Вадим Дубнов, политический обозреватель РИА Новости.
После того, как президент Грузии Михаил Саакашвили неделю назад признал победу на выборах оппозиции под руководством Бидзины Иванишвили, грузинская политическая жизнь наполнилась символами. И апофеозом стало рукопожатие президента и лидера победителей, заключенное на встрече, посвященной процессу передачи власти. Бидзина Иванишвили власть принял.
Михаил Саакашвили власть не сдал. До развязки – год. Который, едва начавшись, уже успел обрасти новыми мифами – в добавление к тем, которые писались уже почти 10 лет.
Миф о тюрьме и демократии
Как принято считать, оппозиция победила только благодаря тому, что так вовремя показала фильм об издевательствах над заключенными в глданской тюрьме, и речь не столько о торжестве демократии, сколько о грамотной и циничной политтехнологии.
В соответствии с этим представлением, именно в ночь после всегрузинской телепремьеры соотношение сил изменило свой знак, лидеры стали аутсайдерами. Оппозиция, не верившая в свой успех еще за несколько дней до развязки, получила вдруг право формировать правительство. И подвела под успех, который проигравшая власть полагает случайным, идейное обоснование в виде хлесткого лозунга "Саакашвили пришел с революционными розами, а выметается веником!".
Но даже если власть и права, объясняя свой провал удачной оппозиционной политтехнологией, надо отметить, что особого выбора у оппозиции не было.
Грузинский сюжет – это непрекращающаяся полемика о том, насколько должны соотноситься демократия и авторитаризм там, где идет кардинальная реформа. Между тем, сама грузинская власть себя в этой системе координат, похоже, не очень-то и позиционировала, с самого начала дав всем понять, что ради строительства новой страны надо будет потерпеть некоторые политические неудобства вроде вертикали власти и давления на СМИ.
Именно в такой манере власть общалась с оппозицией, явно не думая, что в этом же жанре может ответить и она. И дело не в том, что выборная кампания была, по всеобщему признанию, торжеством примитивной политической безвкусицы, и что венцом этого как раз и стал фильм про тюремных садистов.
Дело в том, что только в этом ключе и могла оппозиция переиграть власть – на том поле, которое она считала своим. А об идеях никто спорить и не собирался.
Поэтому имелось некоторое лукавство в том, что брезгливо морщились от странностей выборной кампании и, поздравляя ее участников с финалом, называли его демократическим одни и те же люди.
Миф о радикальной реформе
Принято считать, что власть, как и положено любой реформаторской власти, пала жертвой радикализма проведенных реформ. Между тем, здесь тоже не все так однозначно.
Об известной книге Ларисы Бураковой "Почему у Грузии получилось" в Грузии говорят с улыбкой. Некоторые едко отмечают мастерство автора в выделении того, что работает на название, и вычеркивании того, что ему противоречит.
Возможно, и в самом деле, грузинская власть работала с автором. Но и это не мешает при внимательном прочтении увидеть ту колоссальную и во многом первооткрывательскую работу, которая незаметно и повседневно шла где-то на средних уровнях министерств и комитетов. Исполняли ее люди, имена которых не называют ни в дни революции, ни на выборах, ни на презентациях правительства. И вся политическая буффонада, которую весь мир обсуждает в терминах демократии и авторитарной модернизации, была лишь операцией прикрытия для их спокойной и незаметной работы.
И Буракова, и эксперты при этом признают: при всей своей бесшабашности реформа отнюдь не получилась радикальной.
По политическим соображениям не удалось довести до конца реформу электроэнергетики. Не закончена земельная реформа. Фактически провалена судебная реформа. Это естественные и неизбежные ошибки, которые ведомы только осиливающему дорогу, и это неизбежная социальная цена, которую приходится платить любому реформатору.
Но даже то, что сделано, ставит Грузию в один ряд с самыми успешными реформаторскими странами – с Эстонией, Чехией или Польшей. Только, в отличие от них, в Грузии рост ВВП на душу населения отнюдь не обернулся повседневным благосостоянием, и здесь Грузия соревнуется не с Россией или Турцией, а с Азербайджаном или Арменией, и отнюдь у них не выигрывает.
Миф о новом фасаде
Оппозиция вообще обвиняет Саакашвили в том, что вместо реформ он явил миру просто перестроенный фасад. Но это очень большой и очень грузинский вопрос – что, собственно говоря, считать фасадом?
