Юлия Шахновская, которая с 2009 года являлась гендиректором Фонда развития Политехнического музея, в начале июля стала главой уже самого Политеха. В своем первом интервью для РИА Новости в новом качестве она рассказала о музейной жизни вне исторических стен, кадровой лаборатории и о том, как сделать лучший в мире музей. Беседовала Светлана Янкина.
- Ваш музей не стал исключением в наметившейся тенденции, когда прежнего директора отправляют на пост президента музея. Как в Политехе будут распределяться обязанности между вами и Борисом Георгиевичем Салтыковым?
— Мы какое-то время назад обо всем договорились. Довольно давно, еще при создании попечительского совета, запланировали создать такой орган, как стратегический совет, который должен заниматься именно научной стратегией музея. Иначе говоря, мы хотим попытаться вернуть в музей довольно серьезную научную и, возможно, даже исследовательскую базу. В него мы хотим позвать действительно крупных ученых, в том числе международных. Например, в сентябре приезжает Брайан Грин (физик-теоретик, профессор Колумбийского университета), и мы хотим пригласить его в этот совет. Борис Георгиевич возглавит его и будет заниматься содержательной и организационной работой. Также мы уже начали вести работу по восстановлению Ассоциации научно-технических музеев России, и это направление также будет курировать Борис Георгиевич. Не говоря уже о том, что есть целое научное направление внутри музейной деятельности сегодня, которое ему близко, и он будет его развивать. Я буду заниматься больше административными вопросами. Нам сейчас предстоит реконструкция исторического здания и строительство нового на Ломоносовском проспекте, организация новых площадок, перестройка всей музейной структуры, запуски новых проектов. Но это больше все организационные форматы, нежели содержательные, поэтому, я думаю, что мы найдем золотую середину.
- Музей — огромный, задачи стоят — грандиозные. С какими чувствами в связи с этим вы вступили в новую должность?
— С одной стороны, немножко страшновато. С другой, я действительно уже очень хорошо изучила и ситуацию, и музей. Несмотря на все первоначальные противоречия, мы сделали много проектов и с коллективом уже срослись воедино, все-таки я перешагнула уже этот момент. Сейчас мы заняты построением новых планов. Мы уже побежали вперед. Хотя, конечно, мне очень приятно, и в жизни это серьезный этап.
- Любой коллектив с настороженностью относится к новому руководству, так было и когда Борис Георгиевич пришел на этот пост, — даже письмо писали министру Авдееву. Как вы планируете выстраивать работу с музейщиками, и не грядут ли увольнения?
— Дело в том, что, по сути, мы все реорганизационные мероприятия совершили за два последних года. Нас ждет еще один этап, но он давно готовился совместно с ключевыми сотрудниками музея, примерно год, и в июле мы введем новую структуру. Положа руку на сердце, я могу сказать, что никакие сокращения не планируются, все они, связанные с закрытием музея и переформатированием деятельности, уже были проведены. Даже наоборот — в связи с появлением новых направлений деятельности и новых проектов, скорее всего, мы будем расширяться.
- Как вам кажется, не возникнет ли проблема с подбором специалистов на этом этапе?
— В основном, вынуждена признать, есть некий кадровый кризис в этой сфере. Но, поскольку мы на ближайшие пару лет избрали формой своей деятельности эксперимент, то будем проводить его и в кадровой политике. Сейчас как раз такое время, когда можно пробовать делать что-то необычное, новое, интересное. Не обязательно молодым. Просто есть некоторые люди, которые хотят кардинально изменить сферу деятельности и могут это сделать. Возможно, мы будем идти по этому пути — выращивать своих сотрудников. Но, помимо этого, мы сейчас находимся в активной стадии разработки курса по музейному образованию, магистратуры. Очень надеюсь, что в 2014 году мы начнем его реализацию.
- И чему можно будет научиться?
— Сначала мы, наверное, запустим два направления по теме кураторства и по теме музейного менеджмента. Потом посмотрим — если все будет хорошо, то, думаю, это дорастет до полноценного факультета. И будет у нас свой поставщик кадров. Кроме того, мы мечтаем, чтобы у нас был создан ученый совет, чтобы вернуть в музей диссертационную практику, которая была до недавнего времени.
- Что сейчас происходит в историческом здании на Новой площади, которое закрылось на "Ночь в музее"?
