Вице-премьер, полпред президента РФ на Дальнем Востоке Юрий Трутнев рассказал в интервью корреспонденту РИА Новости Марине Луковцевой, почему власти, чтобы не снижать конкурентоспособность Дальневосточного федерального округа, должны воспринимать инвестиционный процесс как живую материю, как стараются сберечь права желающих создать свой маленький "морской огород" на Дальнем Востоке и почему нужно быть осторожными в тиражировании опыта "дальневосточного гектара" на всю Россию.
— Юрий Петрович, что касается подготовки к третьему Восточному экономическому форуму, какие страны уже подтвердили участие своих делегаций?
— Динамика заявлений на третий Восточный экономический форум значительно выше, чем на первый и второй, хотя и тогда мы не жаловались на отсутствие внимания иностранных участников. Сегодня подтвердились делегации уже 24 стран. Это совсем разные страны: и Азиатско-Тихоокеанского региона — Китай, Япония, Австралия; Канада и Соединенные Штаты Америки, а также европейские страны, в том числе Великобритания, Германия и ряд других.
— Состав делегаций уже определен? К примеру, в каком составе ожидается делегация Японии на форуме?
— Состав делегации будет утверждаться, согласовываться. Но на прошлом Восточном экономическом форуме премьер-министр Японии Синдзо Абэ сказал о том, что он возглавит делегацию Японии в этом году. Мы его ждем. Надеемся, что так и будет.
Ведутся и другие переговоры, связанные с составом других иностранных делегаций. Но поскольку переговоры еще в процессе, обсуждать это рано.
— В чем принципиальное отличие предстоящего форума?
— На первых двух мы больше говорили о планах, об инструментах, что делается для развития Дальнего Востока. Нам кажется, что продолжать говорить то же самое не совсем правильно. В этот раз мы больше будем говорить уже о сделанном. У нас к концу года будет накопленным итогом запущено 85 новых предприятий на Дальнем Востоке, что не так мало.
По целому ряду других направлений у нас уже тоже есть практика. Мы начали работу по "одному гектару", принят необходимый закон для запуска механизма выравнивания тарифов, целый ряд крупных инвестиционных проектов в стадии реализации. То есть мы уже хотим просто, во-первых, рассказать всем гостям, что та политика, которая сегодня проводится по поручению президента Российской Федерации на Дальнем Востоке, приносит свои плоды, что есть результаты. Во-вторых, мы хотим предоставить слово инвесторам, чтобы они рассказали, что получается, что не получается, где нужна помощь, на что нужно обратить внимание, потому что инвестиционный процесс — живая материя, там постоянно нужно что-то улучшать. Если остановишься — обязательно проиграешь и потеряешь в конкурентоспособности.
— На прошлом ВЭФ планировалось обсудить создание Азиатского энергетического суперкольца Россия — Япония — Южная Корея — КНР. Но развития эта тема так и не нашла. Связано ли это только с тем, что законодательство Японии запрещает приобретение электроэнергии за границей, или есть и другие причины стопора?
— Нет. Прежде всего это вопрос востребованности энергии, чтобы что-то продавать, надо чтобы был рынок. Поскольку японцы так и не определились, хотят они покупать энергию в России или нет, изменения в законодательство не внесены, поэтому мы не считаем правильным сейчас детализировать обсуждение. При этом я знаю, что в Японии много сторонников этого проекта, но есть и противники. Экономически это выгодно для Японии, но пусть они сами принимают решение.
— То есть пока от этого суперпроекта не отказались?
— А зачем от него отказываться? Он может быть востребован позже.
— Депутаты Сахалинской областной думы направили обращение к главе "Газпрома" Алексею Миллеру с просьбой соблюдать темпы газификации региона, плановые сроки которой нарушены из-за невыполнения Газпромом ряда мероприятий. Кроме того, в обращении говорилось, что до сих пор не начата подготовка проектной документации для созданной на Сахалине территории опережающего развития "Горный воздух". Будете ли вмешиваться в ситуацию?
С газификацией ситуация сложнее — там накопленное отставание на два года. Это не то, что пришел новый губернатор Сахалина Олег Николаевич Кожемяко и все стало плохо или "Газпром" изменил ситуацию, просто газификация в целом велась с задержкой сроков. Сейчас депутаты и губернатор ставят вопрос о том, что надо это отставание сокращать, надо быстрее вести газификацию территории Сахалина. Работу совместно с "Газпромом" они ведут. Если потребуется наша помощь, будем помогать.
— Что касается развития новой модели аквакультуры на Дальнем Востоке, для которого специально создается электронный сервис для выбора рыбоводных участков. Его предполагалось запустить до конца года и даже провести первые торги. Как продвигается работа в этом направлении? Заметен ли интерес у инвесторов к такой форме работы?