…Такого количества людей, говорящих по-русски, Тбилиси не видел, кажется, с советских времен. Тбилиси еще не стал мировым туристическим городом, но респектабельные пары и тинейджеры с рюкзаками, разлитая в воздухе английская, немецкая, польская речь в город уже пришли.
В захолустном еще вчера городке Казбеги, ставшем Степанцминдой, строятся отели в три крепкие европейских звезды. Строится курорт Лазика. Посрамлены скептики, утверждавшие, что в стране, где еще вчера не было света, устраивать оазис туризма с его бесчисленными и дорогими инфраструктурами – утопия, грубый пиар или еще более грубый распил.
Туризм – не миф. Туризм – символ, его тоже ставят в вину власти: быть в Грузии туристом намного приятнее, чем в ней жить. Зачем нужна в Батуми роскошная башня Трампа, если нечем платить за квартиру?
Но в том-то и дело, что фасад неотделим от того, что за ним, так же, как неотделим грузинский миф от правды. Это и есть образ экономики и итог реформ.
Как признают люди из грузинской власти, из реформаторской стометровки преодолены метров пятнадцать. Реформы, так неприятно бьющие по семейному бюджету, но зато наполняющие государственный, проведены. Проведены реформы, облегчающие ежедневную борьбу гражданина с чиновником.
Но во всем остальном – как в туризме: деньги, заработанные в гостиницах, в курортах, вкладываются в новые гостиницы и курорты, а рабочих мест при этом больше не становится. Механизм монетизации итогов реформ так и не создан.
Пусть это отсутствие не так безнадежно, как отсутствие механизма перераспределения нефтяных доходов у соседей, пусть реформы начинались в Грузии не с польского или чешского нуля, а с глубочайшего минуса, – все это интересно только специалистам. Граждане ждут компенсации за страдания, причем как можно быстрее.
Советская промышленность, к счастью, в Грузии давно умерла. Активно строится экономика услуг, можно сказать, постиндустриальное общество. Но в стране, где пенсия едва превышает 100 долларов, это еще один повод для всеобщего раздражения, воспоминания о былом благоденствии и тоске по старым фасадам. Которыми, если совсем честно, любоваться могут только туристы.
Миф о пользе авторитарной модернизации
Грузия – это и есть та самая авторитарная модернизация, о пользе и даже неизбежности которой довольно часто говорят иные российские реформаторы.
Между тем, грузинский опыт говорит и о другом.
Такая реформа, как показывает этот опыт, хороша для превращения руин в стройплощадку. Можно успеть построить часть фундамента. Но очень быстро выясняется, что отсутствие нормального парламента и настоящих выборов чреваты соблазнами. Под модернизационные знамена, привлеченные их авторитарностью, идут очень, мягко говоря, разные люди. И дальше реформу надо делать именно с ними, а они предъявляют свои счеты. Процесс становится все менее контролируемым, ближний круг – все менее достойным доверия.
Для Грузии временем реформ стал первый срок Саакашвили, второй – это уже период безжалостного византийства. Сегодня вчерашние соратники президента, особенно из числа силовиков, бегут из страны, потому что даже сторонники власти уже не слишком спорят с теми, кто безо всякого решения суда называет их преступниками.
В бедной стране такая модернизация обречена на торможение, столь же вызывающее, сколь бурным был старт. Можно продолжать доказывать, что другого пути не было, и это тоже, возможно, правда. Но время ушло, ближний круг поредел, и уже кто-то снимает кино про тюрьму и веник, и кому интересно, что оно, может быть, и не очень документальное?
Миф о руке Москвы
И, поскольку другого жанра нет, только и остается, что отвечать старой историей о том, что Бидзина Иванишвили является агентом Кремля. Грузия, впрочем, об этом слышит с того самого дня, когда Иванишвили заявил о намерении возглавить оппозицию.
Действительно, он сделал свое состояние в России, руководя банком "Российский кредит". Правда, активов в России у Иванишвили было немало и без этого банка. И Каха Бендукидзе в одном из интервью сомневается, что Иванишвили действительно продал свои российские активы – просто потому, что в России так просто и быстро такие активы не продашь.
Победа России на парламентских выборах в Грузии. Читать на сайте InoСМИ >>
Между тем, никто из серьезных аналитиков версию о том, что Иванишвили – рука Москвы, не рассматривает. Даже если правда все, что про него пишут – это совершенно не значит, что у него есть какие-то долги перед кем-то секретным и могущественным в России. И что даже если они и есть, он собирается их отдавать.
