Вадим Дубнов, политический обозреватель РИА Новости.
Тема выселения всех неместных популярна не только среди пугачевцев и возникает всякий раз, когда в бытовом конфликте (а в Пугачеве, как до этого и на Кубани, на Ставрополье, а еще раньше – в Кондопоге, все началось с обычной бытовухи) оказываются замешаны лица некоренной национальности.
Любая бытовая ссора с участием выходцев с Кавказа (Средней Азии и т.д.) выглядит в глазах многих россиян уже не совсем бытовой. Справедливо ли это? Попытаемся ответить на несколько ключевых вопросов.
Вопрос первый: почему они к нам едут?
Едут не только к нам. Во всем мире едут оттуда, где плохо. Оттуда, откуда не едут только отчаявшиеся и смирившиеся. А плохо многим. Легально приезжают или нелегально – разницы уже особой нет, ни в отношении к ним со стороны раздраженных аборигенов, ни даже по части закона, который во всем мире, кстати, смягчается в сторону легализации тех, кто вынужден искать лучшей доли в чужих местах.
Бороться с миграцией – все равно, что ставить заслон всемирному потеплению. Оно не нравится никому, и можно, конечно, регулировать парниковые выбросы, но на процесс это повлияет лишь в самой ничтожной степени. Может быть, немного избавит его от крайностей.
И, кстати, те, кто спрашивает "почему едут", не задаются вопросом, почему, по данным фонда "Общественное мнение", в возрастной группе до 35 лет четверть самих россиян готова уехать и оказаться в положении тех, кого в России так не любят. И, между прочим, едут – при всей сложности ведения статистики, по разным данным, около 100 тысяч в год уезжают, и отнюдь не в отпуск.
Вопрос второй: почему мы должны их терпеть?
С точки зрения житейской справедливости, вроде бы, не должны – ведь не мы к ним приехали, а они к нам. И в Европе, и в Америке задают те же самые вопросы (хотя и в более политкорректной форме). Миграция – это как налог, который вынуждены платить более или менее благополучные страны за свое благополучие.
И если принять эту безусловную данность, вопрос придется переформулировать: не почему, а как. Как организовать этот налог, чтобы он не превратился в бессмысленные и развращающие отступные?
Проблему интеграции мигрантов не решили нигде. Какой уж там свод правил для приезжих, если Самюэль Хантингтон, автор знаменитого "Столкновения цивилизаций", оставил большую геополитику и заинтересовался проблемой, ничуть не менее, оказывается, значимой: интеграцией испаноязычного населения. На фоне английского языка этих людей русский наших мигрантов звучит почти как родной.
Не интегрируются арабы во Франции, турки в Германии, русские в Латвии, и в данном случае не так важно, что они там не мигранты, а традиционная диаспора.
Можно до бесконечности смеяться над институтом политкорректности. И обвинять его в том, что он стимулирует миграцию.
На самом деле, все наоборот: политкорректность – реакция на состоявшийся и необратимый факт. Она – неэффективная, неуклюжая, неубедительная, но на сегодняшний день единственная попытка договориться о правилах всеобщего сосуществования. В условиях всеобщего нежелания так сосуществовать.
Обе стороны недовольны друг другом, и нельзя не понять местное население, которое продолжает задавать вопросы…
Вопрос третий: почему они чувствуют себя хозяевами?
Мигрантами вообще становятся люди наиболее активные, деятельные и амбициозные. Идет ли речь о внешних мигрантах – выходцах из республик бывшего СССР, или внутренних, с нашего Северного Кавказа.
Их готовность к обороне граничит с вызовом, они всегда настроены на превентивный удар. Лезгинка на улицах российских городов – не столько демонстрация праздничного настроения, сколько вызов.
Кроме того, есть совершенно объективный – политически и экономически – фактор больших денег. Огромные дотации, направляемые на Кавказ, создают финансовый рынок, который, вместо того чтобы стимулировать экономику в Махачкале или Грозном, развивает бизнес в Смоленске, в Екатеринбурге, в Москве. Благодаря вливаниям, эта специфическая экономика получает значительные конкурентные преимущества – но со всеми последствиями для отношений как с местным бизнесом и криминалом, так и с местным населением вообще.
Отнюдь не все мигранты стреляют на улицах в честь свадьбы лучшего друга или нападают на депутатов. Но их авангардом и видимой частью становятся носители той субкультуры, которая по определению настроена на столкновение с другой субкультурой. И это часть ответа на следующий вопрос.
Вопрос четвертый: почему они не уважают наши традиции?
Мигранты внешние, живущие компактно, избегающие конфликтов и не слишком активно вступающие в контакт с местным населением, эту традицию в известной мере сохраняют. Те же, кто приезжает с Кавказа, быстро обнаруживают, что здесь, в их новых ареалах, собственную традицию давно утратили, что общество атомизировано и разъединено – в отличие от них, сохраняющих тем большую общность, чем враждебнее среда.
С другой стороны, жизнь без регуляторов их захватывает, они со страстью неофитов вовлекаются в наши субкультурные нормы жизни. А к любому конфликту они внутренне готовы лучше, чем местные.
Вопрос пятый: кто виноват?
В первую очередь, время и место. У патриотичных граждан даже есть причина себя поздравить: мы все-таки оказались в числе более или менее благополучных государств, раз к нам едут мигранты.
А дальше вопрос нуждается в уточнении. Виноват – в чем? В том, что мигранты, и внешние, и внутренние, едут в Москву и заселяют в ней кварталы, районы, и эти районы ширятся? Так в Москву едут все – и из Тулы, и из Тамбова, и из Сибири.
Страна вся состоит из разных ярусов миграции. Сначала из села – в райцентр, потом в губернскую столицу, и, наконец, финал естественного отбора – федеральный центр. Проблема переполненности Москвы – это венец вертикального регионального устройства, вымывающего из регионов деньги и ресурсы. Северный Кавказ – просто один из таких регионов.
Для мигрантов внешних маршруты выглядят немного по-другому. Для их значительной части Россия – это промежуточная станция перед куда более решительным броском, в Европу или Америку, и это тоже сказывается на характере миграции.
Скажем, уже почти эпичен образ молдаванина, опасно рулящего маршруткой. Но отнюдь не все знают, что значительный поток молдаван устремлен на Запад, куда едут доктора, высококвалифицированная рабочая сила, словом, люди с куда большими запросами и амбициями и соответственным отношением к жизни.
И это, кстати, один из объективных показателей степени нашего благополучия. Здесь мигранты уж точно не виноваты.
Вопрос шестой: что же делать?
Гости, даже когда их слишком много, не создают самостоятельных проблем. Они лишь усугубляют имеющиеся. Поэтому вне зависимости от того, есть мигранты или нет, надо решать эти проблемы – несовершенной системы управления в стране, коррупции, скверного социального самочувствия. В городе Пугачеве, надо полагать, этот список могут продолжить.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
