Заместитель председателя комитета по международным делам в Национальном собрании (нижней палате парламента) Франции, депутат от партии президента Эммануэля Макрона "Вперед, Республика" Мирей Клапо в интервью корреспонденту РИА Новости в Париже Виктории Ивановой рассказала об отношениях Москвы и Парижа в контексте дела Скрипаля, о способах борьбы с фейкньюс, а также о том, кто должен делать следующие шаги для установления мира на Украине.
— Чтобы объяснить нашим читателям — чем занимается комитет по международным делам Национального собрания?
— Я являюсь заместителем председателя комитета по международным делам Франции в Национальном собрании. Это один из комитетов нижней палаты парламента. Депутаты, как и президент республики, избираются прямым голосованием, они представляют мнение французского народа. Мы нужны, чтобы быть голосом французов, наблюдать за действиями правительства и контролировать их, давать свое мнение по ряду вопросов. Мы занимаемся и парламентской дипломатией: в рамках работ различных групп дружбы общаемся с зарубежными коллегами. Депутаты ведут разные темы: я, например, занимаюсь вопросом прав женщин в мире. За время мандата, который длится пять лет, наш комитет слушает выступления разных людей, встречается с главой МИД, обсуждает с ними различные вопросы и выражает свое мнение от лица народа страны.
— В 1992 году вы организовали Association Drôme-Néva-Volga, ассоциацию франко-российской дружбы. Что вас побудило к этому?
— Это ассоциация не связана с моим депутатским мандатом, это было до депутатства. Я очень люблю Россию, русский язык. Когда я оказалась в департаменте Дром в 1990 году, я познакомилась с преподавателем русского языка, который очень любит Россию. И мы вдвоем решили организовать такую ассоциацию дружбы, которая пришла на смену ассоциации дружбы Франция-СССР, когда СССР развалился. Ассоциация называется "Дром-Нева-Волга": Нева и Волга, как вы знаете, большие реки, а Дром — маленькая речка. Название выбрано не случайно: тот преподаватель, о котором я говорила, имел контакты с детским домом в Санкт-Петербурге и с городом Тольятти, стоящим на Волге. У нашей ассоциации нет особых притязаний: она просто позволяет живущим в Дроме россиянам и тем, кто говорит по-русски, встречаться друг с другом. Все жители Дрома, любящие Россию, могут делиться рассказами о своих путешествиях, устраивать совместные культурные события, связанные с Россией. Мы находимся где-то между русофонами, русофилами и россиянами.
— Часто ли вы бываете в России? Какие города любите больше всего?
— Я много раз была в России. Несколько раз в Москве, очень люблю этот город. Была в Волгограде, Калинграде, Тольятти, Нижнем Новгороде, Ульяновске. По Транссибирской магистрали добиралась из Москвы до Иркутска, а оттуда по Трансмонгольской железной дороге дальше. Исследовала вашу страну и на велосипеде — от Ростова Великого до Суздаля. Была и в Петербурге, но Москву все-таки люблю больше, пусть меня простят петербуржцы. Это очень красивый город, который очень изменился в последнее время.
— Как вы сейчас оцениваете отношения между нашими странами?
— Отношения между Россией и Францией меняются каждый день. Сейчас мы находимся в несколько напряженной обстановке из-за дела Скрипаля. Я бы предпочла говорить с вами по более широким темам.
— А про дело Скрипаля говорить не будем вовсе? Может быть, вы сможете прокомментировать отказ президента Франции Эммануэля Макрона посетить стенд России — почетного гостя на Книжном салоне в Париже?
— Российские издатели были представлены на Парижском салоне. Русская литература — великая литература. Россияне, как и французы и весь мир вообще, все меньше читают бумажных книг, и тем важнее поддерживать книгопечатание. В том, что касается решения президента Франции, это, мне кажется, было символическим жестом. Это было вскоре после начала дела Скрипаля. Мы с вами читаем в одних и тех же газетах, что это событие оказало сильное влияние на Великобританию и что существуют очень серьезные подозрения, весьма убедительные, что за этим отравлением стоит Россия.
— Как происходят ваши контакты с российскими коллегами-депутатами?
— Я являюсь заместителем председателя парламентской группы дружбы между Францией и Россией. К сожалению, у нас очень насыщенный график — я не могу посещать все мероприятия, которые организует моя коллега, глава этой группы Каролин Жанвье. И на текущий момент я не могу вам сказать о каких-то обменах с российскими коллегами. Но в наших планах проведение большой российско-французской парламентской комиссии.
— Когда она пройдет?
— Дату я пока не знаю.
— Франция входит в нормандскую четверку по Украине. Как вы оцениваете работу этого формата?
— В 2014 году, в годовщину высадки союзников в Нормандии, вы помните, президент (Франсуа) Олланд приложил немало усилий, чтобы помочь урегулированию этого кризиса. Так появился нормандский формат. Это было новаторское решение, направленное на достижение мира, амбициозное, но в меру реалистичное. Соглашения подписали все четыре стороны, особенно Россия и Украина, которым тогда было непросто находиться, скажем так, в одной комнате. Благодаря президенту Олланду и (канцлеру ФРГ) Ангеле Меркель такой формат удалось реализовать.
— Считаете ли вы эффективным нормандский формат?
