Копна черных вьющихся волос, тягучий голос и будто слегка ленивая манера пения, мрачная, наполненная символами лирика и каждый день под девизом "живи быстро, умри молодым" — Джима Моррисона нет уже более 40 лет, но он остается одним из величайших певцов и одним из самых выдающихся музыкантов в истории.
Моррисон родился 8 декабря 1943 года во Флориде в семье военного и увлекся поэзией еще в школьные годы, написав свои первые стихи под влиянием произведений Артюра Рембо и Уильяма Блейка.
"Я всегда хотел сочинять, но при этом считал, что ничего хорошего не получится, если только каким-то образом рука сама не возьмет карандаш и не начнет им водить по бумаге, а я, по-настоящему, не должен иметь к этому никакого отношения. Как автоматическое письмо. Но этого у меня так никогда и не получилось. Я написал, конечно, очень много стихов. В старших классах и в колледже у меня накопилось множество тетрадей, которые по какой-то дурацкой причине я просто выбросил, когда окончил учебу. Но может быть и так, что если бы я не выбросил эти тетради, я никогда не написал ничего оригинального — потому что в них главным образом были все те вещи, которые я накопил, читая и слушая, как цитаты из книг. Я думаю, что если бы не избавился от них, то никогда не стал бы свободным".
В 19 лет Джим Моррисон поступил в университет в Таллахасси, где изучал историю эпохи Возрождения, а также всерьез занимался театральным искусством, не только в теории, но и на практике, играя в любительских постановках. Через два года после поступления он переехал в Лос-Анжелес, где продолжил обучение на факультете кинематографии Калифорнийского университета. Результатом стали два снятых Моррисоном фильма и, что гораздо важнее, его знакомство с будущими музыкантами The Doors – Рэем Манзареком, Робби Кригером и Джоном Десмором. Уже в 1965 году группа начала выступать в небольших клубах, тогда же появились и первые студийные записи будущих хитов.
"Я никогда не занимался пением — и никогда даже не помышлял об этом. Я думал, что стану социологом или писателем, может быть, буду сочинять пьесы. На концерты я тоже не ходил, раза два в лучшем случае. Кое-что я видел по телевизору, но все равно я не считал себя частью всего этого. Но в моей голове звучало целое концертное представление: с группой, пением и аудиторией — огромной аудиторией. Те первые пять или шесть песен, что я написал, — я просто списывал ноты с фантастического рок-концерта, который шел в моей голове. А когда я написал песни, я должен был их спеть".
Появившись в период расцвета движения хиппи, прославлявшего внутреннюю и внешнюю свободу, красоту и любовь, The Doors демонстрировали своего рода обратную сторону этой культуры – столь же психоделическую, но одновременно темную, жестокую, построенную на театральных импровизациях и сценических обрядах, которые гипнотически действовали на публику. Поклонники немедленно прозвали Моррисона "спасителем" и "шаманом".
"Я не уверен, что это спасение, что есть люди, которые хотят видеть меня своим лидером. Шаман — это целитель, подобно знахарю. Я не вижу людей, приходящих ко мне для этого. Я не считаю себя спасителем <…> Я рассматриваю роль артиста двояко — он шаман и козел отпущения. Люди вливают в него свои фантазии, и их фантазии являются им во плоти. А чтобы уничтожить свои фантазии, они уничтожают его. Я прислушиваюсь к тем импульсам, которые несет каждый, но не впускаю их в себя. Нападая на меня, пиная меня, они освобождаются от этих импульсов…"
Первый альбом группы, названный просто The Doors, вышел в январе 1967 года. Среди композиций – песня Light My Fire, один из главных хитов коллектива, сочиненная Бертольдом Брехтом и Куртом Вайлем Alabama Song с ее знаменитой строчкой "Покажи мне путь к следующему виски-бару", содержащая строки из стихотворения Уильяма Блейка композиция End of the Night. И, конечно, длящийся 11 с половиной минут заключительный трек The End. Его запись, проведенная, как вспоминает продюсер Пол Ротшильд, при свете единственной свечи, и последующее концертное исполнение стало воплощением того самого мистического творческого ритуала, который проводил Джим Моррисон и в студии, и перед многотысячной толпой во время живых выступлений.
