Алексей Панкин, политический обозреватель ИД "Комсомольская правда", член Зиновьевского клуба МИА "Россия сегодня"
25 лет назад, 3 декабря 1989 года, на Мальте завершилась советско-американская встреча в верхах. Она, казалось, подвела последнюю черту под "холодной войной". Эта историческая дата — отличная возможность вспомнить себя тогдашних, искренне ликовавших по поводу окончания конфронтации между Востоком и Западом. И попытаться разобраться, — вместе с теми, кто в этом саммите участвовал, или его готовил, или внимательно за ним наблюдал, — "был ли у мира шанс", или то противостояние с нашими "партнерами", к которому мы пришли сегодня, было предопределено уже там и тогда?
Тогда и сейчас
Начнем с нескольких цитат, маркирующих пройденный путь.
Михаил Горбачев, Генеральный секретарь ЦК КПСС: "Мир покидает одну эпоху и вступает в новую. Мы стоим в начале длинного пути. Это путь в эпоху прочного мира. Угрозы насильственных действий, недоверие, психологическая и идеологическая борьба — все это теперь должно кануть в вечность".
Джордж Буш-старший, президент США: "Мы можем воплотить в жизнь идею прочного мира и достичь надежного сотрудничества в отношениях между Востоком и Западом. Именно здесь, на Мальте, я и председатель Горбачев заложили основу для такого будущего".
Это было сказано на первой в истории совместной пресс-конференции по результатам переговоров. До того руководители государств подводили итоги по отдельности.
А вот как звучат лидеры двух стран сегодня.
Президент России Владимир Путин на заседании Валдайского клуба (24 октября 2014 года): "Сейчас мы вновь видим попытки раздробить мир, провести разделительные линии, сколотить коалиции по принципу не за, а против кого бы то ни было, вновь сформировать образ врага, как это было в годы "холодной войны"".
Как же мы дошли до жизни такой?
1989. Атмосфера
Давайте вспомним события 1989 года. Вывод войск из Афганистана. Первый Съезд народных депутатов. Волнения в Грузии, в Прибалтике. Забастовки шахтеров. Падение социалистических правительств практически во всех странах Варшавского договора. Разрушение Берлинской стены в ноябре…
"У многих тогда было ощущение растерянности, того, что почва уходит из-под ног. Думаю, было оно и у Горбачева, который искал точку опоры, поддержку своим преобразованиям у США, — вспоминает Андрей Кортунов, тогда член одной из рабочих групп, готовивших материалы к саммиту, ныне генеральный директор Российского совета по международным делам. — В США тоже царила некоторая растерянность. Перемены происходили слишком быстро, чтобы успевать их оценить и сформировать устойчивые позиции".
Почему Мальта?
Рассказывает Павел Палажченко, переводчик Михаила Горбачева:
"После прихода к власти в январе 1989 года президент Буш-старший решил провести стратегическую оценку советско-американских отношений, то есть взял паузу. Но события, особенно в Восточной Европе, развивались настолько быстро, что все ждали действий. Предложение провести внеплановую встречу в верхах у нейтральной Мальты поочередно на американском и советском военных кораблях было сделано во время визита Шеварднадзе в Америку в сентябре. Согласие Горбачева было получено быстро. Когда делегации прилетели на Мальту 1 декабря, разразился сильнейший шторм. Помню, главком советского ВМФ адмирал Чернавин сказал, что нет никакой возможности гражданским лицам подняться на военный корабль. Встречу договорились провести на нашем круизном лайнере "Максим Горький", пришвартованном у причала Ла-Валетта, где разместилась советская делегация. Чуть-чуть было тесновато".
Вспоминает Роберт Легволд, в 1989 г. — директор Гарримановского института, влиятельного либерального мозгового центр; был на Мальте в качестве эксперта общенациональной телекомпании "Эй-би-си":
"Интерес в США к встрече на Мальте был огромный — ведущие телеканалы освещали его почти в круглосуточном режиме. Но делать это было трудно. Ветер на улицах буквально сбивал с ног и разметывал провода. Все запомнили, как президента Буша однажды чуть не сдуло в море, когда он поднимался на свой корабль по возвращении с переговоров".
О чем говорили и о чем договорились
Буш привез на Мальту повестку дня из 20 пунктов: от разоружения до гуманитарных вопросов. В нее не вошли предложения о "плане Маршалла" для России, то есть программе экономической помощи реформам в СССР, на котором настаивал тогдашний американский посол в Москве Джек Мэтлок. По словам Легволда, администрация хотела сначала посмотреть, насколько успешно Горбачев будет справляться с реформами своими силами.
По итогам встречи не было ни совместного коммюнике, ни подписанных договоренностей (они и не предполагались). Советский лидер дал заверения о невмешательстве во внутренние дела восточноевропейских стран. Обсуждение будущего Германии было отложено на потом. Главным же, по оценке Палажченко, было, что Горбачев заявил: СССР не считает США врагом, Буш ответил тем же. Данное заявление было скреплено рукопожатием, сначала в переговорной комнате, потом перед камерами.
"Буш также пообещал, что не будет "прыгать на стене", то есть использовать проблемы, возникшие у СССР, в целях достижения пропагандистских преимуществ, — рассказывает Палажченко, — И свое слово он держал до самого распада СССР и отстранения Горбачева от власти".
Из российских участников наиболее подробные воспоминания о саммите оставил Анатолий Черняев, помощник Генсека по международным вопросам. В них содержатся некоторые детали, интересные именно с точки зрения дня сегодняшнего:
"Оставались еще региональные проблемы (помимо центральноамериканских, которые США не считали "региональными" в том смысле, что ими могут заниматься и другие державы!)", — пишет он.