Он, скорее всего, не признает Абхазию и Южную Осетию – но он может избавить отношения с ними от фронтовых ощущений, и либералы-республиканцы, входящие в его команду, уже этим занимаются. Он вряд ли вернет Грузию в СНГ и не вступит в ЕвразЭС. Может быть, ради него Геннадий Онищенко даст добро на возвращение в Россию вина и "Боржоми", но оснований считать это изменой могут только самые преданные сторонники Саакашвили.
А что до преференций российскому бизнесу, так ему и при Саакашвили никто и ничто не мешало чувствовать себя так, будто и не было никакой войны, что могут подтвердить хоть в "Вымпелкоме", хоть в ВТБ.
И уж тем более никто и ничто не заставляет его пересматривать достигнутое прежней властью на западном направлении. Европе все труднее скрывать, как она подустала от грузинского президента. Митта Ромни сторонники Саакашвили считают оппортунистом в деле настоящего консерватизма, и особенно на него тоже не надеются. А уж насчет демократов за время президентства Обамы они и вовсе хорошо научились не питать излишних иллюзий.
Словом, Запад будет к Иванишвили ничуть не менее улыбчив, чем к Саакашвили.
Миф о социализме Иванишвили
Еще Бидзину Иванишвили подозревают в том, что он окажется верен своим обещаниям возродить идеалы развитого социализма. Что за ним идут люди, которые поверили в возвращение уверенности в завтрашнем дне или хотя бы дешевого электричества.
Однако довольно трудно себе представить, что он сознательно будет торпедировать то, что было сделано и наработано. Другое дело – удержание того, что достигнуто. Введение какой-нибудь новой справки может свести на нет любую реформу, не говоря о том, что в реформе важна, как известно, не буква, а дух. А о том, насколько Иванишвили его чувствует, никто ничего не знает.
Хотя многих насторожило, что в том же МВД, в котором этот дух витает, как мало где еще, теперь, скорее всего, ощутят тяжелую поступь милицейского генерала времен Шеварднадзе Тамаза Тамазашвили – тестя нового министра внутренних дел Ираклия Гарибашвили. Да и признание Иванишвили о том, что приоритетом развития он считает сельское хозяйство, тоже не успокоило скептиков. Особенно после того, как Минсельхоз тоже возглавил человек из эпохи Шеварднадзе.
Так что дело не в социализме и не в обещаниях всеобщей раздачи денег. Дело в том, что экономические воззрения Иванишвили – продолжение загадки. А для того, чтобы вернуться в тот постсоветский стиль, в рамках которого экономика – это система жизнерадостных олигархических договоренностей, можно вернуться и без возвращения в СНГ. И без верности единственно верному учению.
Миф о бушующем двоевластии
А рукопожатие с действующим президентом у Иванишвили вышло весьма холодным, что дало повод для новых волнений: не кончится ли нынешнее двоевластие столкновением?
Спокойствия никто никому, действительно, не обещает. Саакашвили, проиграв, ощутил, кажется, забытый уже было драйв и вкус к борьбе. Еще год будет действовать конституция, написанная специально под Саакашвили, и в ней немало возможностей, отдав всю инициативу парламенту и правительству, с разной степенью заметности блокировать их начинания, напоминая при этом стране, на ком лежит после парламентских выборов ответственность за судьбы страны.
Но что-то подсказывает: реальный клинч не нужен ни тому, ни другому. Роспуск парламента грозит Саакашвили крахом его партии на следующих выборах, а ему лично – возможно, окончательной изоляцией, потому что уже сегодня многие из его сторонников, не слишком таясь, готовы обсуждать условия своего сотрудничества с новым победителем.
С другой стороны, если Иванишвили и удастся собрать в парламенте конституционное большинство, ему придется не раз взвесить, стоит ли объявлять президенту импичмент. В этом случае изгнанный президент возглавит такую оппозицию, каковой сам Иванишвили не смог бы стать, даже потратив все свое состояние.
И, наконец, и тот и другой знает, что есть арбитр – запад. И выглядеть перед ним нарушителем того мира, который к такому всеобщему удовольствию был заключен, не захочет никто. Стало быть, в соответствии с политической логикой, год должен получиться бурным, с двоевластием, но без эксцессов.
Другое дело, что в соответствии с политической логикой у Грузии получилось все провести только однажды – полторы недели назад. Да и это многие полагают счастливым стечением обстоятельств.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
