Дмитрий Косырев, политический обозреватель РИА Новости.
Их служба и опасна, и трудна
Когда в 2009 году ту же Нобелевскую премию мира получил Барак Обама, а в прошлом — Евросоюз, то, по крайней мере, никто не задавал вопросов, кто такие Обама и Евросоюз. Размышляли, скорее, над тем, что они сделали для мира: Обама сказал много хороших слов на эту тему (за что логичнее было бы выдать ему ту же премию, но за литературу), Евросоюз же…
Нам понятнее, когда что-то присуждают конкретному человеку или маленькой организации, которая в итоге сводится к одному или нескольким лидерам. А Евросоюз — это все равно что дать премию европейской цивилизации в целом. Правда, по количеству начатых войн и всяческих зверств европейская цивилизация в разы превосходит все прочие цивилизации, но зато в последние полвека там все тихо.
Правда, в таком случае Нобелевку надо было вручать Джону Керри и Сергею Лаврову, это они сделали, и история их инициативы чрезвычайно интересная и вдохновляющая. А люди из ОЗХО лишь взяли под козырек, как им и положено, и их подвиги еще впереди.
Но Керри и Лаврову давать премию неинтересно. Такого рода лауреаты (на госслужбе) даже не могут премию взять и потратить на себя. Стало почти обязательным бескорыстно передавать ее на благотворительные цели. А это как-то снижает эффект.
Так или иначе, от комитета уже пошли разъяснения — нет, Сирия Сирией, а премия — как бы по поводу 20 лет после начала работы Конвенции по запрещению химоружия. И, кстати, Альфред Нобель был большим поборником разоружения…
Опять двойка
И неважно, что гражданские активисты часто несут не мир, а как раз войну. Не все же Ганди из них, да и сам Ганди с его ненасилием по сути использовал слабость своих позиций как силу в очень даже ожесточенной борьбе.
Понятно желание правозащитных организаций создавать и пополнять свой иконостас лауреатов. Но ведь премий у них и без того множество. Тем не менее, давление правозащитных организаций на норвежский Нобелевский комитет (премия мира присуждается не шведами, а именно норвежцами) в последние годы стало таково, что кажется: комитет уже из принципа готов принимать какие угодно решения, только чтобы остановить этот унылый маятник: один год награждать миротворца, другой — активиста…
Честно говоря, зря в этом году Нобелевскую премию мира не получила пакистанская школьница Малала Юсуфзай. Это был бы, по крайней мере, интересный случай: она не борец, а жертва, то есть идеальный символ. Она просто хотела учиться в школе, а религиозные фанатики ей не давали, потом выпустили ей пулю в голову, а еще она описала эту историю своей жизни просто и эффектно.
Дело в том, что такая Нобелевская премия была бы симптомом какого-то очень важного сдвига в европейском общественном сознании. Сначала поддерживали мусульманских экстремистов где угодно — в Косово, Чечне, в Ливии, Сирии (хотя иногда и воевали с таковыми), а сейчас вот массово устыдились и решили признать, что с эту заразу терпеть нельзя, они там обижают девочек.
Этак недалеко будет и до уже созревшего признания, что сирийская оппозиция, знаете ли, не совсем такая хорошая, как мы о ней думали… И до многих прочих признаний.
Позвольте мне как гражданину мира высказать то, что и без того всем понятно: с этой премией надо что-то делать. Ее присуждение регулярно превращается в некое издевательство над разумом и логикой. Варианты решений: закрыть ее и отдать деньги химикам и физикам; выдавать ее только когда точно есть кому (такое было); переименовать в "хороший человек года по нобелевской версии" и творить тогда что угодно.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
