В субботу в Ираке стартовали парламентские выборы. В последний раз голосование в законодательное собрание страны проводилось четыре года назад. За это время страна в междуречье Тигра и Евфрата пережила, пожалуй, самый тяжелый период в своей истории. Значительную ее часть захватила террористическая группировка ИГ*, на сегодняшний день практически полностью уничтоженная в Ираке. Ряд политических сил обвинили в произошедшем власти страны, чья религиозная политика, по их мнению, и привела к победе радикалов. Многие в Ираке с надеждой ожидают результатов нынешнего голосования, рассчитывая, что новому правительству, сформированному по его итогам, удастся вывести страну из затяжного пике.
Бывший министр обороны Ирака Халед аль-Обейди — один из самых авторитетных политиков суннитской общины Ирака. На нынешних выборах он выдвигается по списку от коалиции "Наср", возглавляемой премьер-министром Хайдером аль-Абади. В интервью корреспонденту РИА Новости Рафаэлю Даминову, посетившему его штаб-квартиру в Мосуле, он рассказал, что в случае их победы на выборах система квот во власти по конфессиональному признаку может остаться в прошлом, а внутренняя политика государства будет направлена на борьбу с коррупцией и построение правового государства. При этом Багдад и дальше не намерен присоединяться к каким-либо региональным и международным блокам, направив все усилия на восстановлении страны.
— На ваш взгляд, смогут ли эти парламентские выборы принести Ираку долгожданный мир и стабильность?
Мы стремимся к тому, чтобы этот большой блок сформировал правительство так, как он считает нужным, возложив на себя всю полноту ответственности. Те же, кто не войдут в состав правительства, должны уйти в оппозицию. Потому что, если мы вернемся к политическому соглашательству, к квотам и к сектантству, то мы вернемся в самое начало, а это не в интересах Ирака.
— Коалиция с братом аль-Абади также основана на этом принципе. Мы договорились, что наша коалиция должна послужить созданию иракского национального проекта. То есть он, как лидер шиитской общины, а я — представитель суннитов, у которого есть свои крепкие позиции. Я пользуюсь доверием как суннитов, так и шиитов и части курдов. Мы договорились, что мы формируем этот союз и примем участие в выборах как союзники. Мы считаем, что гораздо лучше образовывать союзы перед выборами, договорившись о способе управления государством, чем создавать коалиции после выборов. Потому что при формировании союзов после выборов будет лишь казаться, что они являются национальными. На самом же деле будут иметь место договоренности, по типу распределения добычи. Этого мы никогда не примем. Поэтому наш союз состоялся перед выборами.
— Американцы несут большую часть ответственности за то, что случилось в Ираке, потому что они первые, кто начал формировать правительство на основе сектантских квот. Во время правления (главы временной американской администрации в Ираке в 2003-2004 годах. — Прим. ред.) Пола Бремера было решено, что суннитам достанется пять министерств, шиитам — одиннадцать, а курдам — семь. Это стало началом межконфессионального и национального разделения. Это привело к такой ситуации, которую мы сегодня имеем в Ираке — квотам и межконфессиональной розне.
Конечно, если не будет национального и сильного правительства в Ираке, способного гарантировать минимальные потребности граждан, случиться может все. Общий климат к этому располагает. Все еще есть, пусть и небольшие, спящие ячейки ИГ*. Конечно, наши вооруженные силы смогли их уничтожить в военном плане, но ИГ* это не только оружие, это и идеология. Эта идеология может затаиться на определенное время, но если правительство проявит небрежность и не исполнит свои обязательства, ничего не предоставив иракскому народу, то я также опасаюсь, что ИГ* может вернуться под другим именем и в другом, может быть, более жестоком, чем ИГ*, уничтожившее суннитские города, виде.
Некоторые регионы почувствовали, что они граждане второго сорта. Поэтому появилась благодатная почва для появления терроризма. Они рассчитывали на то, что террористы, игиловцы, защитят их права, но вскоре всем стало ясно, что эти террористические группировки преследуют всех, хотят разрушить Ирак. Считаю, что правительству нужно выполнить свои обязательства в отношении народа.
— Вы опасаетесь, что в ходе выборов могут происходить фальсификации, вбросы?