"По правде говоря, всякий раз, когда я слышу эту песню, для меня она приобретает какой-то новый смысл. Я и в самом деле не знаю, что я пытался сказать. Родилась она как простая прощальная песня. <…> Вероятнее всего с какой-нибудь девушкой, но я вполне могу себе представить ее и как прощание со своего рода детством. Просто не знаю. Я думаю, песня достаточно сложна и универсальна в своей образности. Настолько, что она может значить все, что хотите. Мне решительно все равно, что о ней пишут критики и прочие…"
"Мне нравится петь блюз – эти свободные, длинные композиции-путешествия без начала и конца. Я просто ловлю ритм и продолжаю придумывать что-то. Такие песни нравятся мне гораздо больше, чем просто песни. Начинаешь петь блюз и смотришь, куда это приведет".
Постепенно, однако, концерты The Doors становились все более противоречивым действом. Моррисон, словно существовавший в параллельной своей группе реальности (во много из-за алкогольной зависимости и постоянного пребывания в по-разному измененном состоянии), на сцене мог и лечь, и раздеться, мог начать переругиваться с кем-то из слушателей или вовсе уйти. В зале постоянно дежурили сотрудники полиции, нередко забиравшие исполнителя прямо со сцены, аресты и обвинения в непристойном поведении следовали один за другим.
"Практически ситуация никогда не выходила из-под контроля. На деле все это достаточно иронично. Мы веселимся, ребята веселятся, фараоны веселятся. Создается некий странный треугольник. Иногда я напрягаюсь сильнее и несколько завожу людей, но обычно мы на сцене только стараемся сделать хорошую музыку, вот и все, не более того".
И журналисты, и современники, и исследователи творчества Моррисона не устают повторять, что музыкант сам приближал собственную кончину, проживая каждый день как последний, с постоянным ощущением близкого финала. Это ощущение пропитывало музыку и лирику The Doors с первых альбомов.
"Я люблю выпить. Но не представляю, что можно пить только молоко и колу, это все разрушает. Нужно вино или пиво, чтобы дополнить пищу. Напиваться… до какого-то момента ты полностью контролируешь ситуацию. Каждый глоток – твой выбор… Я думаю, в этом разница между самоубийством и медленной капитуляцией".
Джим Моррисон умер 3 июля 1971 года в Париже – ему было 27 лет. До сих пор достоверно не известно, какие события предшествовали кончине исполнителя – по одной из версий, он скончался от остановки сердца в номере отеля, по другой – от передозировки в туалете клуба. При жизни Моррисона The Doors выпустили 6 студийных альбомов, последним из которых стал L.A. Woman. Он завершался композицией Riders on the Storm, семиминутной психоделической балладой со звуковыми эффектами – дождь и гром – и шепотом Моррисона, наложенным на его же вокал. Эта песня была последней, которую группа записала в полном составе, впервые представлена она была на концертах, ставших последними для самого Моррисона.
После смерти лидера, группа выпустила еще три альбома, в том числе и An American Prayer, который представляет собой положенные на музыку записи голоса Моррисона, читающего собственные произведения. Ведь даже на пике активности The Doors он не переставал заниматься поэзией, и речь не только о песенной лирике, сочиненной для группы, но и о многочисленных стихах и поэмах, которые выходили отдельными сборниками, как при жизни, так и после смерти автора.
Если у тебя нет проблем, зачем говорить об этом?
Изреченное означает свою противоположность
или вообще все что угодно.
Я жив. Я умираю.
Подготовила Наталия Григорьева
