Фабула российской и американской драм, казалось бы, похожа: схватка двух молодых людей разного национальных групп завершилась гибелью одного из них.
Сэнфорд и Пугачев во многом схожи: два провинциальных городка с населением около 50 тысяч человек и смешанным составом населения. Цветная диаспора в Сэнфорде, городке с белым большинством, составляет около трети населения, годовой доход на семью – 43,5 тысячи долларов, средненький по американским меркам, а уровень преступности выше среднего федерального. Аналогичной статистки по Пугачеву я не нашла.
Принципиальная разница между Сэнфордом и Пугачевым – в том, что если бы в Америке представитель цветного меньшинства убил представителя титульной расы (если причислять к ней полукровку перуанца Циммермана), то мир никогда бы не узнал об этой истории. Она осталось бы в криминальной хронике местной прессы – слишком тривиально.
Белая диаспора никогда бы не вышла на демонстрацию под расовыми лозунгами: неприлично. А имена белых жертв, павших от рук черных преступников, не зачисляются в мартиролог мучеников на почве расовой ненависти. Ибо это будет чистой воды расизм.
"Мы сделали то, что требовал от нас закон"
Шестеро женщин решали, совершил ли убийство зрелый парень, охранник-общественник, наподобие члена казачьего патруля в России. Февральским вечером 2012 года он отправился в дозор в своем районе, где участились квартирные кражи. Он увидел незнакомца, который показался ему подозрительным.
По инструкции, флоридский дружинник связался с полицией, которая рекомендовала ему не начинать преследования. Но Циммерман, мечтающий о карьере настоящего копа, двинулся по следу подозреваемого. По версии защиты, Мартин, заметивший "хвост", решил первым атаковать преследователя. Подросток с газировкой и карамельками в кармане сбил дружинника с ног, сломав тому нос, и стал бить его головой о бетон. На боку у дружинника был пистолет, единственный выстрел из которого оказался смертельным для Мартина.
Пистолет ли, скальпель ли против безоружного, – с житейской точки зрения это всегда несправедливо. Но закон Флориды и еще 22 штатов США оправдывает применение оружия против нападающего. Выложенный на стол перед присяжными окровавленный кусок бетона с места трагедии и фотография залитого кровью Циммермана стали решающими аргументами в пользу вердикта "невиновен", призналась в интервью CNN присяжная B37. Имена шести основных и четырех запасных присяжных были засекречены.
Мне, признаться, не симпатичен этот щекастый Циммерман с его медвежьим взглядом и бдительностью пионера-героя. Погибший Трэйвон Мартин на фото выглядит более располагающим. Смерть семнадцатилетних всегда шокирует. И я солидарна с судьей, запретившей предъявлять присяжным содержание мобильника убитого подростка с голыми малолетками на фото, или сведения о том, что его дважды изгоняли из школы: один раз за хранение марихуаны, второй – за фомку в школьном рюкзаке и кучу женских украшений неясного происхождения. Присяжные, принимающие решение, этого не узнали.
Шестерым женщинам предстояло отречься от эмоций, забыть лицо плачущей в судебном зале матери Трэйвона и не самого обаятельного обвиняемого, отвлечься даже от того, что в марте прошлого года президент Обама сказал: "Если бы у меня был сын, он был бы похож на Трэйвона Мартина». Им надо было ответить на вопрос, нарушил ли обвиняемый закон штата о самообороне. Никаких свидетельств о его ненависти к афроамериканцам в деле не фигурировало.
"Наша работа в составе жюри присяжных стала эмоционально и физически изнурительным испытанием. Смерть подростка болью отозвалась в наших сердцах, но в конце концов мы сделали то, что требовал от нас закон", – говорится в заявлении четырех из шести членов состава.
Вердикт присяжных, отобранных в течение двух недель тремя государственными обвинителями, задавшим каждой из них по 100 вопросов, был поставлен правозашитниками под сомнение и вызвал массовое негодование только потому, что пятеро из них были белыми.
Око за око
В митингах протеста, прокатившихся по США, участвовали и черные, и белые. Слегка погромили, подожгли пару авто, расписали красками здание суда. Слышала, как интеллигентный потомок европейцев в Ист-виллидж рассказывал двум латиноамериканцам о "деле Циммермана": белый верзила погнался за черным подростком лишь потому, что ненавидит черных, догнал, пристрелил, и потом еще одним выстрелом добил лежачего. Его рука при этом впечатляюще имитировала жесты, подсмотренные в вестернах. Так рождаются мифы. Думаю, все трое вышли вечером на Таймс-сквер в едином порыве праведного гнева.
Чернокожие правозащитники призывают к мести, "око за око", они вновь на коне и в фокусе телекамер. Известный трибун Джеси Джексон требует от генпрокурора Эрика Холдера, также афроамериканца, использовать административное право и вмешаться в правосудие, инициировав новое рассмотрение дела в нарушение всех существующих законов. "Во имя демократии!".
