Александр Рудаков, руководитель Экспертного центра Всемирного русского народного собора.
В США и ЕС есть нереализованный запрос на сильного лидера, защищающего религиозные ценности. В этой ситуации широкие массы носителей христианской идентичности обращают свои взоры на Владимира Путина.
Слов нет, празднование 1000-летия русского монашества на святой горе Афон с участием лидера РФ и предстоятеля Русской православной церкви изначально полагалось важным символическим событием. Однако, по замыслу организаторов, символизм его был адресован, в первую очередь, внутрироссийской аудитории, напоминая о важности солидарности государства и Церкви в вопросах сохранения духовного наследия, национального религиозно-исторического опыта.
Международный резонанс этого события стал во многом неожиданным благодаря западным СМИ, которые обнаружили вдруг многозначительный геополитический подтекст в мероприятии, организаторы которого едва ли планировали посылать подобные сигналы "внешней" аудитории.
К примеру, Spiegel сообщил, что афонские монахи предложили президенту РФ занять на богослужении "трон", предназначенный византийским императорам, предоставив читателям возможность делать далеко идущие выводы.
В реальности российскому лидеру и впрямь предложили почетное место, так называемую стасидию — специальное деревянное кресло с высокой спинкой и подлокотниками, находясь в котором можно как стоять, так и сидеть (к слову, президент РФ, по русской традиции, за богослужением стоял). Эту скамью в древности действительно занимали византийские самодержцы, однако в наше время там, к примеру, пребывает за богослужением патриарх Константинопольский, в юрисдикции которого находится Святая гора.
Едва ли в данном случае можно было говорить о помпезном имперском троне, образ которого мог возникнуть в воображении при прочтении статьи. В незнании специфики церковного интерьера можно было бы упрекнуть немецких журналистов, однако текст писал этнический грек, который, очевидно, хорошо разбирался в нюансах происходящего. Акценты на том, что монахи делились с прессой своими чисто политическими ощущениями ("В мире Путин — единственный настоящий лидер! С кем его можно сравнивать? С Обамой? С Меркель? Они ему не ровня!") были призваны, видимо, соотнести Владимира Путина с людьми, к которым "прогрессивная общественность" относится весьма специфически.
Если в России Святая гора и ее насельники окружены почти сакральным ореолом, то у либеральных западных медиа отношение к ней принципиально иное. Для них афонские монахи — это некие "религиозные фанатики", которых следует заставить отказаться от многих древних традиций (например, вот уже почти полторы тысячи лет Афон запрещено посещать женщинам, а феминистки недовольны тем, что для них закрыт "туристический объект") и соблюдать "европейские правила". По сути дела, Афон является одной из основных мишеней пропаганды агрессивного секуляризма, переходящего в христианофобию.
В этом контексте присутствие Владимира Путина на "троне базилевсов", видимо, должно было создать в сознании немецких читателей некий фон мрачной клерикальной архаики.
Однако объективная реальность гораздо сложнее, чем это представляют себе западные медиа. Монахи Святой горы выступают непререкаемым моральным авторитетом для миллионов греков и православных христиан по всему миру, и дань уважения, отданная ими руководителю крупнейшей православной страны, выглядит вполне естественно. Со своей стороны, сегодня Владимир Путин становится весьма популярной фигурой не только в православном мире, но и среди христиан других конфессий.
При этом речь идет совсем не об "ультраконсерваторах", как это часто пытаются представить ангажированные комментаторы. Российский лидер привлекает симпатии очень широкой аудитории, для которой религия, мораль, христианские традиции являются нормой жизни, а многие современные реалии западного мира этой норме не соответствуют.
Эти тенденции находят свое отражение и в политической жизни. Показателен пример успешной избирательной кампании Дональда Трампа, фактически обеспечившим свое выдвижение в президенты США от Республиканской партии. На старте праймериз Трамп, шансы которого оценивались крайне скептически, выделился среди других кандидатов не только своим эксцентричным поведением, но и позитивными высказываниями о Владимире Путине, которого сегодня демонизируют все без исключения крупные американские СМИ.
Неожиданно оказалось, что в среде активистов Республиканской партии, где, как считалось, сконцентрирован преимущественно антироссийский электорат, живущий мифами холодной войны, этот нестандартный ход эффективно сработал. Есть основания полагать, что здесь сыграл свою роль и религиозный фактор — образ Путина связан не только с концепцией "сильного лидера" новой "солидарной" Европы (о чем написал на днях в статье "Владимир Путин как настройщик общеевропейского рояля" директор Института ЕАЭС Владимир Лепехин со ссылкой на книгу известного словенского философа Славой Жижека "В ожидании господина"), но и с представлениями о политике, защищающем традиционные христианские ценности.
При этом важно отметить, что российская сторона не предпринимала, по сути, никаких усилий для того, чтобы представить зарубежной аудитории российского президента как верующего христианина. Продвижение позитивного образа Владимира Путина за пределами России было связано преимущественно со спортивной и экологической тематикой.
Парадоксальным образом, роль "рекламных агентов" Путина сыграли западные медиа, активно педалировавшие дело Pussy Riot. Ведь даже в ходе предвзятого и тенденциозного освещения этой истории в СМИ западный читатель и зритель мог сделать вывод о том, что в России религиозные чувства верующих находятся под защитой закона. В отличие, к примеру, от многих европейских стран, где выражение таких чувств рассматривается как нарушение "политкорректности".
Еще одним фактором, предположительно способствующим росту популярности Путина в американской религиозной среде, стало проведение российской военной операции в Сирии.
Как бы слабо ни разбирались консервативные христиане из американской глубинки в нюансах ближневосточной геополитики, информация о том, что ИГИЛ (террористическая организация, запрещена в РФ) ведет геноцид единоверцев, которых, по сути дела, спасает от гибели российская армия, не могла до них не дойти. На фоне роста христианофобии и проявлений нетерпимости к верующим внутри самих США обещания Трампа уничтожить ИГИЛ и защитить традиционный жизненный стали одной из причин его успеха.
Сходные, хотя и не столь ярко выраженные, процессы идут в Западной Европе, где носители христианской идентичности неожиданно для себя оказываются в роли религиозного меньшинства. Только что, к примеру, The Spectator сообщил, о шокирующих результатах социологического опроса в Британии, где число верующих (в самом широком смысле слова) за пять лет сократилось на четверть.
На этом фоне среди широких слоев населения западного мира возникает запрос на появление "нового Константина"* (римского императора, 272-337 гг., прекратившего гонения на христиан, поддерживавшего христианскую Церковь и причисленного ею к лику святых), то есть сильного лидера, защищающего религиозные ценности. Именно поэтому носители христианской идентичности и обращают сегодня свои взоры на Владимира Путина, а также на тех, кто старается быть похожим на него.
* День памяти св.равноапостольных Константина и Елены отмечается Русской Православной Церковью сегодня, 3 июня