— Сейчас мы активно вывозим библиотеку, уже ее серьезная часть переехала в новое хранилище на АЗЛК. Через пару недель начнем вывозить туда музейное собрание. У нас не осталось, кажется, ни одного места в здании, где не стояли бы наши прекрасные розовые упаковки. Надо сказать, что при том, что мы все очень боялись процесса переезда, оказалось, что это не так страшно. И если в него влиться, настроиться, разработать все регламенты и действительно коллективно сотрудничать, то все можно успеть вовремя и с большим задором. Похоже, у нас все получается в срок.
- Какие площадки вы займете в городе, кроме АЗЛК, на время реконструкции здания?
— Выходит, что у нас три площадки. На АЗЛК "Москвич" специально для нас и в соответствии со всеми необходимыми требованиями, созданы и оборудованы хранилища площадью 15 тысяч метров. Там мы будем вести нашу внутреннюю музейную деятельность — описывать и оцифровывать предметы, библиотечное собрание. Там же мы сделаем методический центр для музейных работников и полноценный реставрационный центр, который будет работать и на внешнюю аудиторию. Частично те экспонаты, которые будут включены в экспозицию на ВВЦ, переедут туда. В марте в павильоне "Транспорт" откроется новая экспозиция Политехнического музея, которая будет существовать весь период, пока будет закрыто историческое здание и, может, даже дольше. Павильон мы приводим в порядок, чуть-чуть реставрируем. Конечно, многое там сделать нельзя. Но, на мой взгляд, это даже хорошо, потому что, когда туда попадаешь, там по-хорошему советский дух с этой вот помпезной архитектурой, расписанными потолками, красивыми светильниками. И выставка, которая называется "Россия делает сама", она про российские изобретения, инновации, про советские открытия. Это все туда органично вписывается.
На ЗИЛе сконцентрируется большая часть нашей образовательной активности и выставки также. На прошлой неделе, например, открылась наша первая экспозиция "Игры: взгляд в будущее", подготовленная вместе c Science Gallery дублинского Trinity College. Следующая, посвященная велосипедам, откроется на ВВЦ, пока еще не в нашем здании. И выставок у нас будет огромное количество в это время.
- Конкурс на реконструкцию музея выиграл молодой японский архитектор Джунья Ишигами. Не претерпел ли его проект изменений за время согласований?
— Проект в концептуальном смысле вообще не претерпел никаких изменений, ну и так мало что поменялось. Могу сказать, что, когда мы проводили второй конкурс на новое здание, мы учли весь негативный опыт, который мы приобрели в первом проекте. Но, несмотря на все сложности, с которыми мы столкнулись в работе с японскими архитекторами, проект закончен, он прошел госэкспертизу. Уже объявлен конкурс на разработку рабочей документации, и осенью уже мы планируем выбрать генподрядчика.
- Концептуально он предложил музей-сад, а внутренние дворы предполагалось перекрыть специальной пленкой, что в свое время вызвало немало дискуссий о целесообразности ее использования. Эта часть проекта тоже осталась в силе?
— Этот материал, ETFE, много где применялся, но успешной практики в России пока нет. Поэтому мы решили от него отказаться — мы бы потратили гораздо больше времени, пока проходили бы испытания, подходит он или нет для нашего климата. Словом, мы решили не экспериментировать, поэтому сейчас довольно большая группа проектировщиков, конструкторов и инженеров работает над решениями по перекрытию дворов.
- Одной из приметных черт этого проекта является уход ниже уровня земли, открытие подвального пространства. Насколько сильно визуально изменится здание в связи с этим?
— Сейчас сложно сказать. Конечно, будет заметно изменение транспортной схемы вокруг здания. Если говорить о самом музее, то старые оригинальные фасады довольно существенно отличаются от того, что мы видим сейчас. Не конструктивными элементами, а цветовыми решениями, барельефами, которые уже не видны. Мы будем их восстанавливать, и это будет выглядеть чуть живее. Но главное, сам проект, уже прошедший экспертизу, возвращает здание к первоначальному виду — это было требование Москомнаследия, и мы его выполнили. Здание будет освобождено от более поздних интерьерных решений, будут добавлены конструктивные элементы — лестницы, двери, связанные с требованиями противопожарной безопасности. Но это минимальные изменения. Совместно с правительством Москвы мы разработали проект благоустройства окружающей территории, включающей подземный парк. Мы много работали с Москомархитектурой и главным архитектором Москвы Сергеем Кузнецовым, они нам очень помогают решить вопросы, связанные с перекрытием дворов, открытием подземного пространства. Теперь это пространство станет открытой городской публичной зоной и объединит подземную территорию и прилегающие скверы.
- Планируется ли сделать вход в музей прямо из метро?
