Андрей Золотов-младший, главный редактор RussiaProfile.org
15 октября исполнилось бы 80 лет одной из самых ярких личностей в русской истории XX века, человеку, фигура которого до сих пор вызывает жаркие споры в Русской Православной Церкви и мало известна широкой публике, – митрополиту Ленинградcкому и Новгородскому Никодиму (Ротову).
Интерес к его личности, которую только начинают осмыслять историки, не абстрактен. Нынешний Патриарх Московский и всея Руси Кирилл – воспитанник митрополита Никодима, всячески подчеркивающий не только свое почтение к учителю, но и преемство по существу своего служения. Вот и в понедельник 12 октября патриарх председательствовал в Петербурге на юбилейной конференции его памяти, совершил заупокойное богослужение на его могиле, а потом еще и в храме, поминая его вместе со своими родителями.
«Если бы не он, то тысячелетие Крещения Руси (в 1988 году, ставшее поворотной точкой в освобождении Церкви от гонений и ограничений советского периода – прим. ред.) мы, может быть, праздновали бы в катакомбах», – говорит патриарх Кирилл.
Личность митрополита Никодима в каком-то смысле олицетворяет собой главные линии напряжения в современной церковной, да и шире – общественной жизни: Как строить диалог с Западом, не теряя своей идентичности? Как обновляться, сохраняя традицию? Как воспитывать молодежь и растить руководящие кадры? В какой степени мы можем воспринимать Советский Союз своей Родиной? Где пределы допустимого компромисса с властью?
«Великая заслуга митрополита Никодима в том, что ему удалось, будучи молодым человеком, изменить отношения власти и Церкви, – сказала в интервью РИА Новости известный историк профессор Ольга Васильева, которая уже 15 лет изучает постепенно открывающиеся архивные материалы о его деятельности. – Изнутри той системы, которая была, он пошел против системы».
«Я открою вам тайну, – сказал в интервью РИА Новости ближайший ученик и сотрудник митрополита Никодима, митрополит Крутицкий и Коломенский Ювеналий, – дело в том, что в то время он был практически патриархом. Он не носил этого сана, но в своей деятельности он имел такое влияние, какое полагалось бы иметь патриарху».
Жизнь митрополита Никодима поражает своей стремительностью.
Родившись в Рязанской области в семье служащего в 1929 году, Борис Ротов в 18 лет стал монахом Никодимом, в 20 – священником и стал служить на приходах Ярославской области, учась заочно в Ленинградской духовной семинарии, а затем и академии.
В 1956 году 27-летнего иеромонаха отправляют в Русскую духовную миссию в Иерусалиме – центре переплетения международных церковно-политических интересов.
В 30 лет по решению советского руководства, которое тогда определяло все основные церковные назначения, он стал епископом и возглавил Отдел внешних церковных сношений (ОВЦС) – одно из двух главных, наряду с Управлением делами Патриархии, церковных ведомств. В 33 года он – митрополит Ленинградский.
Мистическая смерть «одаренного русского мужика»
В возрасте 48 лет, 3 сентября 1978 года, митрополит Никодим упал с сердечным приступом в Ватикане, во время аудиенции у новоизбранного Папы Римского Иоанна Павла I. Глава Католической Церкви читал над ним отходные молитвы.
Такая смерть лишь добавила дополнительный мистический ореол к репутации «филокатолика», которой митрополита наделили традиционалистски настроенные православные. В церковной среде до сих пор бытует опровергаемый и современниками, и историками слух, что он якобы был «тайным кардиналом».
«Митрополиту Никодиму, может быть, мечталось, чтобы Православие соединить с Римом и русский Патриарх занял бы второе место во Вселенской Церкви, – писал в своих воспоминаниях сложно относившийся к Никодиму архиепископ Василий (Кривошеин), – но папская непогрешимость и власть над Церковью оставалась для него неприемлемой. Поэтому, несмотря на все увлечения и перегибы, он не был и никогда не мог стать "униатом". Он был слишком для этого умён и не склонен к подобного рода авантюрам».