— Нормально продвигается работа. Мы когда этот проект готовили, говорили, что у нас менее 1% аквакультуры производится, что ее доля в валовом продукте крайне мала, что в мире до 50% рыбного рынка составляет марикультура. Мы можем создать целую отрасль. Существующая сегодня система распределения участков под аквакультуру непрозрачна, неэффективна, поэтому мы и попросили ее заменить на электронные торги.
Работа ведется: первые электронные торги будут проводиться в рамках Восточного экономического форума. Что касается интереса, то интерес большой.
У нас есть один вопрос, на который мы еще ищем ответ. Это вопрос приоритетов. Потому что есть много заявок от небольших инвесторов — по сути дела, маленьких частных компаний. Есть заявки и от крупных. С одной стороны, для нас крупные компании более интересны — с точки зрения новых технологий, с точки зрения строительства современных перерабатывающих предприятий. С другой стороны, обижать людей нехорошо — не давать им возможность свой маленький "морской огород" создать тоже не хочется. Поэтому сейчас ищем баланс в этих вопросах.
— В каком состоянии сейчас лесопромышленный комплекс Дальнего Востока? Что-то собираетесь предпринимать в этой сфере?
— Я проводил совещание по лесному хозяйству на Дальнем Востоке. Там такие бодрые, жизнерадостные были доклады. Только вот одна проблема — как составлял лесной комплекс 1,5% в валовом региональном продукте Дальнего Востока, так и остался. Как был объем переработки 25%, а 75% круглого леса, так и есть. Колоссальное количество лесных пожаров, очень редкая сеть лесных дорог, древнее лесоустройство, поэтому все "болезни" там сохраняются.
По этой причине попросил коллег не о рабочем процессе рассказывать, а конкретно сказать, чего они в течение ближайшего года добьются. К примеру, по отношению к Рослесхозу — сколько будет доступного леса, какой будет процент лесовосстановления, что будет происходить с борьбой с незаконными рубками. По отношению к Минпрому — какой процент леса будет перерабатываться на территории Российской Федерации.
Пусть они составят себе таблицу ключевых показателей, возьмут на себя ответственность. Мы их опубличим и средствам массовой информации расскажем. А через год спросим с министров, что они сделали. Сейчас они должны мне дать показатели до конца мая следующего года. Мне кажется, что это справедливо, потому что просто разговаривать на эту тему неинтересно и бессмысленно.
— И потом можно ожидать, что интернет-сервис для арендаторов, аналогичный сервису распределения участков под аквакультуру, будет введен для получения наделов лесной территории?
— Мы хотим его ввести. Там мешает что? Народ периодически говорит, что не все в порядке с предоставлением одного гектара. И, с одной стороны, это правда, потому что много шероховатостей с работой кадастра на территории Российской Федерации, с его полнотой, с его оцифровкой. С лесом еще хуже. Материалы лесоустройства древние, и их на электронную карту положить достаточно сложно. Но это делать надо.
Здесь целых два системных фактора риска закопано. Во-первых, мы тормозим развитие экономики, когда люди годами получают участки. Я сказал о недостатках программы "дальневосточного гектара", но мы все равно в разы быстрее предоставляем землю, чем в любых других территориях. Не знаю, есть ли страна, где предоставляют за два месяца земельный участок. И в лесу, и на море нам надо научиться работать быстро и прозрачно.
Мне порой кажется, что информационная неразбериха, длительность принятия решения введения подобных электронных карт связаны с тем, что это некоторым чиновникам выгодно. Некоторые чиновники считают, что ежели черт ногу сломит в данных, то и их личная роль возрастает. Какой-нибудь маленький муниципальный начальник рассчитывает поуправлять процессом.
Наша задача как раз обратная — добиться публичных ресурсов. Тогда и людям будет удобно, и скорость процесса будет выше. Мы будем вводить этот сервис. Такое поручение мною уже дано.
— То есть приходится порой с чиновниками бодаться?
— А как же без этого? Я считаю, что изменение в системе ментальности — одна из коренных задач, потому что от того, насколько каждый чиновник, приходя утром на работу, настроен создавать эффективные прозрачные инструменты, от этого конкурентность страны в целом зависит. Приходится в этом плане совершенно разными вопросами заниматься.
Например, мне пришлось разбираться, как будут проходить аукционы на скумбрию. С одной стороны, вроде смешно — неужели я должен каждой разновидностью водных биоресурсов заниматься отдельно? С другой стороны, рыбопромышленники пишут письма, что есть риск, что лов скумбрии может просто не начаться, потому что не вышел ведомственный приказ Росрыболовства и он не согласован с антимонопольной службой. Вот и разбираемся, чтобы все было прозрачно, конкурентно и никаких местных "управлятелей" не возникло.
— Часто приходится правоохранительные органы привлекать?