Вот так. Мол, дружба дружбой, но в нашу сферу влияния — ни-ни! Как тут не вспомнить сегодняшнюю Украину.
Обман? Предательство?
Закончился саммит, закончился и 1989 год. А дальше события понеслись вскачь — распад социалистического содружества и Организации Варшавского договора. Не объединение Германии, а поглощение ГДР со стороны ФРГ. Распад СССР. Расширение НАТО вплоть до некогда советской Прибалтики. И вот уже "враг у ворот" — США по существу воюет с Россией руками украинцев.
С позиций сегодняшнего дня многие склонны видеть в этом двуличие американцев и предательство советского руководства. А как оценивают ситуацию инсайдеры?
Спрашиваю у Анатолия Черняева: у вас не возникало ощущения, что Буш-старший вел с вами двойную игру: на словах за сотрудничество, на деле — за победу в "холодной войне" и развал Союза?
— У меня не было такого ощущения ни тогда, ни сейчас. Я считаю, что им был нужен миролюбивый демократический Советский Союз, с которым можно делать мировые дела.
Ему вторит Павел Палажченко:
— США и Запад вообще опасались стремительного распада СССР. Их, во-первых, тревожила судьба ядерного оружия, во-вторых, они считали, что движение к демократии пойдет проще в рамках единого государства, чем по отдельности. Вспомните, что Буш-старший летом 1991 года даже ездил на Украину агитировать против сепаратизма. В Штатах — да и в Киеве — ему этого до сих пор не простили.
— Но ведь именно он произнес в марте 1992 года речь, в которой провозгласил победу США в "холодной войне" над СССР…
— Это уже политиканство задним числом. Шла избирательная кампания, его соперник Билл Клинтон активно заигрывал с восточноевропейскими диаспорами, намекая на возможность принять их страны в НАТО. Напомню также, что тезис о поражении СССР в "холодной войне" задолго до Буша зазвучал из уст официальных лиц, близких к Ельцину.
А вот как смотрит на "теорию заговора и предательства" Дмитрий Михеев, в те годы — политэмигрант, антикоммунист, старший научный сотрудник влиятельного неоконсервативного ("ястребиного") Гудзоновского института:
"Я не думаю, что Буш занимался обманом. Зачем, если противник отступает сам? К Горбачеву, как и позже к Ельцину, они применяли тактику "похлопывания по плечу". А что касается моего тогдашнего окружения, то там в уступках Горбачева видели либо успех американского давления, либо хитрую мимикрию — перегруппировку сил для нового наступления. Люди этого типа не способны поверить, что "империя зла" может вот так сама взять и сдаться. Ее в любом случае нужно добить. В среде тех, кто до сих пор формирует внешнюю и военную политику США, людей с таким менталитетом — процентов 60, а то и все 70. И рано или поздно они неизбежно взяли бы верх", — заключает раскаявшийся антисоветчик.
Точка невозврата
А вот с чем согласны практически все наши собеседники — это с тем, что похолодание отношений стало практически неизбежным с распадом Советского Союза.
"На самом деле, именно избранный лидер РСФСР Борис Ельцин вступил в заговор с руководителями Украины и Белоруссии с целью раздробить СССР на независимые государства", — написал недавно в статье для "Комсомольской правды" экс-посол США в СССР Джек Мэтлок, кстати, в постсоветское время последовательный противник расширения НАТО. А преемники Джорджа Буша посчитали себя свободными от его обязательств перед бывшим лидером исчезнувшей страны. На нет, мол, и суда нет.
Добавляет Павел Палажченко:
"Разговоры о расширении НАТО на Восток начались всерьез лишь после того, как Ельцин в 1993 году заявил в Варшаве, что вступление Польши в НАТО не будет противоречить российским интересам".
"Какие тут похлопывания! Запад понимает только силу!"
Право на заключение уступаю Ольге Зиновьевой. Вместе с мужем, выдающимся советским и российским мыслителем Александром Зиновьевым, она следила за разворачивающимся действом из Германии:
"Мы с ужасом наблюдали за всеми этими объятиями. Я помню, Александр Александрович сказал: "Даже и погода против". И добавил: "Зачем было выходить в море, если и на суше можно было заниматься этими непотребными делами". Все это было как на его рисунке: Две крысы держат друг друга за горло, пожимая руки.
Чем Горбачев держал их за горло? Страстными обещаниями и слезливыми мольбами: не обманите меня, поддержите. Мы сделаем все, что мы вам обещаем.
Но никому в голову не приходило, что все это всерьез. Объединение Германии в глазах тех, кто вершит политическую историю мира, выглядело как долгая многоходовка. Им и присниться не могло, что все это будет просто брошено им под ноги. Вы же помните недавние воспоминания Гельмута
Коля: если бы 100 миллиардов Горбачев попросил за воссоединение Германии — дали бы 100 миллиардов. И 200 бы дали. Да вся бы Европа, весь мир бы объединился, чтобы отдать Союзу эти деньги.
А Горбачев просто сказал: берите нас тепленькими, берите нас, как хотите, а мы-таки будем строить новую жизнь, новый демократический, новый либеральный мир. Нам так нужны вот эти либеральные ценности, что мы без них просто жить не можем!
Но либеральных, мягкотелых, пушистых разговоров Европа не понимает. А Америка вдвойне. Как бы страшно это ни звучало, но только с позиции уверенности, позиции силы, позиции агрессивности — я не побоюсь этого слова — можно строить с ними отношения.
Dixi!