— Задачей этого формата было достижение мира на Украине. Но достигнутые результаты, к сожалению, не кажутся мне достаточными. Нельзя упрекать французские или германские власти в том, что окончательно урегулирование конфликта пока не было достигнуто. В любом случае можно говорить о некотором продвижении в эту сторону.
— А кто должен делать следующие шаги к миру на Украине?
— Минские соглашения подразумевают ряд условий. Описанные там обязательства брала на себя каждая из сторон конфликта. Вот, например, было объявлено о режиме прекращения огня по случаю Пасхи. Это очень хорошая новость и значительное продвижение. Но нужно, чтобы перемирие продолжалось. Оружие должно перестать быть единственным способом ведения диалога. И следует идти вперед: я полагаю, обеим сторонам — Украине и России — есть что делать в этом направлении.
— Что нужно сделать для урегулирования ситуации на Украине?
— Я думаю, что минские соглашения нельзя менять на что-то другое. Мы сейчас не будем говорить про ситуацию с Крымом — Франция не признает аннексии полуострова. Но в том, что касается восточной части Украины, я не думаю, что методы разрешения конфликта стоит менять семь раз на дню. Есть минские соглашения — их приняли все стороны конфликта и гаранты.
— Во Франции Россию часто упоминают в контексте ситуации в Сирии. Что вы можете сказать про сирийский конфликт? Как в нем участвует Франция? Как можно ускорить урегулирование конфликта?
— Признаться, в последнее время я не очень следила за ситуацией в Сирии. Это ужасный конфликт, который принес уже очень много смертей. За годы, что он идет, его направление менялось. Участие в его разрешении принимают многие страны, как соседние, приграничные, так и другие государства, которые поддерживают своим присутствием ту или иную сторону. Я придерживаюсь необходимости мирного урегулирования этой ситуации. Вот женевский процесс, в котором Франция принимает участие. Этот процесс в последние месяцы не приводит к успеху, поскольку его участники порой не могут собраться вместе. Россия, Иран и Турция запустили параллельный процесс в Астане. Он пока не привел к прекращению огня, он не заменил женевский процесс. Я наблюдаю, что в последнее время бомбардировки и военные действия усилились. Об этом можно только сожалеть — каждый раз погибают люди.
— На прошлой неделе появились новости о возможном сокращении числа французских депутатов. Как будет проходить этот процесс?
— Глава Национального собрания Франсуа де Рюжи начал процесс нескольких реформ, которые мы, депутаты партии "Вперед, Республика" (LREM), поддерживаем. Какие-то из них коснутся внутренних правил и методов работы, а какие-то будут институциональными реформами. Последние должны будут обсуждать в Нацсобрании и Сенате. То, о чем вы говорите — снижение числа депутатов, должно обсуждаться. Сейчас уже идут переговоры по этому поводу. Это касается политической жизни страны: как граждане будут выбирать своих кандидатов? Будет меньше депутатов? Но это хорошие реформы, которые позволят модернизировать политическую жизнь Франции — это, возможно, приведет к тому, что будет представлено больше мнений. И, конечно, это приведет к лучшему расходу государственных средств. Депутаты должны иметь возможности выполнять свою работу: участвовать в выборах, контролировать действия правительства, принимать законы. И сокращение числа депутатов позволит дать каждому из оставшихся больше способов для реализации задач.
— Вопрос, который интересует меня с профессиональной точки зрения: законопроект по борьбе с фейкньюс, о котором заявил президент Франции в начале года. Что он из себя представляет?
— Этот закон — хождение по гребню: с одной стороны, опасность, с другой — опасность, и нужно пройти между. Его цель заключается в том, чтобы избежать деформации общественного мнения под грузом фейкньюс, в которые верят люди. В то же время необходимо оставить журналистам и СМИ их свободу. Речь не идет о выработке единственной правды: это поставило бы под угрозой свободу журналистов. Я очень привержена к независимости журналистов, необходимо, чтобы существовал плюрализм мнений. Мы знаем, что некоторые факты могут подаваться тем или иным образом — это остается в рамках свободы СМИ. Но нельзя обманывать людей. Есть очень образованные люди, которые могут сравнивать информацию разных СМИ и делать выводы, но есть люди, которые верны одному изданию, которому доверяют. И нельзя допустить распространения фейкньюс.
— Кто будет решать, является ли та или иная новость фейкньюс?
— Это деликатный момент. Я пока не знаю, как это будет сделано. Франция очень привержена сохранению плюрализма мнений и свободы СМИ. Во Франции существует Национальная комиссия по информационным технологиям и свободе Франции (CNIL), Национальная комиссия по этике, Высший совет по аудиовизуальным средствам Франции (CSA). Будет, возможно, создана отдельная комиссия, которая будет просматривать, изучать, оценивать и указывать на фейкньюс. Например, если кто-то скажет, что человек никогда не высаживался на Луну или Россия не отправляла Юрия Гагарина в космос, комиссия ответит, что это неправда, поскольку существуют свидетельства, и эти события имели место быть, это факты. В некоторых случаях, конечно, это будет чуть сложнее. Нужно время на расследование. Это как с бомбардировками в Сирии — чтобы говорить, кто именно бомбит, нужно изучить снаряды, обсудить с экспертами. Но необходимо, чтобы комиссия говорила: ведется проверка этой новости, а затем имела бы смелость объявить о результатах.