— Так тоже бывает. Но я считаю, что совсем ломать человеческую судьбу надо только в том случае, когда нет другого выхода. Такие ситуации складываются. Иногда люди допускают совсем, на мой взгляд, запредельные вещи. А в целом передо мной не стоит задача пересажать половину чиновников на Дальнем Востоке. Моя задача — создать оболочки, в рамках которых они не смогут командовать экономическими процессами.
— Вы уже немножко упомянули в разговоре "дальневосточный гектар". Очень интересен вопрос создания новых поселений. По последним данным, где и сколько может возникнуть новых населенных пунктов?
— Там же надо до конца во всем разобраться. Часто бывает, что заявок много, но эти заявки вокруг уже существующего населенного пункта. Поэтому маленький населенный пункт становится там в два раза больше. А нового населенного пункта не возникает.
Точек, где действительно сейчас идет работа по созданию новых населенных пунктов, пока четыре. Две в Хабаровском крае, две — на Сахалине. Я думаю, что это количество будет возрастать. Это работа дополнительная, но, мне кажется, очень такая красивая и интересная.
— Что касается создания инфраструктуры, просчитаны уже цифры — какой объем средств потребуется?
— Оценочно. То есть твердых каких-то графиков и расчетов, конечно, пока нет. Но предварительные расчеты сделаны. Стоимость создания инфраструктуры для населенных пунктов колеблется в вилке между 800 миллионами и одним миллиардом. Сейчас субъекты до конца это все обсчитают, посмотрят, что они смогут выделить из своих средств. А что не выделят — обратятся к нам, будем работать.
— Вы говорили о помощи со стороны федерального правительства. Речь идет именно о финансовой помощи?
— Финансовая помощь будет. Надо будет деньги давать. И эти деньги надо будет искать, нигде они в проекте бюджета, естественно, не записаны. Но я почему-то на эту тему даже не волнуюсь. Я абсолютно уверен, что если мы придем к президенту Российской Федерации и скажем: "Владимир Владимирович, вот у нас два новых населенных пункта, на которые субъект нашел на инфраструктуру 400 миллионов, а еще надо 400", вот я абсолютно уверен, что он поддержит. Ведь это как раз наша цель и есть — не просто построить новые заводы, а чтобы больше людей жило на Дальнем Востоке. А новые населенные пункты — это ровно в эту сторону.
— Говоря о "дальневосточном гектаре", вы сказали о серьезных проблемах с кадастром. На ваш взгляд, насколько возможно его облагородить в обозримом будущем?
— Смотрите, какая тут история. Мне кажется, что идет все неплохо. На что мы налетели в процессе реализации закона об одном гектаре? Первое — на охотугодья. Помните, на "прямой линии" к президенту обращался житель Приморья? К сожалению, у нас сейчас таких жителей, у которых затянуты сроки предоставления по причине наложения участка на охотничьи угодья, 6,5 тысячи. Из 94 тысяч обращений это почти 7% — не так уж мало.
По сегодняшнему закону самое простое, что нужно было сделать, это отправить им отказ. Потому что по закону в сегодняшней редакции в границах охотничьих угодий предоставлять гектары нельзя. И мы бы в этом отношении были чистые и красивые, все было бы хорошо, только люди бы пострадали. Поэтому мы собрались, пригласили Минприроды, вместе посоветовались и решили, что это неправильно. Это в первой редакции закона просто не учли. Охотничьи хозяйства — это же огромные площади, там 10 тысяч гектаров, часто и 20 тысяч гектаров бывает на одного человека или на охотничью компанию из двух-трех человек. Это же безумно — такую площадь земли резервировать под одного человека. Причем там и никакой экономической деятельности не будет.
Еще что важно с точки зрения закона: охотопользование не предусматривает права на землю никакого, ни аренду, ни тем более собственности охотничьих угодий. Охотопользование предусматривает лицензию на использование объектов животного мира, с землей это не связано. Поэтому, если на территории охотничьего хозяйства появится чье-то поле, появится чей-то дом, ничего в этом ни плохого, ни противозаконного нет. Единственное, мы защитили охотничью инфраструктуру, то есть подкормочные площадки, базы охотничьи. Все остальное, я считаю, правильным будет распределять. Изменения в закон поданы для внесения, находятся в Государственной думе, и уже в весеннюю сессию мы надеемся их принять.
Почему мне кажется это правильным? Потому что, если человеку откажешь, он скажет потом: я один раз обратился, а вы меня послали. И больше, может быть, он никогда и не заинтересуется никаким "дальневосточным гектаром".
Другой разговор, судя по тому, что сигнал из Приморья поступил, а это не только в Приморье такая ситуация, значит, в Приморье просто не доводили это до людей. Та работа, которую мы просили сделать, просто объяснить человеку, что мы пока не выдаем договор на заключение, не потому что бюрократы или закон плохо читали, а потому что по сегодняшнему закону мы не можем вам предоставить, подождите пару месяцев, и все будет в порядке. Не довели… Я надеюсь, что сейчас, после "прямой линии", губернаторы эту работу выполнят.
