Вера Костамо, РИА Новости.
С начала трагических событий в Крымске прошло 40 дней. Вовлеченными в эту историю оказались не только люди, пережившие страшную ночь с 6 на 7 июля, но и тысячи добровольцев со всей России. Жизнь для таких людей теперь разделилась на отрезки до и после Крымска. Вернувшись домой, многие столкнулись с кошмарами, бессонницей, чувством вины, желанием вернуться в зону ЧС — "крымским синдромом".
Светская хроника на фоне катастрофы
Наталья Киселева, Москва, руководитель лагеря "Добрый", журналист
Время в Крымске: с 9 июля по 12 августа. Планирует вернуться в Крымск 21 августа
Увидела сообщение о том, что Наталья Водянова собирает волонтеров для поездки в Крымск, через 1,5 часа я была на месте отправления автобуса. Приехала в белых джинсах, розовом кардигане и балетках — думала, что вернусь через три дня. Если бы мне сказали, что останусь на месяц и буду руководить отправкой гуманитарной помощи, общаться с МЧС, МВД, принимать фуры и отправлять КамАЗы, не поверила бы.
Через 25 часов наш автобус, в котором было 7 волонтеров, приехал в Крымск. Утром Наташа (Водянова — прим.авт.) назначила меня старшей нашей группы, и мы начали работать. В первый день на развозе гуманитарной помощи был только один "Соболь". Нашими адресатами стали жители улицы Мира в станице Нижнебаканская. Мы были первыми, кто оказал им гуманитарную помощь, хотя со дня катастрофы прошло три дня. Были случаи, когда пострадавшие настолько отчаивались, что пили воду из зараженных колодцев. Люди пытались встать на колени и благодарить за помощь, падали в обморок, плакали.
Мы поняли, что необходимо инструктировать волонтеров. Первым делом я отправляла их на собеседование с психологом, потому что не все выдерживали нагрузку. Основная проблема добровольцев в зоне ЧС — полное непонимание того, куда они едут. У некоторых не было жесткой мотивации — помочь людям. Их мотивация — оказаться в эпицентре событий, зачекиниться в Крымске, вести собственную светскую хронику на фоне катастрофы. А здесь нужно работать — это реальная зона ЧС, реальная жизнь, это не кино.
Нам очень помогало МЧС, СО-1001 под руководством старшего лейтенанта Антона Шуваева. Они выделили 20 своих бойцов для фасовки базовых пакетов гуманитарной помощи. Каждый день ребята формировали по 900 посылок. А еще я хочу поблагодарить Российский союз спасателей и лично Александра Дергачева и Петра Кутукова. Эти люди многому нас научили.
Здесь, в зоне ЧС, один день проходит за пять — совершенно другая плотность времени. Если ты с кем-то съездил в Нижнюю Баканку в один рейс, значит вы уже родные люди и лучшие друзья. Мы помогаем не только населению, но и друг другу. Это странно звучит, но здесь я счастлива, каждую минуту я понимаю, зачем живу.
Сейчас мы сворачиваем лагерь, но ни в коем случае не прекращаем гуманитарную миссию. Просто волонтеры не будут жить в палатках, мы решаем вопрос с их размещением. Психологи реабилитируют вернувшихся домой — это тоже важно. Также мы поделили фронт работ на сектора. Есть те, кто взял под свой контроль ремонт домов, есть те, кто помогает детям-инвалидам. Я, например, отвечаю за ветеранов Великой Отечественной войны. Вернусь в Крымск и вплотную займусь этим вопросом.
Есть фонды и организации, огромное количество людей, готовых помочь пострадавшим. Деятельность волонтеров в Крымске не прекращается, впереди еще огромная работа, перед которой нужно сделать маленькую передышку.
О первых днях после воды
Мария Казарова, волонтер из Краснодара, закупка и доставка гуманитарной помощи.
Время в Крымске: с 8 июля по настоящее время
Седьмого июля вечером мы узнали о трагедии, восьмого утром посмотрели видеосъемку с вертолета, ролики в интернете. Нашли пункты приема гуманитарной помощи в Краснодаре, но, посовещавшись с друзьями, решили, что оперативнее отвезти помощь самостоятельно.
Мы приехали в мой магазин, со склада забрали все, что поместилось в машину. На рынке закупили питьевую воду, и любой продавец, узнавая, куда мы едем, добавлял что-то от себя.
Первый раз мы поехали в Крымск вдвоем. Заехали в волонтерский штаб, получили приблизительные адреса — пересечения улиц, которые сильно пострадали. После трагедии прошли сутки, но за это время никто к людям не добрался. Дети хватали хлеб и воду. Это было 8 июля, в 15:00-16:00 часов, за 40 минут раздали все, что привезли. Когда мы ехали по улицам, первый вопрос, который нам задавали: "Хлеб есть?".
Мы возвращались в Краснодар под очень сильным впечатлением и начали обзванивать всех друзей по телефонной книжке, рассказывали о реальной ситуации в Крымске.
