Дмитрий Косырев, политический обозреватель РИА Новости
Вынесенный в понедельник смертный приговор для бывшего главы железнодорожного ведомства Китая, Лю Чжицзюня, — это не просто дело о коррупции. По крайней мере, тут такая коррупция, которая наносит удар по самым основам существования государства и общества. Формально в приговоре не сказано, что экс-министра железных дорог Лю приговорили за всемирно прогремевшую катастрофу двух скоростных поездов 23 июля 2011 года. Но на самом деле — все-таки за нее. Подробнее >>
Улики, зарытые в землю
Если бы в Китае еще сохранялась давно отмененная практика расстрела на стадионах, то ее почти наверняка применили бы к человеку, который с 2003 по 2011 годы возглавлял это министерство. А по сегодняшней практике исполнение казни происходит путем смертельной инъекции. Более того, поскольку Китай вообще давно уже обсуждает отмену смертной казни, приговоренный получил отсрочку исполнения приговора в 2 года, и при условии хорошего поведения может затем получить пожизненное заключение. Ну, а вся его собственность уже конфискована.
Есть интересный вопрос: в чем он виноват. Приговор обозначает это как "злоупотребление властью" плюс взятки на сумму (в долларах США) в 10,53 миллиона. Интересно, как время от времени в официальных сообщениях на тему этого процесса мелькали упоминания: "полагают", что процесс связан со столкновением двух скоростных поездов 23 июля 2011 года, когда погибли 40 человек и 172 были ранены. Один поезд въехал в хвост другому (причем на относительно небольшой скорости). Но дело было на эстакаде… Вагоны упали.
Возможно, самый знаменитый эпизод всей этой катастрофы случился на следующий день после нее, когда железнодорожные чиновники Вэньчжоу (на востоке Китая в провинции Чжэцзян) приказали закопать упавшие вагоны в вырытые для этого траншеи. И даже начали это делать. В то время как весь Китай требовал ответа на вопрос: что произошло и кто виноват?
История с той катастрофой во всех подробностях давно вошла во множество энциклопедий. Выяснилось, что не сработало оборудование, которое должно было автоматически тормозить поезд, если впереди виднеется препятствие. Но есть встречный вопрос: а что это за оборудование, если оно не работает? Кто и как его закупил?
Вернемся к приговору министру Лю. Он брал взятки – причем множество раз, еще будучи местным функционером министерства – когда продвигал своих людей на всяческие посты, а люди эти потом работали с ним в союзе. Давал им инсайдерскую информацию по части акций, например. И – да, в документах фигурирует и несколько эпизодов, связанных с контрактами на оборудование.
Было бы слишком большой удачей для следствия, если бы оно связало с личностью министра контракт на закупку, установку и обслуживание той самой штуковины, которая точно должна была сработать при любой погоде и остановить задний поезд. Но, возможно, следствие сделало что-то получше: показало, почему министры бывают виноваты в подобных ситуациях в целом.
Лю в этой истории – не стрелочник. Он человек, который создал атмосферу, при которой возможна закупка за взятку не того оборудования, которое нужно для стопроцентной безопасности людей в поездах.
Удар по национальной гордости
Знаменитых историй по части коррупции и злоупотребления властью в стране в последнее время было две. Одна касается главы парткома громадного города Чунцина – Бо Силая. В убийстве коммерческого партнера нашли виновной его жену, а Бо Силай опять же создал атмосферу, почву для коррупции (коммерция жены и сына?). На этой почве произросло далеко не только то убийство.
Но Бо Силай – фигура политическая, что-то вроде китайского неокоммуниста. Это заметно влияет на отношение к делу людей. А вот железнодорожное дело – чистый случай. Никакой политики, просто коррупция. Но к политике ключевая часть китайцев относится слегка отстраненно, а к коррупции – нет.
Катастрофа в Вэньчжоу изменила мировоззрение китайского среднего класса. Ему есть чем гордиться, и ему нравится быть гордым своей страной. Китайцы любят свои небоскребы, им приятно, что их страна затмила по этой части Америку и не только ее. Они были горды пекинскими Олимпийскими играми 2008-го года и технологическим великолепием, продемонстрированным в те дни. В стране налицо мощный подъем культуры – театр и цирк, кино и литература, живопись, и все это с выходом на мировой уровень. Итак, пришел новый и великолепный стиль жизни?
Но скоростные железные дороги до инцидента в Вэньчжоу были настоящей национальной гордостью. Пронестись из Пекина в Шанхай за несколько часов? Такого не было никогда. Технологии используются смешанные, от японских до бразильских. Сегодня в мире ни одна нация не может сделать какую-то программу – космическую, например – опираясь полностью на свои ресурсы. Искусство тут состоит в умелом комбинировании лучшего из того, что есть в мире.
И когда улики начали закапывать в землю, когда оказалось, что железнодорожное министерство всесильно настолько, что попыталось повлиять на аппарат пропаганды – не слать репортеров на место катастрофы…
То китайское потребительское общество показало свою силу, причем с помощью новейших технологий массовых коммуникаций. Именно катастрофа поезда стало демонстрацией настроений в обществе: свергать или менять режим там никто особо не стремится, но извините – погибли 40 человек, провалился проект – национальная гордость, и нет виновных? И никакой аппарат пропаганды тут сделать ничего не смог.
И власть сделала выводы. Приговор бывшему министру Лю Чжицзюню только часть ее ответной реакции, и не единственный приговор. По сути перетрясли все министерство, свое получили пропагандисты, местные власти, а вдобавок ускорились коррупционные процессы во множестве прочих ситуаций. Да и дело Бо Силая, возможно, шло бы как-то еще, чуть тише, если бы не буря в китайском обществе, вызванная крушением двух поездов.
Хочется надеяться, что Китай показывает окружающему миру, что таким образом коррупцию можно победить.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