Вторая большая проблема — вы спрашивали про состояние кадастра. Там ситуация такая. Чтобы сейчас привести кадастр в порядок на территории Дальнего Востока, по данным Росреестра, надо три года и 3,4 миллиарда рублей. Если честно, не очень большие деньги и не очень длительные сроки по сравнению с тем, сколько кадастром занимаются. Я буду стараться делать все возможное, чтобы эта работа была проведена. Тогда у нас на Дальнем Востоке будет лучший кадастр и лучшие сроки предоставления. Публичность и прозрачность всех сведений о земле будет.
— Как вы видите распространение опыта Дальнего Востока по выделению гектаров на всю Россию? Чья идея, вообще, была?
— Развитие Дальнего Востока — это для нас прямая ответственность. Перед президентом страны, перед жителями России. Но, конечно, мы хотим, чтобы развивалась вся Россия. Поэтому сегодня довольно многие инструменты, которые начали свою жизнь в рамках выполнения поручений президента о развитии Дальнего Востока, начинают жить на других территориях: ТОР, сейчас бурная проводится работа по созданию спецразделов госпрограмм по Крыму, Кавказу и так далее.
Мы к этому относимся хорошо. Замечательно, если что-то из того, что мы смогли наработать, будет полезно людям на других территориях. Единственное, скажу честно, мы много ругаемся на тему того, как это делается. Потому что часто пытаются просто взять под копирку. Трудно объяснить, что между регионами России большая разница, что многие инструменты разрабатывались именно с учетом тех проблем, недостатков и тех преимуществ, которые есть у Дальнего Востока. И при их имплементации на территории других субъектов РФ надо чуть-чуть их перерегулировать. Пока нас не слышат.
Когда мы продумывали систему привлечения инвестиций на Дальний Восток, мы в матрицу из минусов прежде всего закладывали плохое состояние инфраструктуры. Дорог и линий электропередачи почти нет, изолированная система энергоснабжения, малая плотность населения. В плюсах, наоборот, богатство природных ресурсов, близость огромных рынков сбыта, таких как Китай или Япония.
Что у нас Калининград, например, в таких же условиях? Совсем нет. Поэтому надо сесть вместе и просто подумать, как эти же инструменты могут использоваться в других условиях, что надо учесть, как их перерегулировать.
Если мы сейчас то же самое попробуем сделать в центральной части страны, так ведь не получится. Там гектаров окажется меньше, чем людей. Надо это все сбалансировать, потому что, мне кажется, такими акциями мы все-таки, как бы нас ни критиковали, огромный подарок людям делаем.
По распространению опыта "дальневосточного гектара" на другую территорию — я это говорил, правда. Но я это сказал просто потому, что понимаю, насколько мощным рычагом экономического развития и для страны, и для человека является право пользования землей. Но как это сделать — боюсь, тут надо еще сильно подумать над этим вопросом.
— Что с планами по созданию предприятий по огранке алмазов на Дальнем Востоке?
— Планируем создать в России устойчивый и конкурентный ограночный сектор. Потому что это не честно, это ничем не отличается от переработки нефти или деревообработки, когда мы говорим — надо строить в России фабрики производственные, это неправильно, круглый лес и сырую нефть вывозить… Все то же самое относится и к алмазам.
Мы целый план составили по развитию ограночного сектора, из целого ряда пунктов. Они связаны с налоговыми преференциями, например разрешить безналоговый ввоз оборудования для огранки. Логично? Дальше они связаны с оборотом, потому что наша компания "Алроса", когда продает необработанный камень на огранку в Индию, она НДС не платит, а вот когда происходит реэкспорт уже обработанного камня в России, уже возникает налог. Разве это справедливо? Ничего здесь правильного нет.
Это не надо делать в ущерб иностранным компаниям, не нужно ломать сложившиеся контракты и отношения. Но потихонечку уже надо делать, ведь "Алроса" в значительной степени принадлежит государству и алмазы добываются на российской земле в Якутии, все это должно использоваться во благо России.
Интереснее всего, что когда первой компания KGK заявилась и мы оказали поддержку, практически сразу же еще пара компаний сообщили, что они на таких же условиях тоже готовы работать. Я уверен в том, что если мы сейчас до конца эту работу с KGK построим, что у них фабрика начнет работать и будет успешна, значит, придут следующие.
— Что это за компании?
— Я не назову их, это было бы неэтично. Это только их планы, они не формализованы, они пока только сказали об этом. Когда они надумают, конкретно заявятся и начнут работать, тогда мы обязательно расскажем.
