После захвата большевиками Зимнего и ареста министров-капиталистов закончилась демократия 1917 года — демократия подлинная, хотя, конечно, далеко не безгрешная, инфантильная и даже анархическая. То есть такая, где свобода преобладала над ответственностью, слово над делом, а мечта над здравым смыслом.
Тем не менее именно в этот исторический период между Февралем и Октябрем народ после многовекового молчания пусть и не всегда разборчиво заговорил, выражая свои желания. Он митинговал на улицах, бурлил в зале вчерашней Думы, произносил речи в разнообразных Советах, врывался на заседания кабинета министров. Политики-интеллигенты внимали народу почтительно, даже с восторгом, но понимали народный говор с трудом и интерпретировали услышанное на свой лад.
Картину общения русских политиков со своим народом красочно описал летописец революции Николай Суханов.
В данном случае речь идет о социалистах, но точно так же в ту пору внимали простому человеку и либералы: "Я помню парня в буром армяке, стриженного в кружок, плечистого, краснолицего, курносого, типичного первобытного пастуха и недурную модель для российского Иванушки-дурачка. Торопливым говором, тонким голосом, называя нас "братцами" и "дорогими", он произносил или выкрикивал свою стихийную лирическую импровизацию, упирая на какое-то самодельное, не к месту идущее слово, долженствующее обнажить перед нами все его заветные думы, все его потрясенное нутро… Бог весть какой нестерпимый гнет сняла революция с этого варвара: вырвался ли он из когтей дикого барина-помещика или свирепого офицера и захлебывается, и упивается, как степной конь, какой-то новой волей… Председатель не прерывал. "Сознательные" политики, "научные" социалисты с горящими глазами и застывшей улыбкой, высоко дыша и ловя каждое слово, слушали Иванушку-дурачка".
Смею предположить, что образ Иванушки-дурачка, да еще и варвара, родился в голове автора "Записок о революции" далеко не случайно. Будучи и сам "сознательным политиком", Суханов к народу относился как типичный интеллигент той поры. То есть на народ молился, безмерно преувеличивая его "особую" мудрость, и одновременно жалел, как убогого и сирого. Между тем знал о нем лишь понаслышке (от других интеллигентов) или из книг, а потому, поклоняясь и жалея, в глубине души одновременно немного презирал народ за серость и, конечно, побаивался, вспоминая о "беспощадности" и "бессмысленности" русского бунта.
Большинство русских политиков 18-20 веков от царских министров до членов политбюро ЦК КПСС, включая и оппозиционеров (народников, либералов, социал-демократов и диссидентов), в этом схожи. Не ведая о действительных желаниях народа или же игнорируя народную волю, но всегда якобы действуя от имени и по поручению народа, они на деле обычно лишь защищали собственную идеологическую доктрину, проводили свой "единственно верный" курс, под который "Иванушка-дурачок" обязан был подстраиваться. Большевизм в этом ряду только очевидная крайность.
Говоря о периоде между Февралем и Октябрем 1917 года, и здесь слово "демократия" стоит использовать с оговорками.
И все же не стоит забывать, что Россия получила взамен. Термин "советская демократия" пригоден, пожалуй, лишь в том же смысле, что и машинное масло, то есть как нечто совершенно противоположное маслу обычному. Однако пусть даже не очень хорошего качества, приемлемо — другим можно отравиться.
Понимая это, можно по достоинству оценить то значение, которое имеют в русской истории почти забытые сегодня выборы в Учредительное собрание. По существу эти выборы и есть самое крупное достижение демократии 1917 года. Попытки оправдать октябрьский переворот слабостью и ошибками Временного правительства чем-то напоминают официальную версию времен Бориса Годунова о гибели царевича Дмитрия, который "играя с ножом, сам и зарезался во время припадка".
Судите сами. При всей слабости правительства, в тяжелейших условиях войны и послереволюционного хаоса, при всех противоречиях момента и амбициях политических лидеров, в условиях безграмотности населения, несмотря на огромные российские просторы, бездорожье, отсутствие транспорта и нарушенную связь в многонациональной и многоконфессиональной стране впервые в истории общенародные цивилизованные выборы тем не менее были подготовлены по всем демократическим правилам игры. И импульс выборам был дан такой силы, что большевикам пришлось их провести, даже захватив Зимний.
Неразборчивый для многих политиков народный говор, пройдя через фильтр голосования, зазвучал четко и ясно, твердо формулируя народную волю.
Следовало только этой воле подчиниться, и тогда у демократии появлялся хотя бы шанс стать полноценной. Большевики, однако, эту волю проигнорировали, посчитав, что они с Марксом знают лучше, что требуется России, да и всему миру.
Для подготовки проекта положения о выборах в Учредительное собрание было создано Особое совещание. Ни у кого не было сомнений, что впервые в истории России выборы должны быть всеобщими, равными, прямыми и тайными. Впервые в общенациональных выборах должны были участвовать женщины. В этом избирательный закон молодой русской демократии значительно опередил большинство европейских государств. Впервые избирательное право получили военнослужащие.
Изменения в избирательном законодательстве коснулись всех. Раньше голосовать мог лишь один домохозяин, так что из всей многочисленной крестьянской семьи обычно голосовал только самый старший, тот, на чье имя было зарегистрировано строение. Вообще, прежде избирательное право в сельской местности имели лишь владельцы недвижимости. Таким образом, сельское рабочее население и в целом вся далеко не богатая сельская интеллигенция в выборах не участвовали. Из горожан избирательного права до Февральской революции была лишена прислуга и лица, не имеющие собственных квартир. Все живущие в комнатах, если только они не находились на государственной или земской службе, автоматически лишались избирательного права. Даже доктор или адвокат, снимавшие не целую квартиру, а только комнату.
К выборам в Учредительное собрание не допускались лишь члены царствовавшего в России дома, сумасшедшие, уголовники, банкроты, дезертиры, содержатели домов терпимости и почему-то глухонемые (слепые имели право участвовать в выборах.)
Тот факт, что вчерашних правителей приравняли к уголовникам, сумасшедшим и владельцам домов терпимости, возможно, в глазах современных правозащитников и компрометирует молодую русскую демократию, однако и здесь в конечном счете было лишь зафиксировано требование подавляющей части граждан.
Учитывая накал страстей в стране, новое законодательство подробнейшим образом прописывало выборную технологию, пытаясь предусмотреть все возможные нарушения.
Особая статья, например, указывала, что тюремным заключением наказывается всякий, кто будет виноват в распространении заведомо ложных сведений и фактов, относящихся к личности кандидата "с целью подорвать доверие к нему или представляемой им организации".
Можно долго (и даже справедливо) рассуждать о слабостях Временного правительства, но не надо при этом забывать, что именно оно подарило народу демократическую азбуку.
А это списывает многие его прегрешения и ошибки.