В понедельник кто-то отправил в Крымск "Газель" питьевой воды и детского питания, несколько компаний перечислили деньги безналичным расчетом в "Метро" (необходимое закупалось там), мы повесили объявление на моем магазине, и люди приносили вещи и деньги. Социальные сети сильно повлияли на объем гуманитарной помощи от простого населения. Уже 11 июля мы ехали в Крымск на двух легковых и трех грузовых машинах. Наш гараж был под потолок забит тем, что сдавали для пострадавших. В итоге мы развезли очень много именных посылок.
Целую неделю юноша с улицы Орджоникидзе — мы ее назвали "подшефная" — ходил в одних трусах. Мы были на этой улице в воскресенье, в среду, приехали в субботу, а он все в тех же трусах. Парень очень скромный, не подходил к машинам, развозившим гуманитарную помощь.
— У меня осталось полотенце, я помылся, белье постирал, пока сохнет, хожу в полотенце.
Познакомились с одной семьей: у них трое детей, дом устоял, четыре стены есть. Спать негде, потому что полы в глине. Спросили, что изменилось за неделю. Ответили, что приезжали люди, предлагали купить утопленную машину за 30 тысяч рублей. Весь город был заклеен объявлениями о скупке разбитых и утопленных машин.
Или вот увидели: сидит бабуля в ночнушке, которая от глины колом стоит. Предложили отвезти ее в школу-интернат, где было организовано временное жилье. "Не могу, — говорит, — деточки, вдруг комиссия приедет". В первый день все ждали комиссию, которая так и не появилась.
Поздно вечером привезли детское питание и памперсы в семью, в которой две недели назад родились двойняшки. Из ворот выглянула перепуганная женщина, сказала: "Нам ничего не надо, уходите".
Следом выбежал мужчина и закричал: "Идите отсюда, сейчас я стрелять буду!". Потом уже мы узнали, что он всю ночь напролет убирался в доме, ничего не ел, целый день восстанавливал документы на дом. Взвинчен был.
На Орджоникидзе люди, немного покушав и повеселев, даже рассказали забавную историю: "Самый удачливый у нас на улице Андрюха. Вода сошла, а у него в огороде две бочки домашнего вина — приплыли откуда-то".
О волонтерах выходного дня
Богдан Соболев, Сыктывкар, фельдшер, координатор по медицинскому направлению в лагере "Добрый"
Время в Крымске: с 13 июля по 30 июля, с 13 августа по настоящее время
В понедельник, 9 июля, мы с друзьями загрузили машину лекарствами, и я поехал в Крымск. Получился полностью мобильный медпункт на колесах.
Дезинформация, распространенная в интернете, катастрофически помешала осмыслить правильность ситуации и масштабы трагедии. Я думал, что опять увижу Грозный 1995 года, был готов развернуть госпиталь или санчасть. Но увидел совершенно другую картину.
Сутками я занимался выдачей лекарств, оказанием экстренной помощи, перевязками. Очень мешали волонтеры выходного дня. Многие приезжали в Крымск на выходные потусоваться, потратили огромные суммы чужих денег на то, чтобы провести время, как на Ибице. Таким в зоне ЧС нечего делать. Они морально и физически нестабильные люди, привезли только самих себя. На деньги, которые "прокатали" такие волонтеры, можно было оборудовать местную поликлинику новейшей техникой.
Человек должен быть полностью готов к ситуации. У него должно быть с собой все. А здесь было столько тепловых ударов, что я устал спасать "спасателей".
Как-то ко мне на перевязку пришел парень, я увидел раны застаревшего характера, стал его опрашивать и выяснил, что у него ВИЧ. Волонтер отказывался уезжать, но рисковать жизнями людей в лагере меня не заставят никакие правозащитники. "Но он же имеет свои права, он нормальный пацан", — кричали его друзья. Я выслушал и принял решение — он, конечно, имеет право жить, но не в зоне ЧС. С помощью полиции парня отправили домой. С хроническими заболеваниями нельзя находиться в зоне ЧС и нужно отдавать себе в этом отчет.
Когда я приехал в Крымск, фуры приходили одна за другой, коробки не были подписаны, потом стали подписывать, но препараты, вещи и продукты оказались перемешаны. Обязательно нужен сортировочный пункт, где собирается вся гуманитарная помощь, разбирается, подписывается. В городах тысячи человек не знали, как себя применить, в то время как мне пришлось перебрать не одну тонну лекарств.
На месте мы пытались спасти привезенное от дождей и солнца. Этого хаоса не должно быть — нужны дисциплина и координация. Нельзя потерять этот удивительный опыт работы добровольцев в зоне ЧС, но нужно научить людей не мешать профессионалам.
Почему бы не ввести учет для волонтеров и документ с разными уровнями допуска к работам? Проводить сборы, хотя бы раз в год. Нужно научить людей работать в сложных условиях, научить их выживать. Человек должен быть готов к тому, что его ждет, чтобы у него потом "не сорвало крышу". Ведь доктор не станет за ним бегать и лечить. А такую схему могут разработать только профессионалы.