В свойственной церковной иерархии обстановке непубличности возникла и теория, что якобы митрополит Никодим «выпил не свою чашку кофе» – Папа Иоанн Павел I сам скоропостижно скончался через 22 дня после смерти своего православного гостя.
На самом деле митрополит Никодим последние годы тяжело болел, но продолжал напряженно работать, как правило, заполночь, и самозабвенно совершал богослужения – публичные, торжественные, собиравшие тысячи прихожан, и частные, в своей домовой церкви в Серебряном Бору, а по бытующему преданию, даже на столике в бизнес-классе самолета.
Энергия и быстрота Никодима была непривычна для его времени и среды. Он быстро ходил, быстро думал, много путешествовал. Работая с понедельника по пятницу в ОВЦС, он в субботу и воскресенье служил и проводил сотни встреч в своей епархии в Ленинграде. Задолго до электронной почты и курьерских служб его секретарь иеромонах Лев Церпицкий (будущий архиепископ Новгородский) иногда по два раза в день летал с документами между двумя городами, за что, по воспоминаниям архимандрита Августина Никитина, получил прозвище «аэромонаха».
«Я все могу делать быстро, кроме службы», - говорил митрополит.
«Это был необыкновенно одаренный русский мужик, такой, простите, толстопузый рязанский поп, – сказал в опубликованных воспоминаниях его ближайший сотрудник, покойный профессор-протопресвитер Виталий Боровой, – Никодим был человеком редчайших способностей, но с малыми знаниями, к сожалению. Он ставил вопросы, спрашивал и спрашивал меня до поздней ночи… Я изнывал от всего этого. Но если я говорил, что нужные ему сведения есть в такой-то книге, то через пару дней он приходил, прочитав эту книгу».
«Он не был мучеником, хотя смерть в 48 лет от седьмого инфаркта – что это такое? – говорит патриарх Кирилл в фильме, подготовленном к 80-летию своего учителя. – Это убийство косвенное. Поэтому мы имеем дело с совершенно особенной личностью – человеком, преданным Церкви даже до смерти».
Церковная дипломатия
Дело в том, что международная деятельность и экуменизм (контакты с иными конфессиями – прим. ред.), за который митрополита Никодима и его последователей так любят критиковать православные изоляционисты и фундаменталисты, стали тем рычагом, при помощи которого он в меру сил и возможностей спасал Русскую Церковь в период так называемых «хрущевских гонений». Тогда убежденный атеист Никита Хрущев изменил политику власти в отношении Церкви после послаблений, вызванных Великой Отечественной войной, и публично обещал «показать по телевизору последнего попа».
«Их задача была покончить с Церковью, но из Церкви выжать все, что возможно для внешней политики», - сказал в интервью РИА Новости митрополит Ювеналий. И если «борьба за мир» была основной идеологемой советской внешней политики, если Москву интересовало укрепление влияния в странах «третьего мира» и критика «империализма, колониализма и расовой дискриминации» – то есть те темы, которые интересовали и многие западные церкви в 60е годы, - то членство РПЦ во Всемирном Совете Церквей, ее присутствие в качестве наблюдателей на Втором Ватиканском соборе, поездки иерархов в страны Африки и Латинской Америки были выгодны советскому правительству. А для митрополита Никодима было важно, что через поездки иностранных делегаций в те или иные храмы или монастыри их можно было спасти от закрытия, что через создание «иностранного отделения» для студентов из Африки можно было сохранить его любимую Ленинградскую духовную академию. При этом приходилось говорить на пресс-конференциях, а часто, опасаясь доноса, и в частных разговорах, что в СССР соблюдается свобода совести. Приходилось соглашаться на закрытие храмов, отстоять которые было невозможно, публично осуждать Солженицына и диссидентов.
Но удалось совершить и несколько важнейших шагов в жизни Православной Церкви. Он провел переговоры по предоставлению автокефалии (самостоятельности – прим. ред.) Православной Церкви в Америке и автономии – Японской Православной Церкви, был инициатором снятия анафем с дониконовских обрядов, сохранил русское присутствие на Афоне в период правления военной хунты в Греции, заключил ряд важных для своего времени соглашений с Католической Церковью.
