"Во время долгого молчания, когда меня не будет, ты помни, как не жалел я сил, а слово было мне оружием в борьбе".
(Кармен Наранхо, 1968)
Вики Пелаес - известная перуанская журналистка, одна из фигуранток нашумевшего дела об 11 российских гражданах, арестованных в США в 2010 году по подозрению в шпионаже и в июле того же года высланных из Америки. До "шпионского скандала" Пелаес занималась международной журналистикой - она часто критиковала Белый дом по вопросам иммиграционной политики, прав заключенных, отношений с Кубой и Израилем. Перед тем как эмигрировать в США, Вики была видным телерепортером на родине, в Перу. В Нью-Йорке журналистка работала на газету El Diario La Prensa. Пелаес, высланная в Москву вместе с мужем, Хуаном Ласаро (чье русское имя - Михаил Васенков), пережила колоссальную трагедию изгнания, забвения, смерть отца, потерю друзей, разлуку с сыном, крушение всех надежд. Редкие люди переживают такое. Перед вами - первое после более чем годичного перерыва выступление в прессе Вики Пелаес.
Прошло больше года с тех пор, как я написала мою последнюю авторскую колонку, в которой критически оценивала систему, сложившуюся в результате глобализации.
Не по своей воле пришлось мне прервать тридцатилетнюю карьеру, с моей точки зрения успешную, поскольку меня ненавидели многие сильные мира сего и действительно ценили широкие слои американского населения, в особенности испаноговорящие иммигранты.
Колонка, которую я возобновляю сегодня, выходила непрерывно в течение 13 лет до 27 июня 2010 года, когда несколько десятков вооруженных агентов ФБР, одетых в черное, лица многих из них были закрыты масками, ворвались в мою жизнь. Всю походило на сцену из кинофильма. Тем вечером меня задержали, надели наручники и посадили в камеру, обвинив в шпионаже. Через тринадцать дней, за два часа до вынесения приговора, во время весьма странного, скоротечного и несправедливого судебного заседания, длившегося менее получаса, я узнала о том, что мой муж и отец моего сына, с которым я прожила 30 лет, являлся бывшим агентом спецслужб Советского Союза.
Задержание, полная изоляция в течение 13 дней в "дыре" (камера с повышенными мерами безопасности), грубость и издевательства тюремщиков, объявление о моем условном освобождении первым судьей, которого бесцеремонно вывели из судебного процесса и, наконец, процесс с притянутыми за уши обвинениями, в результате чего я, вместе с десятью российскими агентами, была выслана в Москву. Все, что тогда произошло, и по сей день похоже на водоворот, который по своему усмотрению изменил мою судьбу - или, правильнее сказать, по усмотрению сильных мира сего.
В сотнях написанных мною колонок я очень много рассказывала о том, что происходит за кулисами мировой политики, но до сих пор так и не могу понять, какова же была подоплека скандала с 10 российскими агентами, и что пытались скрыть с помощью широкомасштабной и крикливой кампании, развязанной американскими СМИ и их приспешниками во всем мире по заказу Главного Хозяина, как я всегда называла правительство США. Я все еще не могу понять, что стояло за встречей президентов Барака Обамы и Дмитрия Медведева и кому не понравились начало перезагрузки и политика российско-американского сближения. Я продолжаю спрашивать себя: а может быть, этот случай был использован в качестве ширмы, чтобы под ее прикрытием продавить конкретное решение по иранскому вопросу, который в те дни обсуждался в ООН.
Все эти вопросы и желание докопаться до сути напоминают мне о наивности моей сестры, адвоката по профессии, которая отправилась из маленького перуанского городка в Нью-Йорк, чтобы выступить в качестве "защитника" по моему делу. Держа в руках Конституцию США, она требовала, чтобы ей были вручены копии соглашения между правительствами России и США, поскольку хотела "ознакомиться с истинными фактами и решить, согласна ли она с решением президентов". Все присутствовавшие на судебном заседании, включая журналистов, смотрели на нее с улыбкой, и в то же время им не нравилась смелость этой провинциалки.
Еще одним сюрпризом стало итоговое решение этого псевдосуда. Задержанных осудили не за шпионаж, а за то, что мы были "агентами, не зарегистрировавшимися в иностранном государстве и пытавшимися завязать дружеские связи в политических кругах США с целью сбора информации и передачи ее своему правительству". С этой точки зрения данная деятельность была вполне законной, поскольку она происходит ежедневно и во всех странах мира. Ее осуществляют тысячи лоббистов, действующих в интересах различных государств и международных корпораций. Но парадоксальность происходящего заключалась в том, что меня тоже включили в эту категорию, не приняв во внимание, что я была совершенно случайной жертвой, поскольку никогда не знала о роде занятий своего мужа.
Тем не менее, современные СМИ, действующие в духе глобализации, не проверив факты и даже не усомнившись в них, предпочли заменить правду ложью и превратили слухи и всякого рода предположения в новость, чтобы очернить мое профессиональное имя и сделать из меня "шпионку".