Осталось всего два теплых месяца, нужно срочно делать ремонты в подтопленных домах. Сейчас у нас есть уверенность в том, что из Москвы придут необходимые строительные материалы. Будем искать рабочие руки.
В Крымске я планирую открыть при поликлинике бесплатный реабилитационный кабинет для населения. Съездил домой, забрал все свое оборудование, получил договоренности с крымским горздравом, надеюсь, скоро начнем работать. Думаю остаться в Крымске до конца августа, дальше посмотрим.
Олеся Парамошкина, Пенза, психолог, доброволец в детской комнате
Время в Крымске: 19 июля — 3 августа
Помощь — это всегда обоюдный процесс, но именно тогда, когда помогаешь, ничего не требуя взамен, даже самое незначительное усилие возвращается к тебе в многократном размере. Именно в такие моменты начинаешь как никогда верить в волшебство.
О том, что Наталья Водянова собирает психологов для помощи в Крымске, я узнала из сообщения одного из коллег. Уже 19 июля мы выехали из Пензы в Москву, а оттуда в Краснодар. Наша команда из девяти человек приступила к работе на детской площадке 22 июля. Две недели, которые мы провели там, были очень насыщенными и, конечно, энергозатратными.
Это стало понятно уже по возвращении домой, хотя в Крымске нам казалось, что мы все можем, что не все сделали, и так много ещё предстоит. Вернувшись, мы столкнулись с кошмарами, страхами, чувством вины, каждый из нас справлялся с этим сам. Помогают сон, витамины, отдых. Сейчас я привыкаю к "мирной" жизни, хотя очень остро переживаю социальную несправедливость: не могу видеть, как ругают или обижают детей, издеваются над животными, рубят парки и сносят дома, чтобы построить очередной торговый комплекс. Это и раньше не оставляло равнодушным, а теперь, когда видел, как кто-то из последних сил пытается восстановить свой дом, свой город, как бережно люди относятся друг к другу, тем более. Теперь я знаю, что хочу помогать людям так, как мы это делали в Крымске.
Спасти спасателей
Таша Сулима, Москва, специалист по работе с шоковой травмой, координатор центра психологов-добровольцев в Крымске
Время в Крымске: 10 июля — 25 июля
Контакт со смертью не проходит без последствий и может быть травматичен. Когда в соседней квартире идут похороны, у вас как минимум меняется настроение. Энергия смерти — слишком мощная сила, чтобы соприкосновение с ней никак вас не изменило. Даже не принимая это в расчет, энтузиазм волонтеров, огромное желание помочь, готовность работать целыми днями и даже сутками, не высыпаясь, приводит к тому, что человек в зоне ЧС попадает в состояние, в котором царят совершенно другие ценности.
На такой глубине чувств человек задействует все свои ресурсы для помощи тем людям, которым невыносимо плохо. И по возвращении домой ему приходится столкнуться с тем, что он выпал из системы координат, в которой находятся его друзья, родственники и просто знакомые. Со всеми их "мелочными " проблемами и "ерундовыми" сложностями. Мир словно резко изменился, и тебя перестали понимать. Это само по себе уже достаточно сложно, но к этому может добавиться еще и психологическая реакция на пережитый контакт с ЧС.
Окружающим обычно заметнее так называемые приступы немотивированной агрессии, когда человек злится и раздражается на пустом месте. Кстати, самый травматичный вариант — это злость на себя, аутоагрессия. Сам человек или его друзья могут также заметить лабильность его эмоционального состояния, когда человек то плачет, то смеется, то радуется, то печалится без основания. Труднее заметить потерю аппетита, когда человек забывает поесть. Бывает, что еда меняет свой вкус, то становится пресной, то соленой, то вдруг горчит. Тревожный симптом — нарушение сна, не только кошмары, но и проблемы с засыпанием или когда утром просыпаешься разбитым. Но один из самых тревожных симптомов — диссоциация, когда эмоции словно смазываются, стираются.
Иногда люди замечают, что пропал смысл жизни. Начинает казаться, что только в зоне ЧС жизнь реальна. Обратной стороной этого же процесса становится ощущение, что мир не безопасен. Растет уровень внутренней тревоги, и не находится места, где можно расслабиться. Кстати, повышенное употребление алкоголя — симптом из этой же серии. Как и резко возросший интерес к экстремальным видам спорта.
Поверьте, хорошие и отзывчивые люди есть и среди тех, кто не выезжал в зону ЧС. И среди них есть много специалистов, которые готовы бесплатно заниматься реабилитацией волонтеров, потому что все эти симптомы — предвестники целого списка заболеваний.
Посмотрите внимательно в зеркало, загляните в глаза друзей. Мы вместе! Не лишайте других радости помогать, обратитесь за помощью.
В Крымск требуются добровольцы — юристы и строители-отделочники — для помощи ветеранам Великой Отечественной войны, инвалидам, пенсионерам и многодетным семьям. Проживание и питание обеспечиваются.
Контакты:
Наталья Киселева, 8-919-778-21-98,
Богдан Соболев, 8-988-315-13-56.