— Я считаю, что это самый большой вызов, потому что финансы, направленные для достижения политических результатов, играют свою роль. Я также опасаюсь, что некоторые люди в ряде избирательных участков могут проявить слабость. Хотелось бы, чтобы этого не происходило. Инструмент голосования внушает доверие, но пока есть человеческий фактор, беспокойство из-за возможных фальсификаций присутствует. В любом случае, даже если такие случаи инциденты, то они не будут очень значительными.
— Командиры аль-Хашд объявили, что они передали все свое оружие государству и образовали политические объединения. На выборы они идут в политических блоках, а не в составе вооруженных отрядов.
— Если ваша коалиция победит на выборах, а Хайдер аль-Абади пойдет на второй премьерский срок, и вы, видимо, также займете важный государственный пост, какую внутреннюю и внешнюю политику вы намерены проводить?
— Считаю, что главной задачей, стоящей перед правительством, является противодействие коррупции, которая стала причиной разрушения иракского государства, обеспечение верховенства закона, начало работы по строительству правового государства и гражданского общества. Это главные вызовы, здесь мы должны сильно поработать.
— А что касается отношений с Российской Федерацией?
— Я считаю, что у нас отличные отношения с Российской Федерацией. Ирак не присоединился ни к одной из осей, ни к оси США, ни к оси России. Он занимает нейтральную и сбалансированную позицию. До сих пор Ирак на фоне проблем, которые имеются в регионе, не является частью этих осей. У нас на самом деле и так полно своих проблем. Нам не хотелось бы быть ни в оси России, ни Соединенных Штатов, чтобы доставить себе еще больших бед. Мы хотим восстановить свою страну, хотим восстановить достойную жизнь иракского гражданина любым способом и сохранить суверенитет Ирака.
— Думаю, что по этому вопросу будут обязательно предприняты шаги. Нужно, чтобы у центрального правительства была в этом отношении своя роль. Конечно, будет координация с курдскими братьями. Нельзя, чтобы положение оставалось таким, какое оно есть. Также курды — часть правительства Ирака и иракского народа. Необходимо, чтобы они приняли участие в решении этих вопросов. Также есть действующая конституция для всех этих моментов. Работа будет проведена согласно конституции и законам иракского государства.
— Хотелось бы спросить вас о восстановлении провинций, пострадавших от присутствия ИГ*. Какие-то работы по реконструкции городов уже начались?
— Эта тема очень важна. До сих пор в городе Мосуле не построено ни одного здания, несмотря на обещания международного сообщества и стран региона, что он будет наилучшим образом восстановлен. Помню, когда мы разрабатывали план по освобождению Мосула, все время звучал вопрос: "Что мы сделаем в городе после его освобождения?" Это звучало как на международном, региональном уровне, так и на уровне центрального правительства. Все были озабочены этой темой, но с окончанием войны, только лишь было поднято знамя победы, про Мосул все забыли. В городе до сих пор под развалинами домов находятся трупы. Каждый раз, как разгребают руины, под ними находят большое количество трупов. Это тела как гражданских — женщин и детей, так и террористов. В этом вопросе очевидно попустительство, большую ответственность за которое несут власти провинции Найнава. Это коррупционная администрация, не способная правильно управлять имеющимися ресурсами. Также часть ответственности за страдания жителей несет и центральное правительство.
— Да, он все еще жив. Я думаю, что он находится поблизости от сирийской границы. Между Ираком и Сирией. Он тщательно скрывается, но надеюсь, его скоро арестуют.
— Сколько на сегодняшний день осталось террористов ИГ* в Ираке?
— В Ираке их очень мало. Они могут сохраняться в виде спящих ячеек. Большинство из них, я имею в виду вооруженные группы, сейчас находятся на сирийско-иракской границе, с сирийской стороны.
— Какова ситуация с безопасностью в Мосуле?
— Ситуация с безопасностью относительно нормальная, но не на 100 процентов. Есть определенная анархия в этом плане, ее причиной стало большое число разных силовых ведомств, отвечающих за безопасность в Мосуле и других освобожденных провинциях. Это усложняет контроль.
*Террористическая организация, запрещенная в России.
