитики, не питавшие симпатий к Бурджанадзе, уже начали объяснять ее будущий успех, каковым считалось даже второе место.
Руководитель информационного центра в кахетинском Гурджаани Гела Мтивлишвили лично считал количество людей по фотографии ее митинга в Телави, который она сама оценивала в 15 тысяч человек. "Пятнадцать не было. Но десять было. И для Телави это очень много", — не без некоторой тревоги говорил перед выборами Гела.
Некоторые из тех, кто нисколько не симпатизировал "Грузинской мечте" вообще и Георгию Маргвелашвили лично, в волнении призывали своих друзей, хранивших верность идеям Саакашвили, подавить понятный порыв голосовать за Давида Бакрадзе, представителя партии уходящего президента и отдать голос личному кандидату Бидзины Иванишвили.
Была ли ее кампания самой дорогой, точно сказать невозможно, но она была точно самой впечатляющей. Опровергнуть всеобщую уверенность в запрограммированности результатов было ее единственным шансом, и она им воспользовалась. Казалось, она нащупала тот плацдарм, с которого могла бы атаковать обоих своих соперников.
Зыбкое согласие прошлогодних победителей из "Грузинской мечты" Иванишвили и проигравшего "Единого национального движения" Саакашвили прожить последний год его формального президентства более или менее без скандалов и срывов, в Грузии обозначают странным словом "коабитация". Теория мирного сосуществования практикой подкреплялась не слишком убедительно, чему подтверждением — находящиеся за решеткой высокопоставленные соратники Саакашвили, включая Вано Мерабишвили, некогда всесильного министра внутренних дел, а позднее премьер-министра.
Однако считалось, что без декларированной коабитации было бы еще хуже, и Нино Бурджанадзе, услышав это слово, суровеет, забыв о привычной приветливости. В рамках ее предвыборной технологии коабитация — такое же преступление, что и деятельность Саакашвили, прежде всего — война 2008 года и жесткий разгон ее митинга на проспекте Руставели 26 мая 2011 года.
Хотя лично об Иванишвили она говорит корректно, понимая, что нападать на человека, который воспринимается спасителем, волшебником и практически Демиургом, как минимум недальновидно: "Я с уважением отношусь к Иванишвили. Хотя бы за то, что он спас Грузию от Саакашвили".
Баррикады для народа
Бурджанадзе не просто нашла и освоила эту нишу, она как будто даже смогла убедить и избирателя, и экспертов, что система ее тезисов актуальна и выигрышна. Ведь за год Иванишвили в Грузии не произошло практически ничего, за исключением принятия нескольких законов, вроде поправок в трудовое законодательство, которые сторонники Саакашвили немедленно назвали антилиберальными, но совершенно без энтузиазма и искреннего гнева. Объективные эксперты понимают, что власть просто взяла паузу, ни шагу вперед, но по возможности не слишком и назад.
Система тезисов Бурджанадзе поэтому смотрелась совершенно беспроигрышно: Саакашвили — в тюрьму, "Грузинскую мечту", которая не сажает Саакашвили в тюрьму, долой от власти, тем более что она и помимо Саакашвили никаких своих обещаний не исполняет. А Нино Бурджанадзе сделает все, что было обещано, потому что знает как, но подробностей говорить пока не будет. Она договорится с Россией о том, о чем не договорился Иванишвили.
"Но ведь повестка переговоров пишется не в Тбилиси, а Москве переговоры не очень интересны?" — уточнил я. "Да, это так, значит, надо добиться того, чтобы ей это стало интересно…"
Словом, политологи всерьез, а некоторые и с тревогой заговорили, что ошибок обеих ведущих сил Грузии может оказаться достаточным для успеха Бурджанадзе. Ее второе место в случае второго тура грозило и вовсе перевернуть ситуацию с ног на голову, и после этого ее требование досрочных парламентских выборов выглядело наименьшей из проблем.
