ЛОВОЗЕРО (Мурманская область), 27 мая — РИА Новости, Анастасия Яконюк. Саамская кувакса, где провела детство Александра Антонова, совсем не похожа на виллу "Курица", ставшую известной благодаря героине повестей шведской писательницы Астрид Линдгрен — неутомимой выдумщице Пеппи Длинныйчулок. У них было разное детство, непохожие проблемы, свои заветные мечты. Но во многом они оказались похожи: в стремлении во всем быть первыми и идти до конца, в желании сделать мир ярким и справедливым, в готовности щедро тратить душу, не заботясь о прибыли.
Они встретились, когда Пеппи по-прежнему было девять, а переводчице Александре Антоновой уже 80, и к нескольким десяткам языков, на которых к этому времени говорила Пеппи, добавился саамский. А сама она получила новое имя — Тарьенч. Правда, путь к этому знакомству оказался непростым.
Кувакса у Перхозера
"Это было 5 мая 1932 года. Мама говорила, в этот день такая пурга, такая вьюга разыгралась! Там гора была пологая, и у нее остановились саамы, куваксу поставили — переждать непогоду. И я именно в этот день и в этот час решила появиться на свет", — рассказывает Александра Андреевна Антонова.
В чумах во время дальних переходов за оленями родились все ее девять братьев и сестер. До рождения Сандрэ — саамский вариант имени Александра — ее семья жила на Кильдинском погосте недалеко от Мурманска, и диалект саамского языка, на котором говорили местные жители, назывался кильдинским.
"Я спрашивала маму, что там было, где Мурманск строился (до 1916 года). А она говорит, там чумы стояли, леса неплохие, ягоды собирали.
На Кильдинский остров переезжали — ловили семгу", — вспоминает Антонова.
В 30-х годах прошлого века саамы поняли: пришло время уходить с Кильдинского погоста — уводить стада от строящейся железной дороги и растущего города.
Семья осваивала новые места, занималась привычными для саамов промыслами: ловили рыбу, собирали ягоды, ухаживали за оленями. На зиму с другими оленеводами собирались в селе Териберка на самом севере Кольского полуострова, на побережье Баренцева моря, а летом грузили на сани провизию и скарб и отправлялись в Перхозеро. И так из года в год.
Дети помогали по хозяйству, им разрешалось ловить рыбу — сесть в лодку, раскинуть сети, проверить улов. Но и запреты были строгие, вспоминает Александра Андреевна, нарушать их никто не решался. "Мы на берегу озера жили — нам не разрешали после восьми часов вечера гулять: говорили, надо дать отдых хозяйке земли и хозяйке воды, чтобы корм и рыбу давали", — рассказывает она.
Духи всегда окружали саамов — у них просили помощи, надеялись на их защиту и покровительство. С особым почтением относились саамы к знахарям. Однажды произошла с Александрой Андреевной невероятная история, которую она, образованная женщина, не может объяснить до сих пор.
Когда Шура училась в начальной школе, родители отправлялись в тундру с оленями, а ее вместе с младшими детьми и большим хозяйством, где были даже овцы, оставляли за старшую в Териберке. В один из таких дней Александра заболела — на спине образовался огромный нарыв. Врачи, по ее словам, разводили руками — не могли понять, откуда он взялся и чем лечить. Узнав о болезни дочери, мать вернулась в село и позвала знахаря.
"Это мамина сестра Анна пустила болезнь на меня. Она черный маг, а брат у нее — белый. Он маме сказал принести мое нижнее белье. Мама отнесла, он вечером вернул и велел положить в такое место, где много народу ходит, но чтобы не видно было. В чайную чашку наговорил слова, накрыл бумажкой. Говорит, проснется — дай попить", — рассказывает Антонова. Она и теперь верит, что это средство помогло ей через два дня встать на ноги и больше никогда не вспоминать о хвори.
На войне как на войне
С началом школьных каникул оленеводческие семьи грузили багаж и провизию на сани, запрягали оленей и отправлялись в путь. Июньскую ночь 1941 года 9-летняя Шура запомнила навсегда. "Мы только приехали ночью. Погода отличная — небо чистое, солнце яркое. Только озеро черное — лед еще не растаял. И вдруг из-за озера пять самолетов близко друг к другу летят. А когда они за горизонт скрылись, такие взрывы начались! Мама сказала: "Война", вспоминает Александра Андреевна.
Оленеводов, остававшихся в селах, эвакуировали, а семья Александры осталась в тундре. В 1942-м в Териберке открылась школа: один ученик в четвертом классе, по двое во втором и третьем, а в Шурином — первом — аж шестеро.
"Во время войны бумагу собирали, золу. Самое тяжелое — встречать с моря рыболовные суда. Они привозили огромные ящики со снастью, ее надо по крючку разобрать, наживить мойву или кильку и скорее отправить в море. Мы знали — если быстро сделаем, скорей и война кончится", — рассказывает Антонова.
Тогда же она начала учить русский язык. До школы, в тундре, он ей ни к чему был — в семье говорили на кильдинском саамском. Сегодня Александра Андреевна с улыбкой вспоминает, как объявляла учительнице: "Я пошел на перемену". "Она мне говорит: "Шура, не пошел, а пошла". А я думаю — почему она меня поправила. Это я когда еще узнала, что в русском языке еще и род есть!" — смеется переводчица.
Букв не хватает
После семи классов выяснилось, что Антонова на селе одна такая грамотная, и ее отправили по комсомольской путевке в институт народов Севера. Одним из ее преподавателей стал известный ученый, языковед, специалист по финно-угорским и саамским языкам Георгий Керт. И если любовь к народному слову ей привила мама, знавшее огромное количество саамских сказок и легенд, то Керт дал в руки инструмент, позволивший всю оставшуюся жизнь сохранять и развивать язык ее народа.