Активисты грозят отметить 50-летие Вашингтонского марша Мартина Лютера Кинга августовскими маршами под портретами Мартина Трэйвона. "Оправдательный вердикт Циммерману стал пощечиной Америке", – считает Джексон.
"Пора прекратить рассматривать происходящее с расовой точки зрения и встать плечом к плечу как единая нация Америки", – возражает ему Эмери МакЛендон из консервативного афро-американского крыла Project 21.
Решение засекретить имена присяжных кажется теперь очень дальновидным для маленького городка, не затронутого громкими процессами. Хотя, если задаться целью – разыскать их в провинции будет не так уж и сложно.
Чей расизм сильнее
Я понимаю, что черный расизм – это следствие постыдных страниц американской истории рабства и сегрегации, официально существовавшей еще каких-то полвека назад. Но после избрания президентом Барака Обамы борьба с белым расизмом представляется уже почти бессмысленной.
США, хватающиеся за решение проблем с неизменной рьяностью, за пять десятилетий сделали немало для искоренения расового неравенства на государственном уровне: введено равное избирательное право, гарантирована социальная поддержка, жилье и пенсии, введено обязательное смешанное обучение в школах, квоты на бесплатное обучение в вузах, обеспечена защита прав при найме на работу, я уже не говорю о запрете произносить слово "негр" и о бестактном публичном поведении, за которое потом могут затаскать по судам.
Да, в борьбе за равноправие не обошлось без перекосов. Иногда даже кажется, что стрелка маятника преодолела точку равновесия и качнулась в обратную сторону.
"А у вас в Нью-Йорке полиция тоже на входе в метро проверяет документы у таких, как я?", – спросил меня в Москве водитель маршрутки с типичной азиатской наружностью. Интересно, как в грядущие полвека будет решаться национальный вопрос в России, которая стоит на пороге сложных миграционных процессов?
О профессиональных борцах с расизмом
Я живу на границе Гарлема и Центрального парка на улице, носящей имя Малкольма-X. Этот человек проповедовал превосходство черных над белыми, учил, что белые люди являются воплощением дьявола и выступал за сегрегацию, чтобы не мараться. Он разделял популярную среди черных расистов теорию о том, что породу белых искусственно вывел некий мифический ученый по имени Якуб. К слову, еще более радикальная антропологическая версия гласит, что белые – это мутанты, произошедшие от того, что предки совокуплялись с собаками и шакалами.
Я не в обиде на покойного Малкольма, учитывая его нелегкую судьбу. Малкольм-Х начинал жизнь в Гарлеме как рэкетир, грабитель и сутенер. Возмужав, он выдвинулся в плеяду трибунов и духовных лидеров. Он исповедовал ненасилие (честь ему и хвала за это!), и был убит афроамериканцем из конкурирующей группировки борцов против расизма после того, как обвинил их лидера в нарушении морального кодекса. Сам Малкольм-Х к тому времени принял ислам, занялся благотворительностью и вел образцовый образ жизни.
Если бы Малкольма-Х убил белый – весь живописный, увенчанный пиками храмов разных конфессий гарлемский проспект, теперь носящий его имя, был бы, наверное, выжжен дотла в знак протеста против расизма. Разноцветные жители нашего квартала следуют ненасильственным заповедям Малкольма-X.
А вот баскетбольная плошадка через дорогу, где проводят досуг чернокожие подростки, нередко превращается в место боев с перестрелкой. Группка скорбных матерей тогда выходит на улицы Гарлема с написанными от руки на картонках плакатами. Они требуют ввести строгий запрет на оружие и наркотики, но их голос обычно не подхватывают солидные СМИ.
Зато когда возникает история с расовым подтекстом, где жертвой выступает чернокожий, тут волна эмоций захлестывает Америку. На пропахшую африканскими благовониями и марихуаной 125-ю стрит, сердце Гарлема, выносят леденящие кровь старые фотографии с жертвами Ку-клукс-клана, и музыканты, усевшись в круг, воинственно выбивают набат на своих барабанах. Появляются деловито снующие в черных "Хаммерах" группы накачанных черных парней с мрачным выражением лица, облаченных во все черное. И тогда на улицах Гарлема мне становится неуютно.
Впрочем, мои чернокожие соседи, жарящие барбекю на ступеньках подъезда, ведут себя как обычно: приносят извинения за беспокойство, вскакивают, освобождая проход, приглашают к столу. Я, согласно церемониалу, приношу ответные извинения, желаю приятного аппетита и доброго вечера. Мы придерживаем друг другу двери и обмениваемся прочими знаками внимания, вежливости и дружелюбия, принятых в нашем доме на улице Малкольма-X. Я верю, что у нас все будет хорошо, пока не придут профессиональные борцы против расизма, неважно, черные или белые.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
