Павел Родькин, кандидат искусствоведения, доцент НИУ ВШЭ, член Зиновьевского клуба МИА "Россия сегодня"
Объектом шоковой терапии стал весь без исключения мир, что не осознает еще западное общество, испытывающее на себе шок в виде миграционного кризиса и террористических атак. Продолжением деятельности чикагских экономических советников (так называемых чикагских мальчиков) стал черный террористический интернационал, являющийся инструментом окончательного демонтажа традиционного общества и государства.
Шоковая терапия как универсальная технология уничтожения общества
Доктрине шока посвящено одноименное исследование Наоми Кляйн ("Доктрина шока: расцвет капитализма катастроф". М., 2009), детально описывающее технологии и социально-экономические последствия целой серии шоковых терапий, начатых и испробованных в странах Латинской Америки. Словосочетание "шоковая терапия" печально знакомо и российскому обществу по 1990-м годам, когда она была провозглашена в качестве официальной доктрины курса социально-экономических реформ.
Шоковую терапию можно считать своеобразным прототипом современной гибридной войны: именно в ней сочетание экономических, социальных, идеологических, политических, информационных, полицейских и силовых элементов получило концептуальное обоснование. Технология шока, став универсальной и глобальной, перестала быть локальной и избирательной, "вашингтонский консенсус" окончательно оформил эту глобализацию.
Главным результатом применения доктрины шока является слом, насильственная трансформация традиционного общества и государства, промежуточной стадией которой становится капитализм катастроф. Как отмечает Кляйн, "страны, как и отдельные люди, от сильного удара шока не "перезагружаются", возвращаясь к нулевой точке, но просто ломаются и продолжают разрушение".
В этом отношении крайне наивны ожидания того, что после чудовищных терактов во Франции Европа "поднимется" или изменит отношение к России. Европейское общество трансформировано настолько, что не в состоянии оказать никакого сопротивления шоку.
Социально-экономический базис доктрины шока
Все следы кейнсианского наследия подлежали бескомпромиссному стиранию из мировой экономики. Но пока существовала альтернативная и конкурентная социальная модель советского общества, либеральный капитализм вынужден был поддерживать достаточно высокий уровень жизни на Западе.
Вне зависимости от особенностей политических режимов, геополитических противоречий и конфликтов национальных государств, практически во всех странах мира происходит свертывание прямых или косвенных достижений социальных революций начала ХХ века. Данный процесс по сути и является содержанием современной глобализации.
Шоковая терапия в Европе проводится с целью осуществления окончательного демонтажа так называемого общества всеобщего благосостояния и специфического евросоциализма. Тектонические изменения происходят сегодня уже в "благополучном Западе", в "золотом миллиарде".
Эти изменения не сводятся к простому возвращению в старый капитализм и империализм. Социальная контрреволюция устанавливает новый, по своей сути постчеловеческий тип отношений. На историческую сцену выходит новый субъект власти, который Александром Зиновьевым описан в терминах сверхобщества и сверхвласти.
Сочетание антисоциальных реформ, проводимых глобальным капитализмом с самыми страшными и бесчеловечными формами террора, устраиваемыми черным интернационалом, вводит мир в регрессивное состояние полной атрофии. Так достигается абсолютная покорность перед готовящимся шоком будущего, в терминологии другого теоретика изменений будущего Элвина Тофлера.
Доктрина шока меняет формы и средства, но неизменным остается ее главный принцип: дезориентировать жертву и лишить ее способности противостоять социальному удушению. Правда, анестезия потребления, накопленная в организме западного общества и доставшаяся другим незападным странам, продолжает еще действовать.
Одной из реакций современного глобализированного общества потребления является игнорирование и отрицание происходящих изменений. Это проявляется и в России, когда состояние нарастающего хаоса продолжает восприниматься как временное недоразумение.
Общество хочет продолжать потреблять и развлекаться. Призыв пить шампанское и веселиться в качестве "достойного" ответа терроризму ("Идите на… Пьем шампанское!") в карикатурах печально известной Charlie Hebdo полностью соответствует уровню понимания происходящих процессов европейцами.
Современный глобальный потребитель – существо инфантильное и истеричное, абсолютно манипулиремое и открытое доктрине шока. Проблема заключается в том, что и потребление, и человек-потребитель функционально больше не нужны наступающей миросистеме, гротескные намеки на которую дают литературные и киноутопии.
Шок проникает во все "защищенные" ранее сферы жизни, он возрастает, но пережить его в рамках потребления и либерального капитализма невозможно. Впрочем, любое революционное переосмысление действительности уже само по себе является новым шоком.