"Никодимовцы"
Может быть, еще более важным в исторической перспективе было то, что благодаря международной деятельности ему удалось обновить епископат Русской Церкви в период, когда во всем СССР было около 30 престарелых архиереев и власти не разрешали новых рукоположений, ожидая, что церковная структура сама по себе вымрет.
«У него была такая политика, – вспоминает митрополит Ювеналий, – он сначала молодого монаха посылал за рубеж, а через три года он возвращался с языком, с кругозором, и он его предлагал для архиерейского служения, говоря властям: «Вот как он хорошо за границей работал, он еще лучше будет». И он направлял потом его через священный Синод в какую-нибудь епархию,и там, конечно, этот молодой архиерей поднимал все, потому что когда видели древнего немощного архиерея, считали, что это умирающая Церковь, а тут видели, что Церковь живет, у Церкви есть будущее».
Действуя не только как политик, но и как удивительный пастырь, имевший особую заботу о молодежи (при своей колоссальной занятости он знал ленинградских семинаристов по именам и всегда находил время для бесед с ними), он вырастил целую плеяду архиереев, которые сыграли решающую роль в церковном возрождении последних десятилетий.
К так называемым «никодимовцам», или, как они сами себя полу в шутку называют «никодимятам», относятся не только патриарх Кирилл, но и митрополиты Санкт-Петербургский Владимир, Крутицкий Ювеналий, Минский Филарет, Литовский Хризостом, Казахстанский Мефодий, Волгоградский Герман, архиепископы Новгородский Лев, Тверской Виктор и ряд других архиереев теперь уже старшего поколения.
Митрополит Никодим посвящал в епископы и покойного Патриарха Алексия II, которого, однако, в силу возраста (они были ровесники) и положения в церкви в 60-70-ые годы, следует считать не воспитанником его, а коллегой. Им удалось осуществить многое, о чем их учитель не мог и мечтать в советское время, и именно против них и их политики открытости миру было направлено острие критики, а часто и клеветы со стороны фундаменталистов во главе с публицистом Константином Душеновым, которые развернули в 90-е годы кампанию против «никодимовщины» под лозунгом борьбы с «ересью экуменизма».
Партнерство с властью
Когда в 1970 году умер Патриарх Алексий I, Никодим рассматривался в церковных кругах как один из главных кандидатов на патриаршество. Но власти, нашедшие себе неожиданных союзников в лице консервативно настроенных православных, предрешили выбор в пользу старшего по возрасту, малоактивного традиционалиста митрополита Пимена.
По всей видимости, сделав вначале ставку на молодого и энергичного представителя «советского поколения» Никодима, власти в дальнейшем были вынуждены с ним считаться, но и бороться с его необыкновенно возросшим влиянием.
Патриарх Кирилл сказал 12 октября, что его учитель «был советским человеком и настаивал на своем праве в диалоге с советскими чиновниками ставить себя на равный уровень с ними… Власть к этому не была приучена».
Это различие между обслуживанием власти и партнерством с нею часто не видят огульные критики Церкви. Протопресвитер Боровой вспоминал, как однажды митрополит сказал ему: "Говорят, что я управляю, как патриарх. Но патриархом я никогда не буду, даже если все чиновники и все епископы, которых я поставил, захотели бы видеть меня патриархом. Не буду. Власть не допустит, потому что знает, что я был бы не патриархом, а партнером, и не желает иметь партнеров - только исполнителей. А так я не хочу".
Через три десятилетия эта линия на открытость обществу и партнерство с властью, а не подчинение ей, во многом определила исход уже свободных выборов патриарха, когда в январе этого года на московский престол был избран самый молодой и яркий воспитанник Никодима. Одна из икон, которые во время выборов специально принесли в Храм Христа Спасителя, как утверждают в церковных кругах, была личным молельным образом митрополита – своеобразный духовный привет и поддержка Кириллу от его наставника.
А на его надгробии, у которого в понедельник служил патриарх Кирилл, по завещанию митрополита выбита молитва: "Господи, аз яко человек согреших, Ты же яко Бог щедр, помилуй мя, видя немощь души моея".
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