Антонова, будучи студенткой и после института, скрупулезно записывала сказки за мамой, пока та не начинала сердиться. Сегодня собранный ею фольклор можно прочитать и в сборниках под редакцией Керта.
Но если устное творчество саамов баловало изобилием, то письменному языку, по мнению Антоновой, чего-то не хватало. "Алфавит был со времен советской власти. Он состоял из 33 русских букв. А когда я сама начала заниматься языком, то стала писать саамские слова русскими буквами. Потом начала проверять. Некоторые слова читать не могу — не получается. Все сопоставила — букв не хватает", — рассказывает Антонова.
Как только в ее голове сложилась четкая система, восемь свежих букв заняли свои места в новом алфавите кильдинского диалекта саамского языка. Причем новых знаков она не изобретала — дописала к уже известным буквам палочки и крючки — говорит, чтобы не отбить охоту у детей изучать язык, так проще.
"Так в алфавите появилась 41 буква. И все теперь пишут этим алфавитом", — говорит автор саамской азбуки. В 1982 году увидел свет первый саамский букварь. А спустя всего три года Антонова и Керт выпустили первый словарь.
Александра Андреевна первой на Кольском полуострове начала преподавать саамский язык в школе. Стала первой ведущей саамского радио в Ловозере. В 1985 году придумала саамские игры — праздник, в наши дни ставший международным фестивалем: саамы играют в женский футбол, соревнуются в метании аркана на рога, стрельбе из арбалета и других национальных видах спорта.
Пиппи Лонгструмп — Пеппи Длинныйчулок — Тарьенч Кукесьсуххк
Когда на пенсии у Антоновой появилось свободное время, она заняла его переводами — саамских сказок, религиозной литературы, в том числе Евангелия от Матфея, стихов Есенина и многих других произведений. И, наконец, осуществила давнюю мечту — перевела детскую книгу "Пеппи Длинныйчулок" на саамский. Правда, как и знаменитая переводчица Лилиана Лунгина, познакомившая с Пеппи (в шведском варианте — Пиппи) русского читателя, Александра Антонова изменила имя главной героини.
"Ко мне женщина ходила из собеса, когда я уже начинала переводить. Почитай, говорю ей. Только, говорю, я имя Пеппи не хочу. А она мне — ну, возьми Тарьенч — это по-саамски Дарья, так ее дочку зовут", — объясняет Антонова. Ну а прозвище Пеппи смогут выговорить только знатоки саамского языка — Кукесьсуххк.
Свой выбор произведения переводчица объясняет просто: у саамских детей, изучающих язык, должна быть книга, от которой невозможно будет оторваться. Так, верит Антонова, они скорее выучат язык. Шведская компания, владеющая правами на книгу, передала их за небольшую стоимость, а родственники Линдгрен позволили использовать оригинальные рисунки из первого издания 1945 года.
Редактором книги выступила норвежская исследовательница Элизабет Шеллер, деньги выделили по специальной программе поддержки малочисленных народов. И уже в мае этого года будущие читатели получили красочное издание. Так Пеппи превратилась в Тарьенч и заговорила по-саамски.
"Я не могу представить, что я уйду, и язык уйдет вместе со мной. Ведь предки так на нас надеялись, верили, что мы их традиции понесем дальше. А какие традиции, если язык уходит?!" — сетует Антонова.
Она опасается, что в скором времени саамский язык исчезнет из школьного расписания, что уйдет старшее поколение, и у молодых не будет сил и стимула говорить на языке предков.
Сама она старается поддерживать интерес и любовь к языку у многих людей. За это несколько лет назад Александра Антонова вместе с еще одной подвижницей — Ниной Афанасьевой получили премию Северных стран Gollegiella ("Золотой язык") за работу по сохранению и развитию кильдинского саамского языка.
Сегодня на рабочем столе Антоновой — разрозненные страницы нового саамского словаря. Она надеется закончить труд к концу этого года, если позволит здоровье. "У меня такая бессонница страшная теперь. Врачи лекарства выписали, да это все не помогает. Я решила: лучше буду работать, сколько хватит сил", — говорит переводчица.
Кто такие саамы
Саамы — коренной народ Северной Европы. Саамские общины есть в Норвегии, Швеции, Финляндии и на Кольском полуострове. По некоторым оценкам, общая численность саамов составляет от 60 до 80 тысяч человек, большинство из них — от 40 до 60 тысяч — живут в Норвегии, меньше всего в России — около 2 тысяч человек.
По данным переписи населения 2010 года, в Мурманской области проживают 1,6 тысячи представителей этого народа и только 17% из них считают саамский язык родным. Центром культурной жизни малого народа в России является село Ловозеро, которое в этом году отметит 440-летие.
Саамские языки относятся к особому подразделению финно-угорских языков уральской языковой семьи, но занимают в ней обособленное место. Некоторые ученые выделяют его в третью, отдельную, группу уральских языков наряду с самодийскими и финно-угорскими.
Кроме того, различают около десятка диалектов саамского языка — в зависимости от места проживания их носителей (например, на Кольском полуострове диалектов четыре). Причем различаются они иногда настолько сильно, что говорящие на разных диалектах порой плохо понимают друг друга. Так, общение российских и норвежских саамов, по словам Александры Антоновой, сильно затруднено.
Саамы стараются сохранять самобытный уклад жизни и собственный язык. Большинство живут родовыми общинами, занимаются оленеводством, рыболовством, народными промыслами.