Это не обошло и моих родных, в том числе и детей, все они подверглись беспощадной травле со стороны представителей прессы. Мой отец так и не смог оправиться от такого унижения, заболел и вскоре умер. Никто не взял на себя труд досконально изучить мое дело. Никто не хотел согласиться с тем, что я никогда не состояла ни в одной политической партии и уж тем более не шпионила в пользу какого-либо государства.
Единственным лозунгом моей жизни всегда были правда и справедливость, в то время как главным инструментом прессы, состоящей на службе у глобализации, является сенсационность, безжалостная ложь, чтобы превратить человека, осмелившегося сказать правду, в нечто грязное и исключить его из общества, в котором с каждым днем все больше преобладает индивидуализм.
А по-другому не может и быть, ведь глобализации нужна именно такая послушная журналистика, чтобы управлять миром в соответствии с планом подчинения человечества господству многонациональных мегакорпораций. В этом смысле журналистские расследования, которые я проводила вместе с тысячами своих американских коллег в соответствии с принципами демократии, превратились в препятствие для сильных мира сего, пытающихся запугать и обмануть человечество посредством подмены правды ложью и превращением настоящих героев в грязных негодяев. Это объясняет, почему, например, как явствует из публикации Paper Cuts, с 2007 по 2010 год в США потеряли работу около 30 тысяч опытных журналистов - в первую очередь тех, которые проводили свои собственные расследования.
За весьма редкими исключениями большинство стран Латинской Америки следует этой же модели. Поэтому не стоит удивляться тем измышлениям и лжи, которые были написаны про меня и коллег с моей родины Перу. Надо мной безжалостно издевались, доходя до того, что приписывали мне связь со всеми мыслимыми повстанческими движениями. Но, слава Богу, прозвучали и другие голоса, которые рассказали все о моей профессиональной деятельности, как на телевидении, так и в печатной прессе. И все же никто не написал ни строчки о действиях перуанской прокуратуры, которая расследовала все выдвинутые против меня обвинения и не нашла ничего, что можно было бы против меня выдвинуть, даже штрафа за нарушение правил дорожного движения.
Невиновность не является информационным поводом для современной журналистики, обслуживающей глобализацию. Еще меньше эту прессу интересовали мои чувства как человека, которого выслали из страны, то, что я нахожусь на краю прошлого и будущего, тоска по родному дому и неопределенность моей дальнейшей судьбы. Такие чувства испытывала я по приезде в Москву, где у меня не было ни друзей, ни документов, чтобы вернуться на родину. Кроме того, я не знала русского языка. Мне было чрезвычайно трудно пережить все это в особенности потому, что я не могла видеть своих детей, которые остались в США без средств к существованию, поскольку даже мой дом был конфискован.
Ко всему прочему, мне было нелегко понять, что происходит со многими людьми, которых я считала своими друзьями и которые в трудный час повернулись ко мне спиной. Ни El Diario La Prensa, ни профсоюз работников этого издания, где я проработала более 20 лет, не прислали ни адвоката, полагавшегося мне по закону, ни какого-нибудь журналиста, которому я рассказала бы свою собственную версию событий с тем, чтобы он расследовал всю подоплеку дела. Они лишь приняли как данность все то, о чем их проинформировало ФБР. Мои гонорары были удержаны, а моим детям не была оказана какая-либо материальная помощь. Я также не слышала, чтобы какая-либо из организаций в поддержку журналистов, которых так много в США, выступила с заявлениями в связи с моим делом.
Еще один удар я получила от своих кубинских друзей и коллег, не отвечавших на мои письма по электронной почте, даже когда просила их связаться с каким-нибудь кубинским травматологом, который бы подлечил мое плечо, изувеченное в тюрьме. До сегодняшнего дня у меня остается ощущение того, что я была им нужна, лишь когда в своих статьях выступала с жесткой критикой правительства США, когда меня цитировал Фидель Кастро или когда мои колонки публиковались в различных латиноамериканских СМИ.
Изгнание действительно раздирает душу, равно как и предательство. Как свидетельствует история, далеко не все мужчины смогли пережить и то, и другое. Однако постоянная поддержка со стороны российского правительства, его забота о моем здоровье и благополучии всей моей семьи вывели меня из отчаяния, дав надежду на будущее и новую жизнь.
В этой колонке я не могу не сказать и своем спутнике жизни.
Возможно, если бы я осталась там, в тюрьме или вообще ничего не произошло, то мне не представилась бы возможность познакомиться с культурой его страны, узнать о его службе в интересах родины и причинах, по которым он хранил молчание. По сути дела, он был для Советского Союза героем, покинувшим отчий дом еще очень молодым и с тех пор больше не видевший ни родителей, ни брата, ни других своих близких. Мне также не представилась бы возможность увидеть его печаль от того, насколько все здесь изменилось.
Когда я познакомилась с ним 30 лет назад, то сначала была восхищена его знаниями и идеями социальной справедливости, потом меня поразила его физическая сила, а в итоге он покорил меня, просто подарив розу. Это прекрасный и по-настоящему мужской обычай русских, которые всегда приходят с цветами на свидание. Вот и сейчас я повсюду вижу это в Москве, легендарной и прекрасной столице, которая приютила меня в момент, когда мне было плохо, и по которой я очень тоскую, как только ее покидаю.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