О том, что опыта уличной борьбы ей не занимать, напоминала и она, и ее соратники. Один из них объяснял мне, что досрочные парламентские выборы практически неизбежны. "Народ у нас 20 лет ходит за свободу и демократию на баррикады, и снова пойдет". "Но если он ходит на баррикады 20 лет за свободу и демократию, почему он вдруг пойдет на них за Таможенный союз?" Собеседник улыбнулся: "Так он ведь все равно будет думать, что идет за свободу и демократию!.."
Впрочем, наиболее спокойные и взвешенные эксперты отмечали: будет очень странно, если Бурджанадзе наберет больше 10 процентов.
Неопределившиеся определились и решили, что все-таки — Иванишвили. Может, он Россию и не откроет, но, по крайней мере, за год стало понятно, что с ним будет без утомительных крайностей. Даже те, кого бы обрадовало новое открытие России, видимо, задумались: если это не получилось у Иванишвили, знающего Россию не понаслышке, то как это удастся Бурджанадзе, у которой по этой части в активе только спорадические посещения Поклонной горы вместе с российским президентом? Какой смысл рисковать?
Тех, кто готов был не только рискнуть, но и поверить, оказалось как раз 10 процентов. Очень, кстати, полезная, поучительная, и, главное, в высшей степени достоверная социология.
Саакашвили не прощается. И не уходит?
Кандидат от "Единого национального движения" Давид Бакрадзе поздравил Маргвелашвили первым и практически сразу, и, надо полагать, облегченно перевел дух. Для представителя Саакашвили эти выборы не имели даже того смысла, которым они были преисполнены для Бурджанадзе.
В бывшей партии власти прекрасно понимали, что ниже второго места Бакрадзе не опустится никак, на первое ему не подняться, надо было просто отмучиться эту предвыборную кампанию, сохраниться как партия и не провалиться как политическая личность.
Собственно говоря, в этом заключается смысл политического существования и самого Саакашвили, и его соратников, иные из которых уже готовы продолжать свою политическую карьеру без оглядки на бывшего президента. Многие заметили, что и Бакрадзе порой мягко, но дистанцировался от помощи Саакашвили.
Словом, в этом и была интрига выборов: они вполне по-европейски не стали вопросом политических жизни и смерти. Может быть, потому даже Нино Бурджанадзе уже почти сутки не выказывает готовности подтвердить угрозы выйти на площадь.
И, может быть, об этом догадался и избиратель, все самое интересное совершивший год назад и на сей раз оставшийся дома. Может быть, поэтому Бидзина Иванишвили выбрал стране такого президента, как Георгий Маргвелашвили, который похож и на профессора, и на доброго соседа, и на веселого друга, но совершенно вызывающе не похож на президента. Даже того, которому новое конституционное устройство позволяет практически все, но только по согласованию с парламентом — то есть практически ничего.
Надо полагать, ненамного более харизматичным будет и выбранный уходящим премьер-министром его сменщик на этом посту. Уходящему Иванишвили не нужны ни сильный президент, ни сильный премьер. Отец нации должен быть один.
Тем более что нынешние выборы — только первая часть большой смены грузинских вех, самая, может быть, символичная, первая, но никак не самая функциональная и важная. Через полгода — местные выборы, как минимум, не менее важные, через два года после них — парламентские.
Словом, все только начинается. Причем отнюдь не с чистого листа. В свой фактически последний рабочий день Михаил Саакашвили объявил национальным героем Звиада Гамсахурдиа, совершил пробежку в своем любимом детище, городе Анаклиа, строящемся около Абхазии, и позвал журналистов, ждавших его на избирательном участке, к себе домой.
Он был весел, будто это у него, а не у Маргвелашвили все только начиналось. Он явно не прощался.
Что ждет Грузию после выборов, как изменится расстановка политических сил в стране и куда уйдет Михаил Саакашвили — в обзорном материале РИА Новости "Взлет и падение Михаила Саакашвили" >>
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