— Из метро «Китай-город» он точно будет. Рассчитываем, что с "Лубянки" тоже. Пока есть вопросы технического свойства, но, надеюсь, что все получится.
- Сильно ли увеличатся площади музея в связи с перекрытием внутренних дворов, открытием подземного пространства?
— Где-то на 25%. Поскольку 10 тысяч метров здания было занято хранилищами, а теперь их там больше не будет, все это становится публичным пространством. Мы серьезно увеличим образовательные площади, целый этаж отдадим под детский и взрослый лектории, под лаборатории, под образовательный центр, под возможности проведения небольших конференций. Внутреннее здание, которое у нас есть в одном из дворов, мы отдаем под детский музей для дошкольников. Невозможно, как показывает практика, объединить детей школьного возраста и дошкольников — у них совершенно разная модель восприятия окружающей среды и взаимодействия с ней. Поэтому самым маленьким мы решили сделать такой вот подарок.
- Сейчас фонды музея разместятся на АЗЛК, некоторое время назад говорилось о строительстве собственного фондохранилища, эти планы в силе?
— У нас есть участок в Отрадном, и мы до конца года примем окончательное решение по строительству. У нас сейчас самое начало переговоров с АЗЛК, чтобы мы остались там на долгое время. Уже потрачено довольно много денег и усилий, и людям, которые у нас работают, нравится, потому что это получилось действительно хорошо. Но, скорее всего, мы все равно будем рассматривать вариант со строительством и придем к тому, что это лучше — строить собственное здание под фондохранилище на том участке, который у нас есть. Сейчас мы в процессе принятия этого решения.
- Какое место занимает в ваших планах закупочная деятельность?
— Помимо экспозиционной работы, мы несем серьезную ответственность по сохранению музейного собрания и его развитию. Будем развивать современную часть, потому что она действительно сейчас у нас почти не представлена. Многие экспонаты мы будем создавать совместно с партнерами, мы уже контактируем с большим количеством инновационных компаний для того, чтобы в свою будущую экспозицию, посвященную, например, биотехнологиям, получить уже современные разработки. То, что, может быть, еще не запущено в производство. Безусловно, мы будем пополнять коллекцию историческими экспонатами. Есть идея попытаться вернуть те экспонаты, которые изначально были представлены на выставке достижений промышленности и науки в 1872 году, в некоторых местах они еще сохранились. Мы сейчас в самом начале разработки стратегии пополнения и развития коллекции, в соответствии с которой мы будем пополнять наши фонды.
- Занимается ли Event Communications, которая разработала концепцию модернизации музея, работой над новой экспозицией?
— Да, она разрабатывается и Event Communications, и большой группой российских экспертов, их порядка 50. В общей сложности над ней работают человек 100. Это серьезный труд, он должен быть закончен к концу этого года. И в начале следующего мы на основе этого гигантского произведения объявим конкурс на дизайн экспозиции, и в течение полутора-двух лет, будет уже разрабатываться дизайн экспозиции вместе с сотрудниками, вместе с авторами концепции.
- Они и определяют, какие экспонаты должны войти в экспозицию?
— В общем, да. Сейчас отобрано уже несколько сотен экспонатов для будущей экспозиции из того, что у нас уже есть. И совместно с дизайнерами, которые победят в конкурсе, они пройдут еще один отбор. Будет принято решение о том, каких экспонатов не хватает, какие надо будет закупить или произвести. Это наша работа на два ближайших года.
- Поменяется ли профиль музея в результате стратегических обновлений?
— Он немного видоизменится. Сегодня это все-таки музей техники, мы хотим охватить еще науку. И одной из задач мы ставим популяризацию не просто науки и технологий, а знаний в целом через процесс открытий и изобретений. Многим кажется, что наука — это что-то очень закрытое, недоступное простому человеку. Мы хотим показать людям, что это не так.
- Каким они увидят музей, когда придут в него в 2017 году?
— Я бы хотела, чтобы люди, которые туда придут, не захотели бы уходить. Примечателен тот факт, что Британский музей, куда приходят 6 миллионов человек в год, выяснил, что 50% посетителей приходят в музей не на музейную экспозицию, а с другими целями — попить кофе, встретиться, словом, хорошо провести время. И эти посетители — очень важная часть аудитории. Мне бы хотелось, чтобы на карте Москвы Политехнический музей стал местом силы, чтобы людей тянуло туда просто так, просто побыть — почитать книжку, сходить на свидание, да все что угодно. В конечном итоге нам хочется создать не просто музейный, научный, просветительский центр, а лучший музей мира.
